На сопках Манчжурии

— Ну, Григорий Иванович, с удачным началом твоего проекта, — предложил тост губернатор.

— Рано ещё говорить об удачном начале, Михаил Васильевич. Нам главное его удачно к Нигеру отрядить, а там дальше видно будет.

— Ладно тебе дуть на воду, все будет нормально. Получат господа французы в свои земли нашего бунтаря. Они нам Махди, а мы им Махно. Хорошо звучит, — пошутил Фрунзе, и заговорщики дружно опустошили посуду «за успех безнадежного мероприятия» закусив бутербродом с селедкой и луком.

Идея ответного хода «друзьям-соседям» обуревала умы Котовского и Фрунзе с момента разгрома вторгшихся в Того религиозных последователей пророка Махди. Было рассмотрено множество вариантов, но ни один из них не тянул на полноценное возмездие Парижу, сумевшему направить на крохотный африканский анклав России целую армию черных арабов. Все задумки дуумвирата были на уровне мелкой пакости и не более того. Казалось, что время мести откладывается в долгий ящик, но острый ум комбрига Котовского нашел таки подходящий вариант русской мести. Читая почту пришедшую из России, Григорий Иванович наткнулся на сообщение о знаменитом анархисте Несторе Махно. Арестованный в конце 1922 года лидер крестьянских повстанцев на юге России был предан суду вместе с большим числом своих последователей.

За все свершенные деяния, Махно грозила бессрочная каторга, и в исходе судебного процесса не приходилось сомневаться. Котовский знал Махно, но не столько лично, сколько по рассказам ссыльных. Одна пламенная натура отлично понимает подобную натуру. Недолго думая, комбриг предложил Фрунзе использовать разрушительный потенциал Нестора Ивановича на пользу государству. По данным местной разведки, после разгрома северных агрессоров господа союзники не оставили своих подлых намерений удалить русский флаг с африканской территории, а бокситы и золото только подталкивали их к активным действиям.

Что собирался изобрести Заморский департамент Франции, для полного и окончательного решения «русского вопроса» было неизвестно, но в том, что эти поползновения в скором времени приобретут реальные черты, было понятно всем. Необходимо было спешить, и Фрунзе без колебания поддержал идею своего заместителя.

Через два дня в Москву ушла шифрованная депеша на имя президента, так как губернатор имел право прямого выхода на главу государства. Туда же, со спецпочтой был отправлен секретный доклад, в котором Фрунзе подробно описывал свой тактический план.

Следует сказать, что президент Алексеев внимательно следил за жизнью русской колонии в Того, и всякие попытки выпихнуть русских из Африки, воспринимал как личное оскорбление, что было вполне понятным. Ведь именно благодаря его дипломатии, страна получила первую и пока единственную заморскую колонию.

Все это, а также тот факт, что действия Махно подпадали под указ о борьбе с бандитизмом, не заставило правителя России долго размышлять. Процесс Махно ещё только набирал обороты, а из президентской канцелярии в суд Харькова поступило секретное распоряжение об отправки всех участников процесса в далекую и знойную Африку.

Царь повелел, бояре исполнили и транспортный пароход одесского пароходства под громким именем «Александр Суворов» привез в Ломе, Нестора Махно.

Ни Фрунзе, ни Котовский ничуть не сомневались, что романтический бунтарь согласится на их столь радушное предложение. Главная задача тоголезского дуумвирата состояла в том, чтобы легенда российских анархистов не понял, что его намереваются использовать подобно разменной монете в своей игре. И это им удалось.

Махно естественно подозревал губернатора и Котовского в нечестной игре, но его подозрения, так и остались подозрениями. Возможность обрести свободу и приступить к построению своей анархисткой «Махновщины», перевесила в выборе вождя повстанцев.

Не до конца доверяя обещаниям Фрунзе и Котовского, Нестор Иванович постоянно ждал какого-то подвоха, но ничего не происходило. Как и было обещано, все пятьсот восемьдесят прибывших вместе с Махно человек были доставлены на север колонии. Вслед за ними были доставлены ещё сорок два человека из последнего этапа, на которых указал анархист, как на своих идейных сторонников.

С большой придирчивостью, он изучал вооружение, выделенное его воинству Котовским. Перебрав несколько сот винтовок, ружей, пистолетов и гранат, Махно не обнаружил в них ни одного изъяна. Готовя операцию «Анархия», в арсенал, который по легенде должны будут захватить беглецы, комбриг не пожадничал ничего. Он даже выделил три ручных пулемета «Томпсона» и хороший запас дисков к ним.

— Патронов тебе хватит на два хороших боя, Нестор. Большего дать не могу, тогда никто не поверит в подлинность твоего побега. Но, если пойдешь в сторону Нигера, тогда дам адрес одного купчишки в Ниамеи. За деньги он тебе черта лысого достанет, — заверил Махно бригадир. В ответ тот подозрительно насупился, но тут в разговор вмешался Тарас Лизогуб, помощник Кокубенко. Сам атаман непримиримых колонистов не изъявил желания присоединиться к Махно, но более сотни казаков из его куреня пополнили ряды анархистов.

— Знаю, я этого купчишку, Нестор Иванович. Абдуллой кличут. Жаден до денег, но ради маржи мать родную готов продать. Будет у нас огневой припас.

Слова казака успокоили Махно и, оставив оружие, он принялся инспектировать лошадей и повозки, которые были выделенные в его распоряжение. Неожиданно вождь анархистов затребовал сабли и шашки.

— Какой казак без сабли, — напористо наседал он на Котовского, требуя дать искомое. Столь неожиданное требование, озадачило комбрига. Согласно плану, махновцев предполагалось вооружить исключительно стрелковым оружием и потому, холодное оружие не было привезено в Манго. С большим трудом Котовскому удалось раздобыть двадцать шашек для анархистов.

— Вот, все чем богаты. Остальное, как истинные казаки, добудете в бою! — сказал он решительным тоном и Махно не стал возражать.

Прибывшие с севера каторжане довольно сложно проходили акклиматизацию к жаркому югу. У многих от местной пищи и воды сводило животы. Махно настаивал на присутствие в отряде доктора, но Котовский уверял его, что это с непривычки и со временем это пройдет.

— Посмотри вон на Пилипенко. Рассказать, как его первое время несло, так никто не поверит. А какой он теперь справный, любо-дорого смотреть. Как, Тарас, ветры не беспокоят? — поинтересовался комбриг у высокого казака с длинным чубом.

— Да, ну вас. Григорий Иванович, — стоявший у воза казак зарделся от смущения и отошел в сторону от идущего вдоль повозок Котовского и атамана.

— По-хорошему, вам следовало бы дать месяца два на адаптацию к местным условиям, но, к сожалению, не могу. Французы уже интересовались вашим местом нахождения. Мы заверили, что вы под надежной охраной, но как ты понимаешь, Нестор, шила в мешке не утаишь. Не пройдет и недели, как о вашем комфортном положении станет известно по ту сторону границы. А сложить два плюс два они сумеют, не дураки, смею тебя заверить, — комбриг в сердцах плюнул.

— Царские подарки делаете вы с господином губернатором, — многозначительно молвил Махно, пытаясь выявить тайные намерения комбрига, но тут он натолкнулся на достойного соперника. Григорий Иванович четко вел свою партию.

— Если хочешь выцыганить, что-нибудь ещё, говорю сразу, больше ничего не дам, — решительно заявил атаману Котовский, — а насчет царских подарков, так тебе все уже было говорено в Ломе. Или может ты, часом передумал?

Сказано это было со столь откровенным подтекстом, что Махно от негодования сначала крепко сжал рукоять своей плетки, а затем с силой ударил ею по густой зеленой изгороди кустарника, изрядно опустошив её.

— Мое слово тверже железа, господин генерал. Выступаем сегодня вечером, можете так и отстучать губернатору Фрунзе, — отчеканил атаман и, крутнувшись на пятке, пошел прочь от обидчика.

Махно сдержал данное Котовскому слово. В ночь с двадцать девятого на тридцатое апреля его отряд покинул временный лагерь вблизи границы и, двигаясь вдоль течения реки Оти на север, покинул земли русской колонии.