Надо помочь бабушке

   Дороша набил трубку, раскурил ее, уселся на поваленное дерево и стал ждать. Вскоре они явились, веселые и очень довольные, что сумели добраться тихо и тайно.

   - Вы чего шумите!? Что вы гремите!? - неласково встретил друзей Дороша. - Вы же по лесу ходить не умеете! Ну, навязались на мою голову. И, зачем я только вас с собой взял, горе вы мое. Вас надо было вначале научить ходить, а потом уже брать с собой...

   - Ладно, ладно, - Максим, не стал напоминать лепрекону, что это не они навязались ему в спутники. - Все нормально, разбойники нас не услышали.

   - Почему ты, многомудрый и отважный Дороша не усладил наш слух своим прекрасным свистом? - спросил Агофен. - Мы долго с нетерпением ждали твоего громкого свиста, но так и не дождались.

   - Соображать надо. Если бы я свистеть стал, разбойники бы догадались, в чем дело. Голосом я вам знак дал, разговором. Вы же поняли, что я разбойников повстречал. Вроде как будто шел по своим делам и встретил, они и остановились поговорить. С лепреконом поговорить каждому интересно.

   - Верно, - согласился Эмилий. - Как это мы сразу не подумали, что свистеть нельзя. У меня, знаете, недостаточно опыта путешествий по лесам, вот я и не подумал. А о чем ты с ними разговаривал?

   - Да о разном... Жаловались они, что в лесу какой-то дракон появился, злой и драчливый. Недавно четырех разбойников обидел.

   - Злой дракон? - удивился Эмилий. - Интересно кто это?

   - Ага, интересно... С желтым хохолком над правым ухом.

   - Я никого не трогал, - от явной несправедливости Эмилий растерялся. - Вы все видели, что я никого не трогал. Это они у меня кошелек отбирали и ударить хотели. А я совершенно не сопротивлялся. Насилие не в моем характере. Все знают, что я противник всякого насилия.

   - Что слышал, то и передаю, - мордочка Дороши вроде бы выражала сочувствие Эмилию, - Разбойники говорят, что тот дракон их покалечил. Одного хвостом по ногам, другого ногой под вздох, третьего лапой в рожу, а четвертому вовсе хотел голову откусить, но промахнулся, у пиджака воротник оторвал.

   - Это неправда, так нельзя! - возмутился Эмилий. - Такое до герцога Ральфа дойти может. Что обо мне при дворе подумают!?

   - И я считаю, что нельзя, - согласился Дороша. - А они говорят - дракон. Попробуй теперь доказать, что это не ты. Их четверо а ты один, кому больше поверят? Теперь и крокаданы разнесут.

   Максим и Агофен улыбались...

   - Когда эта потрясающая новость о твоих способностях на крыльях молвы прилетит к герцогу Ральфу, он тебя сразу назначит командором рыцарского ополчения, - включился Агофен. - Очень хорошая должность. Ты просто будешь командовать, а рыцари станут выполнять твои приказы. Но тебе придется носить железные латы и участвовать в рыцарских турнирах.

   - А еще разбойники говорят, - продолжил Дороша, - что идут с драконом два амбала. Здоровенные и тупые, как синие тролли. И все время болтают, болтают, так что уши от их болтовни вянут, - и ловко увернулся от подзатыльника, который хотел дать ему Агофен.

   - Хватит трепаться, - попросил Максим. - Говори по делу.

   - Если по делу, то ищут нас по всему лесу. Загогульский всю банду поднял, чтобы нас поймать. Разбойники, которых мы побили, таких страхов наговорили, что нас бояться, как огня. Но ловить будут. Очень Загогульскому зачем-то нужно Эмилия поймать. Они хотят выследить нас, а потом навалиться всем скопом и скрутить. Такие вот дела.

   - Давайте я один пойду,- снова предложил Эмилий. - Они вас не тронут, вы пройдете к бабушке Франческе и поможете ей.

   - Этот вопрос мы уже недавно обсуждали, - напомнил Максим.

   - Ну и что? Давайте разберемся с точки зрения логики. Какая перед нами стоит главная задача?

   - Помочь бабушке Франческе, - не задумываясь, ответил Агофен. - Ни одна вонючая гиена не имеет права обижать добрую старушку, которая, к тому же, является твоей родной бабушкой и нуждается в помощи.

   - Теперь второй вопрос: зачем меня все хотят поймать? И стражники, и бандиты, и, как нам стало известно, еще кто-то. Зачем я им нужен?

   - Чтобы ты не сумел помочь беззащитной старушке, которая является твоей любимой бабушкой, - продолжал отвечать Агофен.

   - Тоже правильно. Так давайте я дальше пойду один. Они меня схватят, и решат, что выполнили свою задачу. А это будет всего лишь отвлекающий маневр. Вы, тем временем, придете к бабушке Франческе, и сделаете все, что надо. Вот мы и выполним главную свою задачу.

   Эмилий оглядел друзей. Оспаривать, с точки зрения логики, ход его рассуждений было бесполезно.

   - А как же ты? - спросил Дороша.

   - А я что? Долго они меня держать не сумеют. Доложите герцогу Ральфу, он по своим каналам немедленно меня освободит.

   Первым высказался Агофен.

   - Вообще ты правильно рассудил. Рассуждения мудреца стоят за каждым твоим словом и опровергнуть ни одно из них нельзя. Но мой шеф-учитель Муслим-Задэ Глиняная башка, да продляться дни его радостной жизни до бесконечности, не раз говорил мне: "Запомни Агофен, главная радость в жизни джинна не в том, что он может есть самый вкусный плов, и не в том, что он может пить самые сладкие соки, и не в том, что он может услаждать свой взор удивительными танцами прекрасных одалисок. [34]Самая главная радость в жизни джинна заключается в том, что он никогда не поступает так чтобы потом ему было стыдно за свой поступок". Я пойду с тобой, потому что среди порядочных джиннов не принято бросать друзей в беде.

   - И среди порядочных людей тоже не принято бросать друзей, - коротко объяснил свою позицию Максим.

   - А лепреконы, по-вашему, обсевки в поле?! - решил обидеться Дороша. - Они, значит, все из порядочных, а лепреконы из каких!? Вы хотите, чтобы я до конца жизни никому в глаза посмотреть не мог, чтобы меня никто табачком не угостил, чтобы никто моим башмаком не полюбовался!? Идем все вместе. Вы по лесу ходить не умеете, поэтому я пойду вперед, а вы наблюдайте за мной. Я остановлюсь, вы останавливайтесь, я лягу, вы ложитесь. Не будете меня слушать, мы и сотню шагов не пройдем.

   - Правильно, - согласился Максим. - Так и поступим.

   - Да, ты прав, мой рассудительный и благоразумный друг, - поддержал лепрекона и Агофен.

   Теперь спорить было не о чем. Пошли, как предложил Дороша.

   Небольшой отряд продвигался по лесу медленно и осторожно. Шли не по дороге и даже не по торным тропинкам. Дороша, каким-то ведомым только ему нюхом, находил узкие проходы в самой, казалось, непроходимой чаще. Перелезали через сломанные ураганом стволы больших, покрывшихся от старости мхом, деревьев, спускались в какие-то глубокие овраги, на дне которых стоял полумрак, поднимались на крутые косогоры. Несколько раз невдалеке слышали голоса разбойников. В таких случаях, по команде Дороши, останавливались на какое-то время, ложились на землю, потом шли дальше. Так продолжалось часа два, или больше. А возможно и меньше. И местность, и их переходы были столь однообразны, что счет времени они потеряли. Наконец, лепрекон знаком попросил всех остановится.

   - Так... Теперь держитесь плотней, - велел он полушепотом. - Скоро мы должны выйти на опушку. Как только выйдем, увидите башню, и бегом к ней. Каждый бежит, сколько есть силы, на других не оглядывается. Главное, хоть одному добежать. В башне сторожевой пост здешнего барона. К ней разбойники сунуться не посмеют. А дружинники, когда увидят, что мы от разбойников убегаем, могут помочь.

   И действительно, лес постепенно стал редеть, вероятно, вскоре должна была и опушка показаться. Тут как раз все и произошло. И вряд ли можно было винить Дорошу за то, что он не заметил опасности. В конце концов, разбойники не один год жили в этом лесу, знали здесь не только каждую тропинку, но и каждое дерево, каждый куст. И всегда могли устроить западню тем, кто попытается пересечь их владения.

   Максим видел как на лепрекона откуда-то сверху, с дерева, упала большая сеть, и сразу же на Дорошу набросились двое крупных парней в зеленых куртках. А больше он ничего не увидел, потому что на него тоже сверху упала сеть. Максим попытался сбросить ее, но запутался и тут же на него навалилась гогочущая орава разбойников. Нападающих было много. Подбадривая друг друга, они отчаянно орали, толкались, и каждый старался пропустить вперед другого. В этой толчее и неразберихе доставалось и своим. То и дело слышалось: