Страница 20 из 32
Женщина прервала свою тираду и, картинно подняв руку, бросила фигурку наземь. Джондалар, не раздумывая, бросился к ней, даже не пытаясь скрыть гнев, вызванный тем, что старуха вздумала глумиться над его святыней. Не обращая никакого внимания на направленное прямо на него острие копья, Джондалар схватил каменную фигурку и укрыл ее между ладоней.
Старуха отрывисто рявкнула, и страж тут же поспешил убрать свое копье. К несказанному удивлению Джондалара, она заулыбалась. В глазах ее заплясали искорки веселья, однако он никак не мог взять в толк, чем же оно вызвано — хорошим настроением или злой волей?
Старуха поднялась с бревна и направилась к Джондалару. От этого она не стала выше — лица их оставались примерно на одном и том же уровне. Она неотрывно смотрела в его изумленные синие глаза, словно пытаясь заглянуть в глубины его души. После этого старуха сделала шаг назад, повернула его голову сначала в одну, затем в другую сторону, пощупала мышцы его руки и, наконец, попыталась оценить взглядом ширину его плеч. Затем старуха легонько подтолкнула его под локоть, предлагая тем самым подняться с земли. Джондалар не понял смысла этого жеста, но страж тут же вразумил его таким пинком, что он буквально вскочил на ноги. Старуха задрала голову — ведь в нем было добрых шесть футов шесть дюймов росту — и принялась обходить Джондалара вокруг, одновременно постукивая кулачком по твердым мышцам его ног. Джондалар казался самому себе животным, выставленным на торги. Мысль о том, что он может не устроить покупателя, заставила его покраснеть.
После этого старуха принялась разглядывать Тонолана, вскочившего на ноги при первом же ее прикосновении. Быстро осмотрев младшего брата, старуха вновь вернулась к Джондалару. Его розоватые щеки запылали огнем, когда, до него дошел смысл очередного ее жеста. Теперь ее заинтересовал его мужской орган.
Он отрицательно замотал головой и, шутливо выпучив глаза, посмотрел на ухмыляющегося Тонолана. Старуха отдала приказ одному из стражей, и тот послушно схватил Джондалара сзади, в то время как его соплеменник, выказывающий всем своим видом чрезвычайное смущение, принялся развязывать ремешок, которым подвязывался клапан штанов Джондалара.
— Вряд ли она примет твои возражения, — произнес довольно ухмыляющийся Тонолан.
Джондалар зло оттолкнул от себя второго стража и открыл взгляду старухи то, что она так жаждала увидеть, стараясь не обращать внимания на мерзко хихикающего брата, даже не думающего скрывать своего злорадного ликования. Старуха воззрилась на него внимательнее, чем прежде, и, склонив голову набок, коснулась его своим узловатым кривым пальцем.
Алый цвет щек Джондалара стал пурпурным, когда, к его несказанному изумлению, уд его ответил на это прикосновение вполне определенным образом. Старуха довольно закудахтала, захихикали и стоявшие рядом с ней мужчины, однако в смехе их чувствовалось известное удивление, а быть может, и почтение. Тонолан принялся хохотать, согнувшись в три погибели, на глазах его выступили слезы. Джондалар поспешил прикрыть свою наготу. Он чувствовал себя последним идиотом и не скрывал своей злобы.
— Да, Брат, давненько у тебя не было женщины, — насмешливо заметил Тонолан, переведя дух и смахнув слезу со щеки. После этого он вновь зашелся безудержным смехом.
— Надеюсь, очередь дойдет и до тебя, — огрызнулся Джондалар, сожалея о том, что не может достойно ответить этому зубоскалу.
Старая женщина подозвала к себе вожака пленивших их людей и стала ему что-то втолковывать. Последовал оживленный обмен мнениями. Джондалар услышал, как старуха произнесла слово «Зеландонии», и тут же заметил молодого мужчину, указывавшего на развешанное возле костра мясо. Властный оклик старухи положил конец спорам. Мужчина бросил на Джондалара гневный взгляд и направился к кудрявому юноше. Он что-то сказал ему на ухо, и юноша тут же куда-то унесся.
Братьев отвели к палатке, где им вернули их котомки, из которых были вынуты дротики и ножи. Неподалеку расположился присматривавший за пленниками мужчина. Их накормили, и с наступлением темноты они забрались под кожаный полог. Тонолан пришел в прекрасное расположение духа, Джондалар же, напротив, помрачнел. Он наотрез отказывался разговаривать с братом, который то и дело начинал покатываться со смеху.
Все чего-то ждали, к чему-то готовились. Утром в лагере появилось множество новых людей, встреченных приветственными криками. Выросшие повсюду палатки, занятые мужчинами, женщинами и детьми, делали спартанскую стоянку братьев чем-то вроде лагеря для проведения Летнего Схода. Джондалар и Тонолан с интересом наблюдали за возведением большого круглого сооружения с прямыми, сделанными из натянутых шкур стенами и конической тростниковой крышей. Отдельные части сооружения были собраны заранее, и поэтому возведение его шло с поразительной скоростью. Когда строительство странного шатра было завершено, в него стали заносить какие-то вязанки и корзины.
Пока готовилась пища, бурная активность несколько поутихла. К полудню возле большого круглого сооружения начала собираться толпа. Бревно, на котором восседала старуха, было положено возле самого входа. Как и прежде, его покрывала шкура. С появлением старухи толпа тут же приумолкла и почтительно расступилась, образовав широкий круг. Джондалар и Тонолан увидели, что она обращается к одному из своих слуг, указывая при этом в их направлении.
— Наверное, ты так потряс ее своим желанием, что она хочет удостовериться еще раз, — усмехнулся Тонолан.
— Пусть лучше они меня убьют!
— Уж не ослышался ли я? Ты не хочешь переспать с этой красоткой? — невинным голосом спросил Тонолан. — А вчера-то все выглядело совсем иначе, братишка…
Он вновь мерзко захихикал. Джондалар развернулся и гордой походкой направился к толпе чужеземцев.
Братьев завели в центр круга. Властным жестом руки старуха приказала им сесть перед собой.
— Зе-лан-дони? — сказала она, обращаясь к Джондалару.
— Да, — утвердительно кивнул он. — Я — Джондалар из Зеландонии.
Старуха похлопала по руке сидевшего рядом с ней старика.
— Я — Тамен, — произнес тот. Затем последовало несколько непонятных слов, среди которых Джондалар услышал и следующие: — …Хадумаи… Давно-давно… Тамен… Запад… Зеландонии.
Джондалар наморщил лоб и неожиданно сообразил, о чем хотел поведать ему старик.
— Тебя зовут Тамен. Потом ты что-то сказал о Хадумаи… Когда-то давно ты ходил на запад… Это было твое Путешествие? Ты ходил к Зеландонии? Ты знаешь язык Зеландонии?
— Да, да, Путешествие, — оживился старик. — Говори совсем мало. Мало-мало.
Старуха схватила старика за руку и что-то сказала ему на ухо. Тот вновь повернулся к братьям.
— Хадума, — сказал он, указывая на нее. — Мать…
Немного подумав, он указал на стоявших вокруг людей.
— Как Зеландонии? Те, Кто Служит Матери? — спросил Джондалар.
Старик отрицательно покачал головой:
— Хадума… Мать. — Старик подозвал к себе стоявших неподалеку людей и поставил их в ряд. — Хадума… Мать… мать… мать… мать…
Произнося слово «мать», он каждый раз указывал на одного из своих соплеменников.
Джондалар стал всматриваться в лица стоявших перед ним людей, пытаясь уяснить смысл сказанного. Тамен был очень стар, хотя и не так стар, как Хадума. Рядом с ним стоял мужчина средних лет. Возле него Джондалар увидел достаточно молодую женщину, которая держала за руку ребенка.
— Ты хочешь сказать, что Хадума — мать матери матери — всего пять раз? — Он поднял вверх растопыренную пятерню и дрожащим от волнения голосом спросил: — Она — мать пяти поколений?
Старик энергично закивал.
— Да, мать пяти… поколений, — повторил он, вновь указав на соплеменников.
— Великая Мать! — восхитился Джондалар. — Сколько же ей лет?
— Да. Великая Мать, — сказал Тамен. — Хадума… Мать…
Он похлопал себя по животу.
— Дети?
— Дети, — кивнул старик. — Хадума, мать, дети…
Он принялся чертить на земле какие-то линии.