Смерть и солнце

Выслушав его вопрос, Нойе заметно стушевался.

- Как бы тебе объяснить… сначала я считал, что тыпросто сопляк, который нацепил на себя доминантский плащ и собирается всемикомандовать.

- Это я понял, - кивнул Рикс. - А почему тыпередумал?..

- Помнишь бой на "Бурой чайке"? Когда Айюподстрелили, а сэр Ирем спрыгнул с кормовой площадки вниз, к гребцам, былопохоже, что его убьют. Конечно, он и с колодкой на руках неплохо управлялся…взять хотя бы этого верзилу, Моди, которому он сломал челюсть. Но все-таки егобы наверняка прикончили, если бы ты тогда не кинулся ему на помощь. Ну таквот… - лицо Нойе застыло, будто бы он собирался с силами, чтобы признаться вчем-то страшном. - Когда ты прыгнул, то я собирался сделать то же самое. Но впоследний момент струсил. Понял, что я не смогу, упаду вниз и сверну себе шею.Корабли были еще слишком далеко. Мне кажется, ни один человек на свете нерискнул бы прыгать. А ты даже не задумался.

- Мне это было проще, чем кому-нибудь из вас, -возразил "дан-Энрикс", думая о тхаро-рейн. - Но все равно, я вряд листал бы прыгать, будь там не сэр Ирем, а кто-то другой.

- Я тоже так подумал. Я вообще часто вспоминал этуисторию и повторял себе, что дело не во мне, а в том, что для тебя этот лордИрем - важный человек, а для меня - никто. И знаешь, что я понял?.. Что я могбы струсить, даже будь на этой "Чайке" мой отец. И дело тут не в том,что я такой слабак. Любой другой на моем месте чувствовал бы то же самое. Но ты- особый случай. Из тебя однажды выйдет настоящий дайни.

- Воин, одержимый фэйрами?.. - фыркнул"дан-Энрикс", вспомнив все, что слышал о героях островных легенд.

- Дайни не одержимы фэйрами, - строго возразилАльбатрос. - Это великие бойцы, не знающие страха. Каждый настоящий воин - хотьнемного дайни, но стать дайни в полном смысле слова удавалось только единицам.У нас говорят, что память об истинных дайни будет жить даже тогда, когда всеострова уйдут под воду.

Это, вероятно, что-то вроде нашего "когда рак нагоре свистнет", - подумал "дан-Энрикс". Но больше шутить нестал, поскольку Нойе явно относился к сказанному исключительно серьезно, и непотерпел бы никаких насмешек.

- Если бы ты был вождем у нас, на островах, я бы счелчестью для себя ходить на твоем корабле, - сказал он энонийцу. Риксу еще неслучалось слышать, чтобы голос Нойе звучал так торжественно.

- А-а… ну, спасибо, - пробормотал оруженосецкоадъютора, польщенный и растерянный одновременно. Рикс подумал, что кто-тодругой на его месте обязательно нашел бы подходящие слова для этого момента.Например, сказал бы, что из Нойе самого выйдет прекрасный вождь - не даромАльбатрос с первых же дней напоминал ему островных кеннингов из старых песен.Но чем дольше Рикс об этом думал, тем сложнее было произнести это вслух. Да имомент, пожалуй, был уже упущен.

Несколько минут они молча смотрели на туманныйгоризонт и вырастающий впереди остров. Потом Крикс рискнул и решил все-такизадал вопрос, который давно не давал ему покоя. Может быть, после своеготоржественного заявления рыжий островитянин будет откровеннее, чем раньше.

- М-мм, а кстати, Нойе… Сколько тебе было лет, когдаты первый раз сидел на веслах? Только честно.

Альбатрос как-то болезненно поморщился.

- Четырнадцать.

Крикс ждал чего-то в этом роде и сумел не улыбнуться,но губы у него все-таки дрогнули, и Нойе мрачно покосился на него.

- Ты не поймешь. Когда отец впервые взял меня вморской поход, вся ребятня на берегу мечтала быть на моем месте. Помню, что мойлучший друг ревел от зависти. Когда я снова оказался дома, мне смотрели в ротне только мои сверстники, но даже парни на два года старше. Как я мог сказатьим, что мне даже не позволили грести?.. Пришлось наврать, а потом я уже не могпризнаться, что сказал неправду. Не особенно-то это было весело. Я постояннождал, что правда как-то выплывет наружу, но все обошлось. Когда в шестнадцатьлет я нанимался на чужой корабль, то мне даже не понадобилось ничегорассказывать о себе, вокруг и так шептались - это Нойе Альбатрос, тот самый,что с одиннадцати лет на веслах!

- Все равно не понимаю, как они тебе поверили… -вздохнул "дан-Энрикс", вспомнив, как он сам едва не надорвался, севна место Нойе в первый раз.

Дальше разговор свернул на обсуждение морского дела -тема, на которую любой островитянин мог распространяться почти бесконечно - июжанин с облегчением подумал, что, по крайней мере, с Нойе у него больше небудет никаких проблем.

Доказательство его неправоты, шумно сопя, перелезаловслед за ним на крышу. Подумав так, Крикс против воли улыбнулся, но сейчас же устыдилсясобственной иронии. Для Нойе эта вылазка была гораздо неприятнее, чем длясамого "дан-Энрикса". Южанин слишком поздно понял, что его"вассал" боится высоты. Но намекнуть об этом Нойе было невозможно;рыжий точно оскорбился бы до глубины души. Впрочем, упорство, с которым онигнорировал свой страх, и впрямь внушало уважение.

- Подожди, я сейчас закреплю веревку, и мы спустимся,- пообещал своему спутнику "дан-Энрикс".

Нойе был прав, когда сказал, что его план - чистейшеебезумие. Рискуя свернуть шею, перебраться через Разделительную стену, пройтидолгий путь по городу, причем два раза еле унести ноги от отряда ночной стражии, в конце концов, порвать рукав, форсируя живую изгородь - и все это толькодля того, чтобы с полчаса побродить под окнами особняка Гефэйров и мелькомувидеть за одним из них девичий силуэт… такое в самом деле больше подошло быдля стихов Алэйна Отта, чем для настоящей жизни. Пару лет назад"дан-Энрикс" ни за что бы не поверил, если бы кто-то сказал ему, чтоон станет вести себя подобным образом, да еще ради девушки, которая наверняка онем забыла. От нечего делать он рассказал Нойе об их первой встрече на пиру вчесть островных послов, но рыжий быстро спустил его с небес на землю. "Тоесть вы с ней один раз поцеловались, потом поболтали во дворце, и она попросилатебя научить ее владеть мечом? И только-то?.. - взгляд Нойе выражалнепонимание. - Ну, знаешь, дайни, если ты намерен тратить столько сил из-залюбой девчонки, с которой где-нибудь поцелуешься, то тебе придется всю жизньпроторчать под чужими окнами". Крикса тогда как будто окатило ледянойводой. До сих пор ему никогда не приходило в голову, что для Лейды Гефэйр ихслучайный поцелуй мог значить так же мало, как для Нойе. Это ведь была просто игра…к тому же, в сущности, Лейда его почти не знает.

В результате Крикс ушел от дома Лейды раньше, чемпланировал, но всю обратную дорогу сохранял угрюмое молчание.

Когда вымокший до нитки энониец, наконец, пришел назадв гостиницу, сквозь ставни нижних этажей уже не пробивался свет. Крикс соблегчением вздохнул, решив, что все улеглись спать. Но когда он простился сНойе и взобрался на второй этаж, еле переставляя ноги от усталости, тооказалось, что он рано радуется. Дверь угловой комнаты, которую занял сэр Ирем,приоткрылась, и рыцарь встал в проеме, подперев косяк плечом.

- Как это понимать? - осведомился он, оглядеввымокшего Рикса с ног до головы. - Где тебя носило?..

- Сэр Ирем, вы еще не спите? - удивился Рикс. -Надеюсь, не из-за меня?..

Южанин не сразу понял, почему его сеньор не пригласилего войти, а предпочел устроить ему выволочку прямо в коридоре, но потомотметил, что мужчина стоит так, чтобы загородить собой дверь комнаты, и понял,что Айя решила задержаться в его комнате до самого утра. Одновременно сталоясно, почему его сеньор не слишком торопился во дворец.

За месяц, проведенный на Томейне, Крикс успелпривыкнуть к постоянному присутствию пиратской Королевы. Но сейчас он с горечьюподумал, что у коадъютора все получается как-то на удивление легко. Он всегдадобивается того, чего захочет. Сколько "дан-Энрикс" себя помнил, ижеманные аристократки, и служанки из трактиров с одинаковым энтузиазмомначинали строить каларийцу глазки, всеми правдами и неправдами пытаясь привлечьк себе внимание мессера Ирема. И даже Айя, в остальном разительно отличавшаясяот всех остальных женщин, явно была солидарна с ними в вопросе опривлекательности его сюзерена.