Страница 15 из 46
– Говори, если хочешь, чтобы они прекратили, – сказала мать, прекрасно зная, что я не могу.
От падений на пол я получил такой шок, что стал задыхаться.
Как раз когда они закончили, вошел Уолли с подарком в руках.
– С днем рождения, братишка, – сказал он, аккуратно передавая подарок мне прямо в руки.
Я с ужасом посмотрел на него. Что он творит? Это что, шутка? Почему он стал дарить мне подарок при маме? Он ведь точно знал, какова будет ее реакция.
Мама схватила подарок и бросила в стену со всей силы, разрушив его содержимое, каким бы оно ни было. Я слышал хруст. Резко повернувшись, она влепила Уолли сильнейшую пощечину и начала орать и ругаться на него за то, что он осмелился быть со мной добрым, хотя это было строго запрещено, что я не заслужил подарков и должен быть наказан, что мне нужно преподать урок.
– Успойся, мам, – сказал Уолли, стараясь выкрутиться. – Это была просто шутка. Я его просто дразнил, просто хотел побесить. Я надеялся, что ты окажешь нам честь и разобьешь подарок о стену прямо перед маленьким ублюдком.
Это была самая неубедительная ложь, какую я только слышал из уст Уолли. Я не мог поверить, что ему сойдет это с рук, но мама немедленно перестала кричать и начала извиняться за то, что ударила его.
– Прости, сынок, – сказала она, ласково улыбаясь. – Ты знаешь, на меня иногда находит. Маленький ублюдок ни хрена не заслужил! Пусть гниет. – Она рванулась ко мне и прокричала прямо в ухо: – Смотри, что ты заставил меня сделать с моим Уолли, маленький ублюдок!
Я не отрывал взгляд от пола, боясь посмотреть вверх, так что не видел кулак, пока тот не врезался в мою голову. Мать подняла сломанный подарок, развернулась и выскочила из подвала, приказывая Ларри и Барри следовать за ней, а Уолли – закрыть за собой дверь, когда он будет выходить.
Когда я убедился, что все ушли, я взглянул на Уолли, и он подмигнул мне, но я видел слезы, появившиеся на его лице и казавшиеся огромными через толстые линзы его очков. «Прости», – едва слышно прошептал он, прежде чем уйти из комнаты и закрыть дверь, как ему было велено.
Я не осуждаю его за ложь, зная, что он боялся матери не меньше меня. Удивительно, что Уолли вообще отважился рискнуть и принести мне подарок. Вряд ли он совершил бы такую ошибку снова.
Я почувствовал, что последним ударом мама сломала мне еще несколько зубов. Я вспомнил, что мой дедушка раньше держал свои зубы в стакане на тумбочке рядом с кроватью, и вставлял их, когда вставал утром. Тогда я подумал: смогу ли иметь вставные зубы, как у дедушки, когда лишусь всех своих? Но идея вставить эти ужасные пластмассовые штуки себе в рот заставила меня вздрогнуть.
Несколько часов я провел сидя на матрасе, крепко обхватив себя руками и пытаясь сохранить тепло собственного тела, прежде чем снова услышал шаги. Сердце начало бешено колотиться, дыхание перехватило. Неужели очередное избиение? Ключ повернулся, и оказалось, что это Ларри.
– Ну что, недоносок. У меня тут для тебя вкусняшка – очередные объедки, – ухмыльнулся он, держа в руках собачью миску. – Прости, что съели твой праздничный торт, а тебе ничего не оставили. Но если ты будешь хорошо умолять, может, я не плюну в твою еду.
Я умирал с голоду, так что смотрел на него несчастным щенячьим взглядом. Ларри разразился смехом и все равно плюнул в миску, прежде чем вывалить ее содержимое на меня.
– Я добавил немного специй для вкуса, – крикнул он и покинул подвал.
Объедки были покрыты солью и перцем, что делало их практически несъедобными и вызывало тошноту от каждого кусочка, но я был так голоден, что заставлял себя есть. Если бы я не поел, боль в желудке стала бы еще сильнее, так что у меня просто не было выбора.
Шли месяцы, и я кое-как держался. Когда мышцы становились совсем деревянными, я ходил по камере, мечтал о папе или о своей идеальной семье, но в основном напрягал слух в надежде услышать шаги Уолли на лестнице, от которого получал немного еды и человеческой доброты.
Однажды брат сообщил мне новость: у него появилась девушка! Первой моей реакцией было: «Девушка! Фу!» Мне не очень-то нравилась эта идея. Я знал, что никогда с ней не познакомлюсь, потому что никто в здравом уме никогда не приведет девушку в такое отвратительное место, как моя камера. Да и мама все равно никогда этого не позволит. Я сомневался, что она вообще пустит девушку в дом, боясь, что та может все увидеть и кому-то рассказать. Не сказал бы, что и Уолли торопился приводить свою подругу домой. Как он мог показать, что семья сделала с его младшим братом, и ожидать, что она просто промолчит? Наверно, он боялся, что потеряет девушку, если та слишком много узнает. Уолли не мог гордиться тем, что его семья держит пленником в подвале маленького мальчика. Я понимал, и все равно хотел с ней познакомиться.
В то время я не знал, к чему приводит наличие девушки, но в следующие несколько месяцев посещения Уолли стали заметно реже. Думаю, он стал реже бывать дома, может быть, стал гостить у нее. Если у тебя есть выбор, то любое место будет лучше, чем дом нашей матери. Но это означало, что мое существование станет еще более жалким без его помощи.
Иногда я просто лежал на кровати и плакал несколько часов подряд. Из моего рта не вылетало ни звука, кроме слабенького хныканья, но все мое тело сотрясалось от рыданий, грудь болела, а горло словно чем-то заткнули, как будто на меня положили огромный тяжелый груз. В такие минуты я терял всякую надежду. Я действительно верил, что именно такой будет моя жалкая жизнь, день за днем, проведенные в муках, пока мама наконец не выполнит свое обещание и не убьет меня.
Глава 7
Новый мамин ухажер
Думаю, прошло около восемнадцати месяцев с того дня, когда меня впервые посадили в подвал, и не так много времени после моего седьмого дня рождения, когда кое-что наверху изменилось. Мама все еще вела в одиночку свою военную кампанию против папы и его семьи, не позволяя себе упустить ни одного доступного шанса мести, несмотря на то что отец был мертв. Наверное, она встретила Амани, мужа Мелиссы, в пабе и сразу нашла возможность нанести решающий удар по чести отца, совратив мужа его сестры и разрушив ее брак.
Впервые я узнал об этом новом повороте событий в отношениях между членами нашей семьи однажды вечером, когда пытался услышать, что происходит в доме, прислонив ухо к двери подвала.
Иногда это помогало скоротать время. Я услышал, как мама говорит кому-то привести меня наверх, и пулей кинулся на свой матрас, подумав, что они разозлились, учуяв мой запах. Ключ повернулся, и на пороге появился Уолли, подав мне знак следовать за ним. Меня выпускали так редко, что это всегда становилось для меня событием, хотя с каждым шагом мое сердце начинало биться все сильнее от страха перед тем, что со мной произойдет дальше. Я не мог припомнить ни одной встречи с мамой, когда не получил бы хотя бы одного пинка или удара, а обычно она не могла устоять перед соблазном основательно меня избить, чувствуя знакомое раздражение, растущее внутри нее.
Уолли закатил глаза и прошептал: «Забулдыга хочет тебя видеть».
Я последовал за ним наверх, и он поставил меня рядом с Томасом, который уже стоял в коридоре по стойке «смирно», как на параде.
Уолли быстро убрался из дома, видимо, не желая присутствовать при нашем избиении. Я стоял не двигаясь, насколько это возможно, уставившись глазами в пол, прекрасно зная, что любое движение или смена выражения лица может сорвать чеку с гранаты маминой ярости (спровоцировать взрыв). Я слышал, что она что-то нам говорит, но не мог сконцентрироваться на ее словах. Я видел, как шевелятся ее губы, и вот она уже кричит в нескольких сантиметрах от моих ушей, заставляя их звенеть.
Краем глаза я заметил знакомую фигуру. Это был Амани, мой дядя, женатый на папиной сестре.
Мама говорила нам больше не называть его «дядя Амани» и что теперь мы должны звать его «папочка».