Смерть и солнце

Марк отправился на поиски, пообещав себе, что не уйдетназад в Лакон, пока не побеседует с "дан-Энриксом". Правда, вконечном счете получилось так, что он нарушил свое слово и вернулся в Академию,не обменявшись с Риксом ни единым словом. Просто потому, что, после сцены,которую он увидел, Марку не хотелось разговаривать ни с кем, а уж с оруженосцемкоадъютора - подавно.

Он нашел Элиссив и "дан-Энрикса" в Оружейномзале. Сначала Марк услышал доносившуюся из-за двери музыку - невидимыйисполнитель играл какую-то быструю и яркую мелодию на гаэтане - а потомтихонько приоткрыл резную дверь. Музыкантом, которого он услышал, оказалсязнаменитый менестель Феррен Малик, изредка приходивший в Академию к своемубывшему ученику, мэтру Этару. Он играл какой-то быстрый танец, а Элиссив сКриксом танцевали. Сердце у Этайна сжалось. Дочь Валларикса что-то сказалаКриксу, а южанин вскинул голову и улыбнулся. Сейчас он стоял вполоборота кМарку, но по-прежнему не замечал его. Этайн подозревал, что ни южанин, нипринцесса не заметили бы его появления даже в том случае, если бы он распахнулдверь и вошел в зал. Несколько секунд Марк продолжал смотреть прямо передсобой, но уже ничего толком не видел. "Лучше бы он умер - там, в Каларии"- подумал Марк - и тут же ужаснулся этой мысли. Разве энониец не был егодругом?!

Марк до крови прикусил губу. Разумеется, даже Элиссивне решилась бы танцевать с "дан-Энриксом" прилюдно, прямо на пиру. Ното, что она решилась бросить своих дам и остальных гостей, чтобы привести Риксав Оружейный зал, уже свидетельствовало о том, насколько Лисси потеряла голову.Когда Этайн пытался угадать, действительно ли Лисси влюблена в"дан-Энрикса", он думал о каком-то полудетском увлечении. Ему и в головубы не пришло, что все могло зайти настолько далеко, и что южанин отвечаетдочери Валларикса взаимностью.

А этот менестрель, Феррен Малик?! Вот ктодействительно хорош! Не только знает о затеях Лисси, но и помогает ей, словнокакая-нибудь сводня из Веселого квартала. Впрочем, может быть, Элиссив тут и нипри чем. Просто старый придворный музыкант всегда симпатизировал"дан-Энриксу". Несколько лет назад он даже обучал его игре нагаэтане.

Все эти мысли уместились в несколько секунд, а потом Маркийотшатнулся от двери и бросился бежать по первому попавшемуся коридору, незадумываясь, куда он ведет. Маркия переполняли самые недобрые чувства. Если бысейчас он чудом встретился с Валлариксом, он бы, пожалуй, тут же рассказал емуо том, что видел в Оружейном зале.

Впрочем, к тому моменту, когда он вернулся в Академию,настроение у Марка совершенно изменилось, и он ощутил глубокую апатию. Итак,оруженосец коадъютора влюблен в принцессу, и она об этом знает. Теперь каждыйраз, когда Марк станет появляться во дворце, ему придется наблюдать счастливоелицо Элиссив и слушать ее бесконечные рассказы о "дан-Энриксе". Жизньпредставлялась отвратительно бессмысленной.

В тот день Этайн никак не мог заснуть. Стоило закрытьглаза, как он, как будто наяву, видел дочь Валларикса, присевшую на край столаили устроившуюся в массивном кресле своего отца. Марк прокручивал в головекакой-нибудь из их недавних разговоров, и ему хотелось выть, поскольку емусразу вспоминалось, как Элиссив танцевала с Риксом. Узкий шерстяной тюфякказался ему раскаленным. После сигнала к тушению огней прошло никак не большечаса, но Этайну все равно казалось, что он провел в этой темноте и тишине ужецелую вечность.

Он окликнул Юлиана, но тот уже спал. Тогда Марк встали тихо вышел в коридор. "Дан-Энрикс" как-то показал ему, как можновыбраться из башни, миновав дозорного внизу, и сейчас Марк воспользовался этимспособом, чтобы выйти в сад. Обувь осталась наверху, и голые ступни скорозаныли от холодной, мокрой от росы травы, но Марк и не подумал возвращаться. Ондолго бродил по парку, подобрал несколько яблок, даже пробежал пару круговвокруг стены, словно на утренней разминке. Метод оказался действенным -усталость во всех мышцах и ноющая боль в босых ступнях немного отвлекли его отмыслей об Элиссив. Запыхавшись, он дошел до Нового колодца, поднял полведра и снаслаждением напился. Удовольствие было бы полным, если бы из-за холодной,словно лед, воды у него не заболели зубы.

После этого Этайн почувствовал, что он уже достаточноустал, чтобы вернуться в башню и лечь спать.

Когда лаконский колокол пробил сигнал к подъему,Маркий с трудом смог оторвать голову от подушки. Горло у него сильно саднило, ав глаза как будто бы насыпали песок. Попробовав высунуться из-под одеяла,Маркий тут же ощутил озноб. С тех пор, как он начал учиться в Академии, Этайноказывался в госпитале всего пару раз, но в детстве он болел довольно часто, инадолго запомнил ощущение противной слабости, из-за которой вынужден былпроводить в постели долгие унылые часы.

Обычно мысли о болезнях были крайне неприятны Марку,но сейчас открытие, что он довольно сильно простудился прошлой ночью, привелоего в восторг. Это давало ему основание остаться в Академии и не являться водворец, а значит, ни встречаться ни с Элиссив, ни с "дан-Энриксом".Раньше Марк ненавидел лазарет, где он когда-то провел несколько недель сосломанной лодыжкой, но теперь он обнаружил, что судил слишком предвзято. Внекотором смысле госпиталь был лучшим местом на земле - в нем совершенно ничегоне происходило, и все люди и события за дверью лазарета тоже начиналипредставляться удивительно далекими, как будто не вполне реальными. Тогда, пятьдней назад, Этайна это полностью устраивало. Тем более, что жар сопровождалсясильной слабостью, и было удивительно приятно лежать на мягкой кровати, ни очем не думая и наслаждаясь ощущением покоя. Впрочем, поправляясь, Маркий началпонимать, что это ни к чему не приведет. Нужно было мало помалу возвращаться кнастоящей жизни, как бы неприятно это не было.

Для начала Марк решил нарушить свое добровольноезатворничество и принять у себя Юлиана, который упрямо продолжал бывать влаконском госпитале каждый день. Все остальные после нескольких отказовперестали приходить, но Лэр, очевидно, полагал, что капля камень точит, иявлялся каждый раз после обеда, когда у лаконцев был свободный час передвечерними занятиями. На сей раз Марк попросил у лекаря впустить его, и тотисполнил его просьбу с явным удовольствием - наверное, надеялся, что посещениетоварища окажет на Этайна благотворное влияние, и он не захочет большеоставаться в лазарете.

- Тебе лучше?.. - спросил Юлиан прямо с порога. Марккивнул.

Проходя мимо кровати новичка, который не успелпознакомиться со своими будущими побратимами, и которого из-за этого никто ненавещал, Лэр на минуту задержался, вытащил из кармана яблоко, добытое в саду, иположил его на прикроватный столик. А потом бесцеремонно сел на край кроватиМарка, прямо поверх одеяла. Марк невольно вспомнил, как они когда-то навещалиРикса - вот уж кто был настоящим мастером влипать во всевозможные истории,после которых энонийца отправляли в лазарет. То драка, то падение на брусьях,то внезапный обморок в саду…

Марк резко встряхнул головой. Думать о Риксе емусовершенно не хотелось.

- Когда думаешь возвращаться? - напрямую спросилЮлиан.

Маркий слегка пожал плечами.

- Я уже почти здоров, так что, наверное, уже сегодняили завтра… Есть что-нибудь новенькое?

Сердце у Этайна замерло. Ему казалось, Лэр сейчасответит что-то вроде "Представляешь, Рикс сбежал с принцессой!". Этобыло глупо - такое известие Лэр выпалил бы с самого порога, не тратя времени нанудные расспросы о его самочувствии. Но Марку все равно было не по себе.

Маркий ошибся лишь наполовину - Юлиан действительнозаговорил о Риксе, хотя дочь Валларикса была тут совершенно ни при чем.

- . "Дан-Энрикс" почти целые дни проводит вАкадемии. Сам он говорит, что Ирем отослал его в Лакон, чтобы он не мешался подногами, но мне кажется, что дело тут не в Иреме.

- А в чем же? - напряженно спросил Маркий.

- Рикс бодается с Нетопырем. Не знаю, зачем ему этонадо… Они, разумеется, всегда терпеть друг друга не могли, но то, что онсейчас затеял - это уже слишком. Рикс как будто бы нарочно выжидает, когдаможно будет снова надерзить Нетопырю.