Проклятая

   Я потрогала разбитую губу и буркнула:

   - Вкусно?

   - Ош-шень, - отозвался мальчишка. - А ты тофта фто? Не фринцесса?

   - Принцесса, - вздёрнув подбородок, отозвалась я. - Принцесса Алисия. А ты кто?

   - Фафифиан, - прошепелявил мальчишка, запихивая в рот еду.

   - Чего?

   - Максимилиан, - прожевав, ответил мальчик. - И я точно принц. Так что поклонись.

   - Ещё чего, - хмыкнула я. - И ты не похож на принца.

   - Зато ты - лгунья! - ткнув в меня пальцем, заявил Максимилиан. - Принцесса Алисия, что б ты знала, ведьма, чудовище и к тому же уродина. А ты... ты красивая, - почему-то засмущался он.

   Я удивлённо моргнула.

   - Красивая? Я? - честно говоря, никогда о себе как о красавице, я не думала. Мне просто никто об этом не говорил... никогда.

   - Ну да, - буднично ответил мальчишка. - Как будто ты не знаешь. Но зачем ты врёшь? И браслеты нацепила.

   - Они не снимаются, - буркнула я, садясь рядом с ним на кровать. - И я, правда, принцесса. И ничего я не вру.

   - Врёшь, - убеждённо произнёс Максимилиан. - Принцесса меня бы уже убила. Потому что она ведьма и...

   - Да не ведьма я!

   Наверное, крик убедительным получился, потому что мальчишка вдруг как-то странно посмотрел на меня - с ног до головы, изучающе.

   - Да ладно... Но почему ты тогда... Почему ты тогда такая красивая?! - завопил он, будто я коварно обманула его в лучших чувствах. - Ты же не можешь бы такой красивой, потому что...

   А я подумала, что ещё чуть-чуть и я ему врежу.

   А сама - неожиданно для себя - стала рассказывать. Про маму, которую не знала, про отца, которого никогда не видела. Про обморочных служанок, про монахов-садистов, которые меня пороть пытались.

   Он слушал, раскрыв рот. А, когда я замолчала, выдохнул:

   - Так это... помимо тебя... выходит?..

   Я кивнула.

   - Вот чёрт! - ошеломлённо пробормотал Максимилиан. - Так это же проклятье! Ты не думала съездить в храм Всех Святых, помолиться, очиститься...

   - Начерта? - буркнула я. А сама вспомнила, как красивенько запылало распятье у наставника в келье, когда я... ну... во власянице на коленях молиться пыталась. - Мне и так неплохо.

   Максимилиан вытаращил глаза.

   - Ты что! Это же... же... Тебя же бояться и...

   - Зато уважают, - хмыкнула я.

   - Да не, ты не понимаешь, - начал мальчишка, но вдруг запнулся. И снова выдохнул. - Вот чёрт! Они на тебя и руку не поднимают, да?

   Я с достоинством кивнула.

   - Ого, - пробормотал он. - Я тоже так хочу...

   Наверное, с этого момента я его и полюбила. А, может, с того, когда он улыбнулся и спросил:

   - Но меня же ты не убьёшь?

   Логика, логика...

   - Не, - хихикнула я. - Слушай, а если ты принц, то что ты тогда тут делаешь?

   Мальчишка снова скуксился и принялся рассказывать. Он, как взрослый, описывал какие-то сражения, употреблял странные слова вроде "стратегия" и "тактика", ругал какого-то де Висту и де... Не-помню-кого. Я быстро потеряла нить его рассуждений и откровенно зевала, пока Максимилиан взахлёб вываливал на меня новости. Наверное, ему просто надо было выговориться. Не знаю, я заснула в процессе.

   Он разбудил меня какое-то время спустя, поинтересовался, где будет спать. Мне до этого дела не было, так что я просто ткнула в другую сторону кровати и промычала:

   - Там.

   И чуть снова не заснула, пока он в себя приходил.

   - Ты что?! Я же... Ты... же... девушка!

   Я сладко зевнула во весь рот.

   - И что?

   Он покраснел, кажется, ещё сильнее.

   - Неприлично!

   - Да? - буркнула я, отворачиваясь. - Ну, можешь, на полу лечь.

   Уже сквозь сон я услышала, как скрипнула кровать - Максимилиан всё-таки примостился с другой стороны. В полудрёме, помню, я ещё удивилась, чего это он так испугался: кровать всё равно огромная, даже если будем вертеться, места нам точно хватит.

   Утром Максимилиан жаловался, что я всю ночь пыталась дать ему по носу. Достал так, что я не выдержала - и таки заехала ему подушкой. Дальше последовала непродолжительная, но яростная потасовка, во время которой принесли завтрак. Кушать мы хотели больше, чем драться, так что страсти на время улеглись.

   - Ты какая-то очень странная, - выдал Максимилиан, уплетая очередную ароматную булочку. - Тебя, что, не должны сейчас одевать-причёсывать? Мои сёстры занимаются этим полдня.

   - Одеждой? - фыркнула я. - Ужас какой. А остальные полдня они что делают?

   Максимилиан задумался.

   - Учатся...

   - Я тоже учусь, - вздохнула я. - Вот, сейчас позавтракаем, и буду учиться.

   Максимилиан странно на меня посмотрел, но промолчал.

   После, собственно, утреннего моциона (во время которого Максимилиан зачем-то перебрался в другую комнату) и урока с кем-то из монахов (отец Константин якобы слёг с простудой) принц молчать не смог.

   - У тебя, что, каждый день так? - отчаянно жестикулируя, выпалил он.

   - Ну да, - я похлопала себя по щекам, сгоняя учебно-сонную одурь. - А что?

   - Ты хоть читать умеешь? - ехидно поинтересовался Максимилиан.

   - Конечно, - буркнула я.

   Он хмыкнул и медленно спросил:

   - А как моя страна называется, знаешь?

   Я нахмурилась.

   - Лакедомия?

   И тут же хихикнула: у Максимилиана такое лицо сделалось - неверяще-изумлённо-забавное.

   - А твоя страна как называется?

   Я с минуту подумала.

   - Лэстиция?

   Максимилиан странно булькнул. Потом, не выдержав, захохотал в голос.

   - Эй, - я хлопнула его по плечу. - А ну-ка прекрати. Чего смешного?

   - Ты ничерта не знаешь, - побулькал мальчишка.

   Тон его мне не понравился. Я подбоченилась и заявила:

   - То, что мне надо, я знаю.

   - Например? - хмыкнул Максимилиан.

   - Например, как отсюда сбежать. К озеру и роще, - таинственно сообщила я.

   - Как? - оживился он. - А ты уже сбегала? А не поймают? А ругать потом не будут?

   Я вздёрнула подбородок.

   - Пусть только попробуют.

   Рядом с замком действительно есть небольшая дубовая роща. Я редко там бывала - одно скучно, а больше пойти было не с кем. С Максимилианом роща быстро превратилась в маленький рай. А уж озеро, вечно пугавшее меня жабами и ужами, вдруг словно заулыбалось: заискрилось, засверкало на солнце. Мы бродили там до вечера, а, когда вернулись, Максимилиан всё удивлялся, почему нас никто не хватился. А мне это не казалось странным: никто меня никогда не хватался - кроме монахов, но те считали, что если до обеда я в замке, значит, и остальное время тоже. И вообще им было не до меня: они слуг строили. Особенно молоденьких служанок.

   На этот раз Максимилиан уже по-хозяйски полез на свою половину кровати и болтал, наверное, до полуночи: рассказывал, какой у них там дома сад весь из себя диковинный. Я слушала и пыталась представить. Но выходила только уже знакомая дубовая роща да далёкие горы.

   С появлением Максимилиана мой распорядок дня, как ни странно, не изменился. Я всё также валялась в постели до полудня, потом приходили горничные, меня купали-убирали-украшали - рутинно, без души и доброго словца - и только после этого приходил кто-нибудь из монахов и делал вид, что рассказывает мне урок. Чаще всего он просто читал что-нибудь вслух на непонятном языке, а я, тем временем, рисовала картинки.

   Ни монахи, ни слуги Максимилиана не замечали. Порой, меня интересовало: если бы он остался в темнице, его бы заморили голодом? Наверное, да.

   Но на самом деле подобное невнимание нам очень помогало. Максимилиан сначала смущался и чувствовал себя не в своей тарелке - наверное, дома у него были толпы слуг, которые с ним носились. А здесь, пока я сама, например, не заказала ему одежду, никто из горничных даже не озаботился.

   Зато после обеда, когда я была предоставлена себе, и до глубокой ночи мы с чистой душой играли в замке или сбегали в рощу - и никто нам не мешал. Нас не существовало для остальных обитателей Утёса. И слава богу.