Смерть и солнце

Сам Валларикс при виде Светлого испытал уже ставшуюпривычной смесь радости и раздражения. С момента прошлого визита Князя прошлооколо трех лет, на протяжении которых тот ни разу не давал о себе знать. Аперед этим Князь покинул их, не удосужившись ответить на вопросы, занимавшиеВалларикса - хотя правитель полагал, что после выпавших на его долю испытанийон вправе рассчитывать на откровенность Светлого.

А вот теперь Седой вернулся - как обычно, неожиданно ибез предупреждения.

Словом, у Валларикса была масса причин почувствоватьсебя рассерженным. Но когда Князь, коротко поприветствовав его, усталоопустился в кресло, раздражение Вальдера схлынуло само собой. Он никогда еще невидел Светлого настолько старым и усталым. Император неожиданно подумал, чтодолгие отлучки Князя могут быть связаны отнюдь не с его безразличием к деламдан-Энриксов, а с тем, что Светлый еще больше нужен где-то в другом месте."Интересно, сколько человек он навещает так же, как меня?" - спросилсебя Валларикс, ощутив нечто вроде укола ревности. До сих пор императорполагал, что Князь "принадлежит" династии дан-Энриксов и занимаетсяпо большей части их делами.

Седой настоял на том, чтобы лично присутствовать набудущей аудиенции "дан-Энрикса". У Ирема эта идея почему-то вызваларезкое недовольство. Когда Валларикс сказал ему об этом, рыцарь сдвинул брови.

- Парень только вернулся из Каларии. Неужели нельзядать ему чуть-чуть пожить спокойно?..

Это было настолько неожиданно, что император посмотрелна коадъютора почти растерянно.

- Но слушай, Ирем… Князь всего лишь хочет посмотретьна мальчика. Не понимаю, что в этом плохого.

Ирем резко рассмеялся.

- Бросьте, государь. Не мне вам говорить, что Светлыйничего не станет делать просто так. Если он внезапно захотел опять увидетьРикса - значит, он намеревается опять вмешаться в его жизнь. А у планов Князяесть один серьезный недостаток - эти планы плохо отражаются на тех, с кем онисвязаны. Седому свойственно взвалить на человека непосильную ношу, а потомсказать, что это воля Изначальных Сил. Или что самый верный путь - необязательно самый приятный. В том, что касается других людей, пусть поступает,как ему угодно, но если речь идет о Риксе, то Седому не мешало бы сначалаполучить мое согласие.

Император изумленно посмотрел на рыцаря.

- О чем ты говоришь?.. Мое согласие - еще куда ни шло,Крикс мой племянник. Ну а ты-то здесь причем?

- Он мой оруженосец, - процедил лорд Ирем. - И ядумаю, что он прекрасно проживет без Тайной магии - во всяком случае, пока неповзрослеет и не сможет сам решать, стоит ли в это ввязываться.

- В его возрасте ты не считал себя ребенком, -напомнил Валларикс.

Калариец как-то странно покривился.

- Я и не сказал, что он ребенок. Но… честное слово,государь, Крикс еще слишком молод для затей Седого.

- Я уверен, что никто не станет требовать от мальчикачто-то такое, на что тот не согласится сам.

- Именно этого я и боюсь, - отрезал коадъютор.

Валларикс тогда не понял, с чего его старый друг таксильно разозлился, но сейчас, поймав сосредоточенный и отрешенный взглядСедого, заподозрил, что сэр Ирем знал, что говорит.

Сентябрь в этом году выдался на редкость солнечным итеплым, и больных в лаконском лазарете было мало - только новичок, которыйзаболел во время путешествия в Адель, и юноша из пятого энгильда, Марк Этайн.Именно с последнего целитель начал утренний обход, не ожидая здесь каких-нибудьособых сложностей. Этайн явился в госпиталь с распухшим горлом и начинающейсялихорадкой, но с тех пор прошло уже пять дней, и Маркий выглядел вполнепоправившимся.

Лекарь мимоходом прикоснулся ко лбу юноши и судовлетворением отметил:

- Жара нет. Как ты сегодня себя чувствуешь?

- Плохо, - коротко ответил Марк. Это был совсем не тотответ, которого ожидал лекарь.

- Что у тебя болит? Горло, голова?..

- Да… горло. И все остальное тоже, - отрывистобуркнул юноша. Лекарь приподнял брови.

- Открой рот.

Беглый осмотр доказал, что никаких видимых признаковпростуды у Этайна не осталось.

Лекарь озадаченно нахмурился.

- Мне кажется, что ты вполне здоров, - заметил он.Обвинять Маркия в обмане ему не хотелось - в конце концов, Этайн никогда раньшене проявлял склонности к притворству.

- Нет, я болен!.. - выкрикнул Этайн. Кровь бросиласьему в лицо, и сейчас Маркия действительно можно было принять за человека влихорадке.

Лекарь почувствовал себя слегка сбитым с толку.Большинство учеников считали госпиталь самым тоскливым местом на земле и готовыбыли идти на любые уловки, только бы скорей вернуться в свою башню. Правда,иногда кто-нибудь из лаконцев все-таки пытался задержаться в лазарете, чтобыотделаться от занятий или от каких-нибудь обязанностей, но они обыкновенноимитировали слабость, говорили тихим голосом и вообще всем своим видомдемонстрировали, что находятся в полушаге от могилы. Ни один из них пока непробовал буянить в лазарете, доказывая, что он нездоров. И меньше всего такогоповедения можно было бы ожидать от сдержанного Марка.

Лекарь взял Этайна за запястье. Пульс был учащенным,но, скорее, от недавней вспышки раздражения, чем от чего-нибудь другого. Лекарьготов был поклясться, что молодой человек, которого он держит за руку, обладаетпрекрасным здоровьем.

- В данный момент я не вижу никаких причин задерживатьтебя в лазарете, - откровенно сказал лекарь Марку. - Но, если ты в самом делечувствуешь себя так плохо, как ты говоришь, то тебе еще рано приступать кзанятиям. Думаю, я оставлю тебя здесь, чтобы понаблюдать за твоим состоянием.

Марк вздохнул с явным облегчением, и лекарь мысленноспросил себя, почему юноше так хочется остаться в лазарете. Марка никогда небывало среди "упавших с лестницы" учеников, которых приводили вгоспиталь с кровоподтеками и синяками на лице - а значит, дрался он нечасто.Недоброжелателей, из-за которых юноше пришлось отсиживаться в тут, у Марка тожене было. Наоборот, с первого дня его болезни побратимы Маркия буквальноосаждали лазарет, упрашивая пропустить их внутрь (этим лекарь отказал попросьбе самого Этайна, который категорично заявил, что он не в состоянии никогопринимать). Словом, ситуация с Этайном выглядела совершенно не понятной.

После ухода лекаря Марк сидел на постели, поджав ноги,и страдал. То, что он делал, выглядело в его собственных глазах не толькомалодушием, но и просто глупостью. Не может же он оставаться в лазарете всюоставшуюся жизнь. Пусть не сегодня и даже не завтра, но ему все равно придетсявстретиться с "дан-Энриксом". И вернуться на службу к королю. Будьэто не Валларикс, а кто-то другой, можно было бы еще надеяться, что за времяего болезни он найдет себе другого секретаря и откажется от услуг Этайна, но такойпоступок был бы совершенно не в характере правителя. Значит, после своеговыздоровления Марку придется возвращаться во дворец, снова проводить утренниечасы за переписыванием бумаг в кабинете правителя… и рано или поздновстретить там Элиссив.

Маркий стиснул зубы. В день, когда в столицечествовали лорда Ирема с "дан-Энриксом", он пробрался во дворец,чтобы увидеться с "дан-Энриксом" и передать ему, как сильно его ждутв Лаконе. Лэр и Рейхан наговорили еще тысячу вещей, но Маркий справедливо рассудил,что остальное они скажут Риксу сами. Орденские рыцари давно привыкли к Маркию ипропустили его без всяких расспросов, хотя впору было удивиться, зачемВаллариксу секретарь на празднике. О том, чтобы пробраться в тронный зал,Маркий даже не помышлял - он собирался подождать южанина где-нибудь в коридореили в галерее. Правда, под конец терпение Этайна лопнуло, и он все-такизаглянул в Зал тысячи колонн - но только для того, чтобы узнать, что Крикспримерно с час назад ушел оттуда, и, как передавали друг другу придворныесплетники, отправился на поиски принцессы.

Сердце у Марка сжалось. Получалось, что аристократы вголос обсуждают отношения Элиссив и оруженосца коадъютора. Интересно, до чегоони осмелились дойти в своих предположениях… и что из этих выдумок могло бытьправдой.