Смерть и солнце

Словно для того, чтобы окончательно добить"дан-Энрикса", к Дарнторну обратился мессер Ирем, вышедший из ратушив сопровождении того же молодого человека, которого южанин видел с ним в лесу,и нескольких гвардейцев Альто Кейра.

- А, мейер Дарнторн. Очень хорошо, что вы приехали, -заметил Ирем - суховато, но вполне приветливо. - Я уже собирался посылать завами. У меня для вас есть важные известия.

Увидев коадъютора, Крикс собирался было сделать шагвперед, чтобы привлечь к себе внимание, но тот заметил его сам. Скользнул позамершему у стены оруженосцу равнодушным взглядом и почти тотчас же отвернулся.

Криксу показалось, что ему отвесили пощечину.

Льюберт между тем учтиво поклонился рыцарю исобирался, кажется, что-то ответить, но вместо этого застыл с полуоткрытымртом, увидев чуть поодаль Рикса. Лицо у Льюберта стало таким, как будто онувидел василиска, превращающего людей в камень своим взглядом. Энониецозадаченно сморгнул. Само по себе удивление Дарнторна было вполне понятным -ведь, в отличие от Крикса, знавшего, что его недруг спасся, он все это времядолжен был считать южанина погибшим. Но даже с учетом этого было неясно, скакой стати ему так пугаться. Дарнторн что, настолько суеверен, чтобы верить впризраков?..

Впрочем, мгновение спустя Крикса осенило. Льюберт,вероятно, опасается, что он начнет рассказывать направо и налево о егонеблаговидном поведении в сожженной "Горностаями" деревне.

"Мог бы и не волноваться, - с горечью подумалКрикс. - Любой нормальный человек сказал бы, что он поступил разумно, а вот я,наоборот, повел себя как идиот. И вообще, кто станет обвинять в трусостичеловека, который в пятнадцать лет уже смог заслужить Семиконечнуюзвезду?.."

- Поторопитесь, Льюберт. Что вы там застыли?.. -спросил коадъютор, обернувшись.

Крикс до хруста стиснул зубы. Бывшего оруженосцарыцарь едва удостаивает безразличным взглядом - а с Дарнторном собираетсяобсуждать какие-то "важные известия". Ну хорошо.

Плевать, - с ожесточением подумал он. Есть Ласка,Пчелоед и остальные - те, кто никогда не станет отворачиваться от него изаставлять выплясывать перед собой, как дрессированных собак на сельскойярмарке. А Ирем, Льюберт и гвардейцы Альто Кейра, которые таращатся на егостарый плащ и на заплатанные сапоги, как на какое-то досадное недоразумение -это неважно. Пропади они все пропадом, ему до них нет никакого дела!

Крикс подловил себя на том, что, думая об этом, всесильнее стискивает кулаки - и понял, что войну за безразличие он проиграл. Посути, еще до начала.

Назад "дан-Энрикс" шел гораздо медленнее,чем до ратуши. С каждым следующим шагом усталость давала о себе знать всесильнее. Чтобы не терзаться мыслями о Льюберте и о лорде Иреме, он заставилсебя думать о насущном. Например, о том, когда Лесному братству, наконец,вернут оружие. Или о том, что дальше делать с Литой, у которой, по ее жесобственным словам, не оставалось никого из родственников. Или, наконец, о том,как долго еще сможет продержаться гарнизон Зимнего города.

Как бы там ни было, когда они займут Тронхейм, войнана севере наверняка закончится. И вот тогда… а что тогда, в самом-то деле?

Крикс болезненно скривился. Еще пару дней назад вопросо том, что делать после окончания войны, показался бы ему нелепым. Разумеется,он сядет на корабль и отправится назад в Адель, чего еще?.. - сказал бы он. Нополучить место на военном крогге он мог только в качестве оруженосца лордаИрема. А судя по тому пустому, ничего не выражающему взгляду, которым коадъюторсмерил его полчаса назад, сэр Ирем полагал, что их с "дан-Энриксом"больше не связывают никакие взаимные обязательства.

Южанин должен был признать, что коадъютор в своемправе. Крикс не присягал мессеру Ирему на верность, да и вообще - формально Риквсе еще оставался вассалом лорда Аденора. Впрочем, присоединяясь к Братству, онповел себя, не как чей-то вассал или оруженосец, а как человек, который независит ни от чьих решений и вправе сам распоряжаться собственной судьбой.Естественно, сэр Ирем не мог не отметить этого. И сделал собственные выводы.

Надо признать, вполне логичные.

Но раньше, представляя себе объяснение с мессеромИремом, Крикс неосознанно надеялся, что бывший сюзерен будет оценивать егопоступки не с такой безжалостной, холодной трезвостью, а как-то более…по-человечески. Что Ирем будет принимать в расчет не только результаты егодействий, но и те стремления, которые им двигали.

Хотя во время перехода энониец делал вид, что онзаранее настраивается на все, даже самое худшее, теперь он должен был признать,что все мелькавшие у него мысли о возможных неприятностях были такими жененастоящими, как учебный поединок на безобидных деревяшках по сравнению среальным боем. Оказалось, что на самом деле он к ним совершенно не готов…

Рикс глухо замычал от раздражения, поняв, что,несмотря на все его старания, мысли опять бегут по замкнутому кругу. К счастью,он уже почти дошел до их двора, так что придумывать, на что теперь отвлечься,ему не понадобилось.

А еще мгновение спустя южанину действительно стало недо того, чтобы мысленно пережевывать свои обиды. Потому что у ворот, ежась отхолода и пряча руки в отороченные мехом рукава, торчал Линар.

Заметив его, Крикс едва не споткнулся отнеожиданности.

- Ты?.. Что ты тут делаешь? - спросил он первое, чтопришло в голову. Хотя ответ был, в общем, очевиден.

- Я только хотел узнать, где разместили ваше… ну…Лесное братство. И еще удостовериться, что у тебя все хорошо.

"Ну вот, удостоверился. Можешь идти назад" -подумал Крикс. И тут же устыдился своей мысли. Еще не хватало срывать на Линарераздражение, которое он до сих пор испытывал после похода к ратуше.

В отличие от самого "дан-Энрикса", Линар былхорошо одет, но все равно неуловимо походил на встрепанного воробья. Взгляд уостровитянина был неуверенным, как будто он боялся, что его прогонят."Интересно, я выглядел так же? Там, у магистрата?.." - мысленноспросил себя "дан-Энрикс". Угол губ дернулся вниз - еще одно напоминаниеоб Астере. Эту привычку криво усмехаться Крикс усвоил от него.

- А почему торчишь на улице? Зашел бы внутрь, - сказалон Линару, подходя к воротам.

Видя, что никто не собирается его отсылать, Линаррасслабился.

- Они сказали, ты ушел. И никому не говорил, когдавернешься.

- И тебе даже не предложили подождать внутри?

Лар промямлил что-то невразумительное, и"дан-Энрикс" понял - предложили. Надо полагать, со свойственнойантарцам грубоватой непосредственностью, которая должна была вконец смутитьЛинара, и без того не привыкшего общаться с незнакомыми людьми. Разумеется, онпредпочел стоять и мерзнуть у ворот, чем находиться среди балагурящих, заросшихбородами оборванцев, часть которых вполне можно было бы принять за разбойниковс большой дороги. А уж если среди приглашающих случайно оказалась Ласка - тоостровитянин, вероятно, выскочил из дома, как ошпаренный.

- Ладно, сейчас выпьем теплого вина - и ты согреешься,- пообещал "дан-Энрикс" то ли Лару, то ли самому себе. После хожденияпо улицам и ожидания у входа в магистрат его опять слегка знобило. Пчелоед быобязательно сказал, что так обычно и бывает с дураками, не желающими слушатьпредписания врачей. Но сам энониец чувствовал, что, несмотря на слабость идругие напоминания о вчерашней болезни, он уже вполне здоров. Рикс готов былпобиться об заклад, что лихорадка больше не вернется.

- Мессер Ирем знает, куда ты пошел?.. - осведомилсяон.

- Нет, - ответил Лар и на мгновение потупился. Однакобыло не похоже, что вопрос "дан-Энрикса" смутил его всерьез.

Крикс только мрачновато усмехнулся, вспомнив, как всамые первые недели путешествия на корабле Линар буквально цепенел, когдакоадъютор оказывался где-нибудь поблизости. "Дан-Энриксу" казалось,что островитянин старается стать как можно незаметнее, чтобы случайно непопасться его сюзерену на глаза. Похоже, познакомившись с мессером Иремомпоближе, Лар перестал бояться каларийца.