Страница 125 из 138
Цеховые мастера.
Хор Катехуменов.
Капелла певчих.
Рулевые и лоцманы, Судовладельцы, Матросы, Экипаж, Щитоносцы, Палач, Трубачи, Все духовенство.
На заднем плане — большой корабль Totus Mundus, темнеющий на фоне заалевшей над пристанью зари. Корабль хорошо оснащен, укреплен от квартер-дека до кормы и от бака до носа латинским такелажем и оружием и снабжен тридцатью скамьями и комплектом весел под палубой. Судно вполне готово для спуска в Адриатическое море, но стоит еще на сваях, скрепленных попарно изогнутыми балками, наклонившись от кормы к носу, обращенному к морю.
Справа на очень высоких столбах и огромных сосновых шестах укреплена крытая дощатым и камышовым навесом верфь, где сложены груды досок и брусьев, связки конопли и дрока; стоят телеги, кабестаны, тали, шпили и всякого рода машины, и снаряды; там же видны бревенчатые скрепы у откоса, веревки, протянутые между крюками и талями, рамы из планок, фальконеты, прикрепленные к земле, сваи, жерди, брусья, балки, бечевы снастей и швартов, ростры, якоря, цепи, множество железных инструментов; все эти принадлежности мореплавания образуют между навесом и землей спутанную сеть. В огромных котлах кипит сало и смола.
Против верфи, у самого края базилики, замыкающей площадь с запада, полукругом выступает внешняя часть абсиды, построенной из скрепленных цементом каменных плит, еще не окрашенной и не отделанной; абсида совершенно без окон, что придает ей сходство с круглой кормой без фонаря и руля. К южной стороне базилики примыкает, оставаясь совсем в тени, полукоробчатый свод, сложенный из обтесанных резцом каменных плит — это вход в Катехумению и Епископат.
За пристанью высится будка начальника вод, укрепленная на верхушке прямой сосны, подобно марсу на вершине главной мачты; фонарь еще горит, но свет его уже бледнеет на фоне неба, которое белеет над колоннадой скученных на горизонте облаков, после осеннего равноденствия.
Все цеховые мастера-плотники, конопатчики, кузнецы, канатчики, парусники, осмольщики, рулевые и лоцманы, судовладельцы, матросы, экипаж и прочие моряки толпятся в адмиралтействе, бродят среди балок, разбросанных по пристани, скрываются за густыми рядами лиственницы.
На площади, под стенами базилики, собрался весь народ — дети, взрослые и старики. Духовенство занимает пространство под сводом. Несколько впереди других стоит диакониса Эма с суровым сосредоточенным лицом и опущенной головой, она опирается обеими руками на длинное древко монограммического креста.
Посредине высится алтарь Наумахов; к нему веревками привязана Фаледра, подобная попавшей в сети львице. Она совершенно неподвижна и напоминает человека, погруженного в сон или находящегося в бесчувственном состоянии. Распущенные волосы скрывают ее лицо. Возле нее стоит палач, толстый, с обнаженным бронзовым торсом; в руке, защищенной кожаной перчаткой, оставляющей свободным большой палец, он держит эфес короткого меча, выпавшего из левой руки сраженного епископа, и накаливает клинок на огне, который горит на нечестивом алтаре.
Слышится утренний гимн Катехуменов:
На верхней площадке кормы стоят наготове трубачи с букцинами в руках. Народ хранит молчание. Вот слышится из будки предостерегающий голос.
Начальник вод. Остерегайтесь, лоцманы, берегитесь! Солнце выходит из созвездия Весов и касается жала Скорпиона. Зловещая звезда поднимается над Сан-Симоне и Джудой. Остерегайтесь!
Предостерегающий голос замирает в бледнеющем небе. Фонарь гаснет. Словно рассвет, разливается в тишине гимн Катехуменов. Кормчий выдвигается немного вперед и с мольбой протягивает руки к диаконисе.
Симон д’Армарио. О, Эма, святая вдова, оплот рода Вультейо, не плачь больше! Обрати лицо к нам, обведи глазами своими все вокруг и смотри: здесь собрался весь твой народ и ждет твоего слова: ибо пришел твой светлый час, и слава Господа сошла на тебя. О, святая, возвести нам видение твоего изгнания, возвести нам, что слышала ты от Бога, что видела в твоей ночи. Эма, что видела ты? Какое знамение? Какой завет? Не плачь больше!
Вдова поднимает свою мужественную голову, покрытую повязкой, все время держа перед собой свой длинный жезл. Словно из бездны звучит ее таинственный голос.
Диакониса. Я перестала плакать, сыны Аррия, печальные скитальцы, перестала плакать. Господь простер длань и осушил мои глаза. Он вложил в грудь мою сердце, твердое как алмаз, который вставляется между лапами якоря. Слушайте меня, островитяне; внимайте люди моря. Целые дни я проводила в ожидании, целые ночи я бодрствовала; я слышала, как шипели змеи, каркали вороны, клокотала грязь, пока не призвал меня Бог, пока над пустыней не послышалось мое имя.
Симон д’Армарио. Да будет благословенно твое имя, Эма!
Народ. Да будет благословенно твое имя, Эма!
Диакониса. Великий плач слышен был среди тростников Констанции, горькое рыдание: «Господи, Господи, Ты знаешь: вспомни обо мне, посети меня и отомсти моим гонителям. Не покидай меня, пока Ты медлишь разразиться гневом. Ты знаешь, что я за Тебя терплю поношение. Я покинула свой дом и имущество. Мои кровные восстали против меня. Мое лоно — оскверненная гробница. Неужели Ты не внемлешь? У них на устах — песнь блудницы, и они вечно пьяны. Я оплакиваю своих сыновей, которых уже нет».
Симон д’Армарио. Да будет благословенна твоя скорбь, Эма!
Народ. Да будет благословенна твоя скорбь!
Диакониса. «Мужайся, — ответил Бог. — Мужайся. Женщина, ты — раба моя и должна ждать в пустыне моего знамения». — «Вижу, — сказала я, — вижу кадку без клепок и без обручей, где жестокая пята давит живые грозди винограда. Они нарушили Твой завет, о Боже, изгнали слуг Твоих, осквернили трапезу Твою, снова, о, Боже, воздвигли алтарь Идолу, и я осталась одна; они хотят погубить также мою душу…» И он покрыл меня сенью десницы и сказал: «На том же алтаре будет принесена в жертву та, которая совершала на нем воскурения; разобьется камень, и будет развеян горячий пепел по земле, полной распрей и оргий».
Симон д’Армарио. Исполни же Его волю, Эма.
Народ. Исполни Его волю.
Диакониса. И еще сказал Он: «Я снова покараю их, вторично предам в руки грабителей и вновь рассею их по земле; и будут они рабами варваров».
Симон д’Армарио. Будь заступницей нашей, Эма!
Народ. Будь заступницей! Будь заступницей!
Диакониса. И сказал: «О, острова, в пределах ваших не будет более слышно ни звуков цитр, ни музыки, ни флейт, ни труб; и нельзя будет отыскать в ваших пределах ни одного мельника; не будет более слышно стука мельницы, и не засияет более свет лампад».
Симон д’Армарио. Будь заступницей! Будь заступницей нашей, Эма! Мы смоем с себя грех и получим от Христа новый вечный завет. Молись за нас, Эма!
Народ. Молись за нас.
Диакониса. Вы продались без цены, и без цены будете выкуплены. Острова увидели, ужаснулись. Очертания берегов задрожали. Не переносит ли Он острова с одного места на другое, как мучную пыль? Стража сказала: «Заря — на море». О, вы, крещеные во Христе и в море, откройте Господу нашему глубокий путь через пустыню великих вод. Обновите свое сердце, чтобы идти по новому жизненному пути. Он обещал. Он обещал. Сказал: «Я творю то, что было послано в видениях; Я творю то, что сказано пророческими устами».