Смерть и солнце

- То есть так считает большинство мужчин, - вставилаЛейда не без едкости. Она сама не понимала, когда набралась отваги говоритьтакие вещи, о которых раньше трудно было даже думать. Может, это тоже былокак-то связано с мечом в ее руке?..

Отец молчал, глядя на Лейду так, как будто бы впервыеразглядел по-настоящему.

- Я вижу, что сравнение с леди Лэнгдем было неудачным.Тебя, видимо, гораздо больше привлекает пример Беспутной Беатрикс.

- А даже если так, то что? – запальчиво спросила Лейда.Беатрикс была ее любимой героиней, и ее всегда ужасно возмущало, что многиелюди относятся к ней с таким предубеждением. Как и ее внук Наорикс, Железная Волчицаобожала битвы и сражения. Беатрикс всегда готова была провести ночь спонравившимся ей мужчиной - точно так же, как и Наорикс охотно приводил к себев шатер красивых девушек. Оба любили необъезженных коней, турниры и тарнийскоевино. Но Наина в итоге прозвали "Воителем", а Беатрикс неблагодарныепотомки стали называть "Беспутной" или даже "Бешеной".

- А то, что у меня не может быть дочери, похожей наЖелезную Волчицу, - холодно сказал отец. - Если ты не желаешь возвращаться вГверр - что ж, так тому и быть. Можешь остаться здесь и заниматься всем, чемтебе вздумается. Меня это больше не касается.

Он развернулся и медленно пошел прочь. Лейдапочувствовала ноющую боль в груди. Наверное, еще не поздно было побежать заним, сказать, что она передумала и готова вместе с ним уехать в Глен-Гевер…но Лейда не шелохнулась, только крепче стиснула ладонью рукоять меча. Терятьсемью - это, конечно, страшно, но еще страшнее будет потерять себя. Придется ейкак-то привыкнуть, что теперь ее поступки и решения зависят только от нее - ини от кого больше…

Когда она вернулась во дворец, снаружи уже наступилисумерки. Лисси сказала ей, что Рикс пришел примерно полчаса назад - и, незастав ее, пошел в одну из комнат для гостей. Девушка с облегчением вздохнула.Ей так хотелось рассказать "дан-Энриксу" про разговор с отцом, что,если бы он не пришел - она бы, кажется, сама отправилась за ним в Лакон.Наверное, он что-нибудь почувствовал, раз уж пришел так скоро…

Но когда Лейда нашла нужную спальню, мысль опроницательности Рикса сразу вылетела у нее из головы. Энониец, полностьюодетый, ничком лежал на застеленной кровати и крепко спал. На какую-то секундуЛейде даже показалось, что он пьян - с чего бы еще человеку засыпать одетым, даеще тогда, когда до ночи еще несколько часов? Лейда решила, что, если еедогадка подтвердится - она сразу же уйдет, не перемолвившись с"дан-Энриксом" ни словом. Потом она осторожно подошла к кровати ипотрясла Рикса за плечо. Даже если он слишком пьян для разговоров, следует хотябы заставить его снять сапоги.

- Мм-м, - простонал "дан-Энрикс",поворачиваясь на спину. Потом он открыл глаза - и ошалело посмотрел на девушку.- Лейда?.. Как тебя пустили в Адельстан?

Ей сделалось досадно и смешно в одно и то же время.Значит, Рикс считает, что он спал в своей каморке в Адельстане? Может быть, ондаже думает, что сейчас уже утро…

- Ты не в Адельстане, Рик. Это гостевая спальня водворце. Лисси сказала, что ты искал меня, поэтому я и пришла. Но, может, я тебемешаю?

- Нет! Конечно, нет. Прости… я, кажется, слегказапутался.

- Еще бы. Ты даже не помнишь, где ложился спать, -заметила она с укором. И, немного помолчав, добавила - Тебе не помешало быразуться.

- Я так больше не могу, - глухо пробормотал оруженосецкоадъютора, закрыв глаза. - Они меня с ума сведут. Хайнрик велел нам написатькомментарии к Эрмиду из Синора, а это наверняка займет почти всю ночь. Вардоспри каждой встрече вешает на меня новое взыскание. А мессер Ирем слышать нежелает про мои проблемы в Академии и требует, чтобы я ежедневно бывал водворце. В прошлый раз я чуть не заснул на государственном совете. Не понимаю, скакой стати я вообще должен там присутствовать!.. Меня все это совершенно некасается.

Лейда подумала, что Рикс и в самом деле выглядитужасно истощенным. Лицо у него было бледным и осунувшимся, словно он невысыпался уже несколько ночей подряд. Почему-то это вызывало в ней чувствостранной нежности.

- Ты не был здесь последние три дня, и я уже началадумать, что ты обо мне забыл, - заметила она.

Рикс закинул руки за голову. В зеленоватых глазахэнонийца промелькнула светлая искра.

- Я никогда о тебе не забываю. Неделю назад Вардосзаставил меня бежать десять кругов вдоль стены в утяжеленных тренировочныхдоспехах. Он, наверное, хотел, чтоб я свалился там и дал ему хороший повод длязлорадства. Знаешь, как он злился, когда я пробежал десятый круг и пришел кнему спросить, что теперь делать? Он-то был уверен в том, что это невозможно.Да это и в самом деле невозможно… просто я все это время думал о тебе.

На губах южанина возникла та неуловимая полуулыбка, откоторой у Лейды все время остро и почти болезненно сжималось сердце. Онанаклонилась и поцеловала юношу - сначала осторожно, а потом - с растущейстрастью. Тело энонийца напряглось.

- Лейда, подожди… не надо, - сказал Рикс, пытаясьотодвинуться и сесть.

- Уверен? А вот так?.. - она поцеловала теплую смуглуюкожу в вырезе рубашки - прямо возле ямки над ключицей.

- Лейда! Я же не железный.

- Знаю.

И я тоже, - мысленно добавила она. Может быть, тыготов терпеть и ждать, сколько угодно. А вот я так больше не могу. У тебя естьдела, друзья и коадъютор, ты всегда можешь на что-нибудь отвлечься или простовымотаться так, чтобы заснуть на первой же попавшейся кровати, забыв снятьколет и сапоги. А каково должно быть мне, ты не подумал?..

Лейда потянула с плеч дан-Энрикса колет с эмблемойОрдена. И энониец сдался, позволяя ей снять с него сперва колет, а после ирубашку.

"Помоги мне расстегнуть корсаж" -распорядилась Лейда, поворачиваясь к юноше спиной и перебрасывая волосы черезплечо. И зачем она только переодевалась после тренировки? Снять рубашку нашнуровке было бы гораздо проще… Вышитый серебряными нитями корсаж имел всеготри пуговицы, но южанин провозился долго. Вероятно, у него дрожали руки.

Много лет назад, когда она впервые начала задумыватьсяоб этом моменте, он представлялся Лейде совершенно по-другому. В ее мечтах их смужем провожали в спальню, осыпая хмелем и цветами, и выкрикивая обычные втаких случаях пожелания. Его супруг брал ее на руки, переносил через порог ихспальни и решительно закрывал дверь, отгораживая их от толпы родственников игостей.

И вот теперь это случилось - без цветов и хмеля, безалого свадебного платья, которое она так часто представляла себе в детстве, беззаздравных тостов… просто по любви.

И оказалось, что все остальное было ей совсем ненужно.

- Я уйду из Ордена. Сегодня же. И попрошу у твоегоотца твоей руки, - сбиваясь, шептал Крикс. Лейда не сразу поняла, о чем онговорит, а, поняв, тихонько рассмеялась.

- Но я вовсе не хочу, чтобы ты уходил из Ордена… Амой отец никогда в жизни не согласится видеть тебя своим зятем. Он помешан нагербах и родословных, а ты ведь даже не знаешь, как зовут твоих родителей. Отецумрет от злости, если ты придешь к нему с подобным предложением.

- Нравится ему это или нет, но ты теперь моя жена.

- Ну что ты, Рикс. Я просто девушка, которая легла стобой в постель. Это еще не делает людей женатыми.

- Ты не должна так говорить, - напрягся он.

- Но это правда, Рик. И это вовсе не так плохо, как тыдумаешь… На самом деле, это было даже слишком хорошо.

Лейда надеялась, что эти слова заставят южанинавыкинуть из головы мысли о сэре Годелвене. Сейчас ей нисколько не хотелосьобсуждать с южанином отца. Лучше бы он ее поцеловал. Она не сомневалась в том,что любит Рикса - и будет любить его всегда. Все остальное не имело нималейшего значения. Ее отец, сэр Альверин, настрявшие в зубах приличия - всеэто были только призраки, не имеющие никакого отношения к реальности. А в еенастоящем был только "дан-Энрикс" - его резко очерченные скулы, теплая,как будто бы впитавшая южное солнце кожа и покрытые мозолями ладони.