В балканских ущельях

Так мы прошли довольно приличный кусок дороги, пока я не нашел первые признаки того, что здесь были лошади. Они вышли справа из-за деревьев. Отпечатки копыт виднелись в мягкой гумусной почве. Теперь мы могли двигаться быстрее: признаков того, что здесь побывали всадники, было предостаточно.

Вскоре мы оказались наверху. Впереди уже были видны развалины. Хижина, сооруженная из грубо сколоченных балок и камней, притулилась возле высокой, но уже полуосыпавшейся стены крепости.

— Там живет старик, — сказал Халеф.

— Ты прав.

— Зайдем?

И он уже хотел выйти на поляну, но я остановил его.

— Стой. Сначала нужно убедиться, что за нами нет слежки.

— Тут нет ни души.

— Ты уверен в этом?

— Да, тогда было бы слышно или видно.

— О, хаджи Халеф Омар! А я считал тебя умным и осторожным человеком. Те, кого мы ищем, прячутся именно здесь. Заметь они нас раньше, чем мы их, и все наши усилия пошли бы насмарку. Стой здесь!

Я скользнул к хижине и подергал дверь. Заперта. Никого не было видно. Я обошел дом и вернулся к Халефу. Нас действительно никто не видел.

— Теперь надо найти убежище тех троих. Лошади выведут нас на них.

— Но ведь их здесь нет, этих лошадей.

— А мы их сейчас найдем.

Под ногами была сплошная скальная порода; но под деревьями-то следы должны были быть. А посередине поляны бил ключ, и возле него росли какие-то чахлые кустики. Мы подошли ближе. Лошади наверняка пили отсюда. Я обследовал края источника. Верно! Кончики травы обгрызены. Сорванный цветок одуванчика плавал в воде. Желтое пятнышко живо напомнило мне родину.

— Это одуванчик, — сказал Халеф. — Чего ты на него уставился?

— Он подскажет мне, когда лошади пили здесь.

— Как это?

— Смотри внимательно. Видишь, он завял?

— Нет, он еще совсем свежий.

— Это потому, что плавает в холодной воде. Если бы он лежал на скале, то не был бы таким свежим. Тычинки уже подзавяли. Значит, его сорвали несколько часов назад. Как раз в это время здесь и побывали лошади.

— А может, это человек?

— А что, человек ест траву?

— Нет, конечно, не ест.

— А здесь трава обгрызена. И явно не человеком. Некоторые стебли целиком вырваны. Вот видишь, они уже завяли, потому что были не в воде. Теперь нужно выяснить, куда они отправились и откуда пришли.

— А как ты это узнаешь?

— Как-нибудь да узнаем. Видишь, перед нами стены, давай поищем отверстие.

Наконец мы вернулись к хижине. Здесь мы разделились: Халеф отправился направо, я — налево, чтобы обследовать край опушки. Вскоре мы встретились, но ни я, ни он ничего не нашли. На свои глаза я мог положиться наверняка, на его же — в меньшей степени. Поэтому мы обследовали его участок еще раз. Здесь почва под деревьями была слишком каменистая.

— Я все внимательно осмотрел, сиди, здесь никто не проходил.

В этом месте хвойные деревья чередовались с лиственными, и под одним из кленов, низко склонившим ветви к самой земле, я нашел то, что искал. Я указал ему на одну из веток.

— Посмотри, Халеф, ты что-нибудь видишь?

— Кто-то обломал концы.

— Не кто-то, а лошадь, потянувшаяся к листьям.

— Но это мог сделать и человек!

— Вряд ли. Пошли дальше.

Вскоре почва стала мягкой, и мы увидели отпечатки. Затем нам попалась брешь в стене, за которой находилась ограниченная с четырех сторон площадка. Вполне вероятно, что здесь раньше был зал. Прямо перед нами виднелась дверь и второе такое же, но чуть меньшее помещение, в котором было уже три аналогичных отверстия. Я прошел в одну из этих дверей. На земле не было видно ни одного следа. Оба других входа (или выхода?) вели в небольшие полуосыпавшиеся покои, а третий вывел нас на довольно большую площадку. Там даже сохранилась мостовая.

И здесь Халеф, необычайно гордый своим открытием, указал мне на неоспоримое доказательство — кучу довольно свежего навоза.

— Они были здесь, — заявил он. — Теперь ты видишь, что я тоже могу распознавать чужие следы.

— Да, я поражен твоими способностями, но говори тише. Животные должны быть где-то рядом, а с ними и люди.

Мы огляделись, но ничего не заметили. Похоже, во двор вел только один вход, в который мы и вошли. Кругом были одни стены, а та, что была напротив, сплошь заросла плющом.

— Дальше идти некуда, — заявил Халеф. — Лошади были здесь — это точно. А сейчас их нет.

— Это мы еще посмотрим.

Я медленно пошел по двору. Дойдя до середины зеленой стены, я уловил ни с чем не сравнимый запах лошадей.

Даже в больших, ухоженных городах, где особые службы следят за чистотой, можно по запаху определить местонахождение почтовых станций. Вот этот-то запах я и почувствовал.

Я кивнул Халефу, и он мигом оказался рядом. Внимательно обследовав заросли плюща, мы обнаружили тщательно замаскированный выход, который я бы ни за что не нашел, если бы не этот своеобразный запах. Раздвинув сцепившиеся усики растений, мы увидели перед собой небольшой дворик и вошли в него. Прямо напротив нас виднелся второй проход. Оттуда доносилось ржание.

— Теперь осторожнее, — шепнул я. — Лошади там. Возьми револьвер в руку! Надо быть ко всему готовыми. Эти ребята наверняка вооружены.

— Будем их задерживать?

— Может быть.

— Или пойдем за полицией?

— Посмотрим по обстоятельствам. У меня с собой естьверевка. На одного хватит.

— А у меня ремень.

— Вот и отлично. Пошли. И тихо!

Мы прокрались ко входу. Я осторожно заглянул внутрь. Там стояли три лошади и хрустели кукурузными початками. Еще один узкий проход был в следующем помещении. Мне показалось, что оттуда доносятся приглушенные голоса.

Все верно. Я услышал громкий смех и чей-то голос, но слов не разобрал.

— Они здесь, — шепнул я маленькому хаджи. — Стой, я посмотрю.

— Ради бога, сиди, осторожнее.

— Не беспокойся. Если раздастся выстрел, спеши на помощь.

Лучше всего было бы ползти, но это испугало бы лошадей, а обычная фигура не вызовет у них страха. Я тихо пошел дальше.

Животные заметили меня. Один из коней беспокойно заржал. Я бы сразу распознал в таком ржании знак приближающейся опасности. Эти же люди не обратили на это никакого внимания.

Я добрался до противоположной стены и только тут залег. Я тщательно выбрал место, где камни слегка осыпались. Это щель позволила мне заглянуть внутрь, причем меня оттуда не было видно.

Все трое сидели прямо передо мной. Манах эль-Барша и Баруд эль-Амасат — спиной, тюремщик — лицом к входу. Я его раньше никогда не видел, но наверняка это был он.

Они играли в карты. Скорее всего, в ту самую игру, которой отвлекали внимание Ибарека во время кражи. Ружья они отставили в угол, ножи и пистолеты тоже лежали поодаль. Я повернулся и дал Халефу знак подойти. Снова заржала лошадь. И опять игроки не обратили на это внимания. Халеф опустился на землю рядом со мной и заглянул в щель.

— Хамдулиллах!48 — прошептал он. — Они наши! Что будем делать?

— Арестуем их. Согласен?

— Конечно. А как?

— Ты берешь на себя тюремщика, а я двух других.

— Самых опасных?

— Я управлюсь с ними.

— Тогда вперед! Только достань вначале ремни, чтобы они были под рукой.

Халеф вытащил ремень из сумки так, чтобы его можно было легко выхватить. Тут Баруд эль-Амасат разразился проклятиями.

— Вай башина!49 Что ты удумал? Нас не проведешь! Мы знаем, что ты жульничаешь, и всегда начеку. Мешай карты еще раз.

— А может быть, прекратим дурью маяться! — сказал Манах эль-Барша. — Что мы друг у друга деньги отнимаем?

— Ты прав. Уже надоело. А с тех пор, как Мюбарек принес эти новости, игра у меня не идет.

— Он, наверное, ошибся.

— Этого не может быть.

— Мы описали ему этого парня настолько точно, что он его сразу узнал.

— Чтоб его черти взяли! Что ему от нас надо, что мы ему сделали? И что он нас в покое не оставит?

48

Слава богу! (араб. )

49

Эй, начальник! (тур.)