Страница 28 из 63
Кроме того, в конце улицы мелькали фургоны трёх различных каналов новостей. Операторы держали видеокамеры, репортёры в опрятных костюмчиках притаились поблизости. Полицейские не давали им подойти, но операторы нацелили своё оборудование, словно крутили фильм.
Я спряталась за спиной Хардин, и мы пошли к месту преступления.
Детектив переговорила с мужчиной в деловом костюме и представила нас.
— Китти Норвиль, детектив Салазар.
Глаза детектива расширились, и он ухмыльнулся.
— Наша волчья знаменитость?
— Да, — ответила я, чуть ли не с вызовом.
Я протянула руку. На минуту мне показалось, что детектив не пожмёт её, но я ошиблась. Салазар на шесть дюймов выше меня, и вид у меня не страшный. И улыбка обаятельная.
Салазар обратился к Хардин:
— Ты уверенна, что это хорошая идея? Если те ребята пронюхают, что она здесь, то не отклеятся, — указал он большим пальцем через плечо на фургоны новостников.
Вот только моей фотографии не хватало во всех вечерних новостях с заголовком: «Оборотни рыщут по даунтауну».
— Я прослежу за ними. Она консультант, только и всего.
Слишком поздно. Мы уже привлекали внимание. Одна из камер указывала на нас. Репортёр в строгом костюме с юбкой перевела взгляд на камеру, затем на нас. Как только мы оказались в их поле зрения, остальные команды стали усиленно искать, что же заметили их конкуренты. В джинсах и свитере, я выделялась как гражданское лицо в месте, куда полицейские обычно гражданских не пускают. Медейники начнут задавать вопросы. Я демонстративно развернулась к ним спиной.
— Не люблю камеры, — призналась я. — Мне бы не хотелось, чтобы общественность узнала, как я выгляжу.
— Хорошо.
Хардин сместилась, загораживая обзор камер.
— Салазар, проводи репортёров в здание и удостоверься, что они не попытаются снимать из окон.
— Будет сделано.
— Хорошо. Это не займёт много времени.
— Давайте просто закончим со всем поскорее, — предложила я.
Салазар провёл нас к переулку.
Я видела, что могут делать оборотни и вампиры, когда они теряют свою человечность и знают лишь кровь и резню. Измельчённая оленина. Повсюду потроха, полдюжина волков роется в корпусе животного. Я думала, что знала чего ожидать. Но реальность оказалось совершенно иной.
Её глаза были открыты. Кровь запеклась на тёмных волосах и обрызгала безжизненное лицо, но первым я увидела глаза, стеклянные и сверкающие. Голова лежала приблизительно в четырёх футах от остальной части трупа. На секунду мой взор затуманился чёрными пятнами. Расчленённые фрагменты. Ноги валяются в одной стороне, обнажённые руки и туловище скручены в другой, одежда порвана прямо вместе с ними. Вытащенные органы — яркие, тёмные куски — лежат между. Как брак в мясной лавке, который жалко выбросить на улицу всем на глаза.
Хуже всего, что я понимала, как убийца всё провернул. Когти распарывают живот, отводя в противоположные направления, челюсти на горле…
Я человек и не могла такого сотворить. Я не могла даже думать о таком. Но Волк мог. И сделал. На секунду я забыла, кто я на самом деле, застряла между двумя сущностями.
Я должна помнить кто я.
Я прикрыла рот и отвернулась.
Какой-то шутник в униформе рассмеялся.
— И вы ещё называете себя монстром.
Я моргнула — другой волк воспринял бы эти слова как вызов. Но этот клоун не мог читать сигналы.
— Я никогда и никому не отрывала голову, — отвела я.
Хотя я чуть не проделала такое с Заном...
Ко мне подошла Хардин.
— Она — третья в одинаковом М.О. 1за последние два месяца. Первые два случая были списаны на нападения диких животных. Койотов, например. Тогда я начала копать. Мы выяснили, что слюна на укусах принадлежит человеку. В основном.
Я вышла из переулка и прислонилась к стене. Итак, могут ли оборотни на самом деле преодолеть свою природу и стать полноценными членами общества, или я просто сотрясаю воздух пустыми словами? Я не хотела верить, что убийца — ликантроп. Хардин неправа; это было животное….
Я закрыла глаза и глубоко вздохнула.
Запах крови и гниения резко ударил в нос. Жертва лежала здесь с прошлой ночи. Падаль, подсказала слово моё второе «я», вызывая слюноотделение. А ну прекрати. Я сосредоточилась на незаметных запахах, которые дразнил нос, точно лучик солнечного света, играющий на слегка колеблющейся воде.
Дёготь и асфальт. Выхлопные газы автомобиля. Хардин недавно чистила зубы. Мята и табак. Крысы. И... вот оно. Животный запах, несочетающийся с характерными ароматами города. Мускусный и ярко выраженный. И всё таки человеческий. Мужской. Он пах кожей и мехом.
Я не распознала отдельные ноты аромата. И при этом он не пах моей стаей — группой Карла. Чуть камень с души не упал. Вот только след означал, что у нас по территории бродит чужак.
— Это оборотень, — сказала я, открывая глаза.
Хардин сощурилась на меня.
— Ваш друг?
Я заморгала.
— Нет. Давайте кое-что проясним. Вы попросили у меня помощи, но если собираетесь меня подозревать, я ухожу.
— Извините, — ответила Хардин, вскинув руки. — Но если я правильно поняла из вашего шоу, у вас есть стаи, верно? Я могу предположить, что вы знаете других оборотней в городе?
Она сделала домашнюю работу, мне пришлось проявить сдержанное восхищение. Она стояла близко — но не в пределах досягаемости — рука подпирала стену. Больше на её лице не читалось любознательность. Она не обращалась ко мне за ответом. Она подозревала меня.
— Вы привезли меня не в качестве консультанта, — поняла я. — Вы думаете, что я могу назвать имя убийцы. Вы хотите меня допросить.
Она наклонила голову на мгновение; когда она снова посмотрела на меня, её решительное выражение подтвердило догадку.
— Вы сказали, что смогли различить запах. Если вы знаете кто убийца, то должны рассказать мне.
—Я не знаю кто убийца. Вы должны мне поверить.
— Я могу привлечь вас к делу как важного свидетеля.
— Свидетеля?! Я ничего не видела!
— Вы обладаете доказательством, которого нет у наших судебных экспертов. Это делает вас свидетелем.
У меня закружилась голова. Хардин ввязала меня в заваруху, но никак не сможет удержать. Прецеденты, юридические прецеденты… мне нужен научный ассистент. О чём это я? Не будет никакого прецедента.