Аркан

К счастью, они потеряли Тигровую задолго до коридора ткачей. Девушка пала жертвой ювелирного ряда. Сверкающий всеми цветами радуги, как змея, только что сменившая кожу, он на километр уходил в глубины базара. Неудивительно, что у представительниц прекрасного пола глаза загорались ярче побрякушек, и они слетались сюда, как пчелы на мед. Велев товарищам не ждать ее и идти дальше — после того как они уже битый час прождали Лилию у лотка с какими-то подозрительно крупными, но блестючими камушками, — девушка растворилась среди длинных юбок и цветастых зонтиков от солнца.

Стараясь не отставать от проводника, «семерка», уменьшившаяся до «шестерки», кое-как добралась до платяного ряда. Здесь Кай, не торгуясь, приобрел толстый шерстяной плащ. Пока остальные занялись поиском штанов, способных покрыть монументальные бедра Папаши и лодыжки длинноногого Аркона, Аджакти незаметно отдрейфовал к лотку книжника, приткнувшегося под сенью каких-то особенно цветастых шаровар. Торговец тут же принялся расхваливать свой товар, суя под нос гладиатору книжицу об эротических похождения принца Нидаля в пятой преисподней. На скабрезные картинки внезапно упала тень:

— Это книги, Аджакти, — в голосе Вишни звучало неподдельное веселье.

— Да ну! А я думал, кирпичи.

К счастью, профессиональная честь продавца осталась незадетой — судя по растерянной улыбке, старичок ни слова не понял из обмена репликами. Ведь гладиаторы говорили на тан, родном языке Вишни.

— Не подозревал, что ты умеешь читать, — продолжал озиат.

— Да, кое-как складываю слоги, — отозвался Кай, пытаясь в куче поваренных книг, руководств по тренировке соколов и укрощению строптивых жен отыскать хоть что-нибудь стоящее.

— Неожиданное для варвара-северянина умение. Ищешь что-то особенное?

— Кажется, уже нашел, — Аджакти вытащил из груды наиболее пыльных и потрепанных томиков корешок с осыпавшимся золотым тиснением.

Вишня присвистнул:

— Отличный выбор! — Он старался держать серьезную мину, но смеющиеся глаза выдали его. — Это же руническое письмо! Ты уверен, что не держишь книгу вверх ногами?

— Уверен, — коротко бросил Кай, перелистывая хрупкие страницы «Мистики церруканского календаря».

— Может, ты еще скажешь, какой это язык? — ехидно поинтересовался Вишня, уперев руки в боки.

— Нулларборский, — пальцы северянина застыли на искусно выполненной иллюстрации, изображавшей уже знакомую ему пару: девушку, поящую из диноса умирающего юношу-двойника. «Иш-таб, Поящая Кровью, и ее брат, Ночной Ветер» — гласили руны под рисунком.

— Неужели? — Вишня смерил Аджакти скептическим взглядом с ног до головы. — Книга на языке волшебников в городе, где топят за колдовство?!

— Это не магическое руководство и не заклинания, — пожал плечами Кай. — Просто текст на староволшебном.

— Вот как?! — не мог успокоиться озиат. — Значит, не шианг, не олеарский… Нулларборский! Ставлю цирконий на то, что ты ошибаешься!

— Неудивительно, что ты попал в рабство за долги, раз так деньгами швыряешься, — буркнул Кай, быстро просматривая содержание следующей страницы.

Но Вишню уже понесло:

— Скажи-ка, уважаемый, — обратился он к торговцу на своем ломаном церруканском, — на какой язык этот книг?

Старичок в огромной чалме, живо следивший за перепалкой покупателей из-за товара, просиял, услышав родную речь:

— Ах, я вижу, славные гладиаторы не чужды книжной премудрости! Воистину я счастлив: небо послало к моему лотку таких просвещенных людей.

— На какой язык этот книг? — очень отчетливо повторил Вишня, начинавший терять терпение.

— О, это великолепный древний фолиант, редчайший образчик, другого такого вы не сыщете во всем Церрукане! У отважных гладиаторов тонкий вкус, сразу видно истинных ценителей…

— Язык! — рявкнул озиат, опираясь о прилавок обоими кулаками со сбитыми костяшками. Доски жалобно скрипнули под весом бойца, нависшего над старичком всем своим немаленьким ростом.

Торговец затрясся так, что у него чалма размоталась, замахал сморщенными ручками, залопотал:

— Не знаю, славный воитель, не ведаю! У меня тут всего понемножку, на всех языках чтиво найдется, народу-то по базару всякого таскается. Эта книга старая, ее все равно никто не берет, я задешево отдам.

Что ответил пройдохе Вишня, Кай не расслышал. Честно говоря, внезапно он совершенно потерял интерес как к загадочному трактату, так и к заключенному пари. В просвете между головами покупателей, приценивавшихся к расшитым диковинными узорами халатам, мелькнуло на миг смуглое лицо, замотанное до глаз серым. Аджакти напрягся и вытянул шею, вглядываясь в толпу. Нет, ничего. Его бесцеремонно дернули за рукав:

— Слышь, чего говорю-то? — не унимался Вишня. — Старикан туп, как глухарь, не петрит ни шиша. Кого бы еще спросить?

Вместо ответа Кай невозмутимо обратился к «глухарю»:

— А что, уважаемый, гайены еще не покинули город? Я слышал, караванные пути уже закрыты.

Старичок, видимо, обрадовался перемене темы:

— Закрыты-закрыты, — закивал он так энергично, что чалма размоталась еще больше. — Только «псы пустынные» по базару еще рыскают, спешат продать последнее. Есть у них один отчаянный капитан, он каравеллы водит до самых осенних штормов. Говорят, ему демоны пустынные помогают от ледяных великанов уйти. Это, видать, его люди.

— Я говорю, берем книженцию, пельмень ее за два гроша продает, и ищем писчий ряд, — гнул свое Вишня. — Уж там-то знающий народ найдется.

— А как звать этого друга демонов, ты случаем не слыхал? — продолжал Кай.

Старичок удрученно заткнул свисающий конец чалмы за ухо:

— Не, не слыхивал. Но говорят, здоровый он такой, свирепый, и рисунок у него на лапище: голова собачья скалится.

— Что-то я не въезжаю, Аджакти, — начал заводиться Вишня, — если тебе занюханного циркония жалко…

— Где Токе? — перебил его Кай, оглядываясь по сторонам.

— А при чем тут он?! — нахмурился озиат и тут же охнул, схватившись за припухшую вокруг метки бровь. — Ух, чтоб Скавру так яйца припекли! Он что, нулларборский знает? Токе, то есть?

Низенький плешивый церруканец, занявший место Кая у книжного расклада, трусовато заморгал при виде обращающегося к нему на чужом языке чем-то явно недовольного гладиатора.

— Аджакти? — Теперь настала очередь Вишни крутить головой. Товарищ буквально растворился в воздухе. Как по волшебству.

Гайенов было четверо. Их замотанные серыми платками головы маячили далеко впереди, в оружейных рядах. Светлой, короткостриженой макушки Токе пока нигде не наблюдалось, но Аджакти не сомневался — где гайены, там будет и Горец. Оставалось только надеяться, что он, Кай, окажется на месте встречи не слишком поздно.

Токе никогда и никому не рассказывал о своих планах. Но другу не нужны были слова, чтобы понять, что заставило гордого паренька-северянина безропотно принять клятву гладиатора и Скаврово клеймо. Горец ухватился за единственную возможность выжить, потому что мертвые не могут мстить. Без надежды на месть жизнь Токе не имела ценности или смысла. И вот теперь, наконец, казалось, сама судьба посылала ненавистных врагов ему в руки. Руки, которым не хватало только оружия.

— Дуй за стражей, сынок! Скажи, гладиатор только что стянул меч у оружейника Каюра. — Зычный бас именованного торговца разнесся над толпой у входа в коридор клинков. — Пошли их сюда да скажи, чтоб поспешили. Ничего не напутай, смотри, бестолочь непуте… — Каюр осекся на полуслове, когда еще один гладиатор, чуть повыше и намного страхолюдней первого, перемахнул через прилавок, выхватил из стойки два парных меча в ножнах и сунул себе за плечи. От подобной наглости дородный оружейник налился кровью. Глаза его грозили вот-вот выскочить из орбит:

— Куда?! Нельзя! Гладиаторам — нельзя! Положь на место!

Его сын, кудрявый мальчишка лет десяти, с интересом наблюдал за происходящим, возбужденно переминаясь с ноги на ногу. Он явно был не в силах решить: то ли бежать выполнять приказ отца, то ли остаться посмотреть, что будет дальше. Нахал между тем нашарил у пояса туго набитый кошель и бросил его прямо в вытянутые руки хозяина: