Подняться на башню

Барабаны гремели уже совсем близко. «Раз, два, три», — бездумно шептал Кирун, стоя плечом к плечу с герцогом. «Четыре, пять, четыре…» — мысли путались: он то отчаянно желал оказаться внизу, в рядах тех, кто первым встретит врага, то крепче сжимал рукоятку меча, представляя, как будет защищать герцога Убарского. На счете «девять» кудиумы ворвались в ущелье.

Сначала ничего не было видно: пыль, поднятая сотнями ног, закрыла лощину. Дикари бежали споро, ровно, словно и не было за плечами целого дня головокружительной погони. Смазанные жиром хвосты тяжело лежали на спинах, в волосах мелькали связки каких-то сморщенных кожаных лоскутков.

«Уши? — догадался лейтенант. Его замутило.

Шаманы шли плотной группой. Их движения были плавными, небыстрыми и в то же время удивительно отточенными. Наброшенные на плечи шубы перетекали, струились в такт шагам.

На воинах доспехов почти не было — только наголенники и украшенные полосками ткани личины. В общей колонне пестрыми нитями переплетались цвета трех племен: красные — маков, зеленые — орляков и соломенные — лисохвостов.

Их встретил ураган стрел и болтов. Хитро установленные катапульты роняли на нападающих свинцовые снаряды и горшки с воспламеняющейся смесью. То один, то другой кудиум проваливался в замаскированные хворостом ямы. Кирун видел, как, оступившись, упал на колья молоденький воин из племени лисохвостов.

Его крик — острый, жалящий — был слышен даже в какофонии боя.

Закрываясь щитами, дикари сбились в кучки возле шаманов и принялись стрелять по пещерам. Часть кудиумов бросилась вперед — к месту, где гора сбегала вниз более полого. Из-за каменной насыпи им наперерез рванулась убарская конница.

Кирун впервые смотрел на сражение издали, и его поразило, насколько слаженным со стороны выглядит то, что изнутри кажется безумным и бестолковым хаосом. Разделенное сотнями шагов войско действовало четко, согласованно, как сложный, но отлично работающий механизм.

Густой рокот барабанов стоял над ущельем, отвлекая, не давая сконцентрироваться.

— Пускай по шубам целятся, по шубам! Прикажите сигнальщикам передать! — закричал Фархе, тряся герцога за плечо.

— Он смотрит на нас! — одновременно с колдуном воскликнул Кирун.

Тучный, похожий на жабу шаман что-то орал и размахивал палкой, указывая наверх, на палатку герцога Акины. Голос ведуна утонул в общем лязге и грохоте, но по рядам кудиумов пробежала волна, и в сторону площадки полетели копья. Целые группы дикарей оторвались от основного сражения и осыпали скалистую полку стрелами и дротиками, однако расстояние было слишком велико и они не причиняли особого вреда. Кирун закрыл сеньора щитом и повлек его подальше от края, к зарослям самшита. Защищающий герцога отряд мгновенно перестроился и по команде дал залп из арбалетов.

Тем временем собравшиеся в круг шаманы били в барабаны и воздевали руки к небу, моля о чем-то богов. Фархе не двигался с места. С его губ слетали странные, неблагозвучные слова, сплетавшиеся в режущий слух наговор. Руки колдуна взлетали и падали, дирижируя сыпавшимися ниоткуда ледяными иглами. Его одежда в нескольких местах была пробита стрелами, по оцарапанной шее скатывались капли крови, но он ничего не замечал. Не упуская из виду кольцо шаманов, Фархе яростно шептал заклинания.

Он опоздал всего на несколько секунд.

В центре образованного шаманами круга возникло розоватое свечение. Оно пульсировало, росло, наливаясь грозным пурпуром. Истерически взвизгнули бубны, и яркое смертоносное облако выплеснулось вверх, стремясь поразить людей, охранявших Чистое Сердце.

— Прячьтесь! — заорал колдун, и его голос перекрыл грохот битвы.

Кирун толкнул герцога на землю и упал сам, закрывая его своим телом. Краем глаза он видел огромный сгусток огня, несущийся прямо к ним.

Все, что успел сделать Фархе, — отклонить пылающий шар с его траектории. Снаряд пронесся наискосок над выступом и врезался в скалу, обрушив водопад каменных обломков. Взметнулся фейерверк искр, и палатка тут же загорелась, занялись самшитовые заросли. Пожар ширился и рос, будто пищей ему служили шишки и сухостой, а не зеленые кусты. Со стороны палатки доносились крики, в воздухе тошнотворно пахло горящей плотью. Клубы черного, маслянистого дыма поползли по склону горы.

Пугающий, с растрепанными грязными волосами, колдун продолжал произносить заклинания, направляя на шаманов глыбы льда. Несколько дикарей упало, но большинству удалось отбить удары. К Фархе устремились усиленные магией копья и стрелы кудиумов.

— Проклятие, — прошипел герцог.

— Светлейший господин? — Кирун попытался подняться, но земля тряслась, и он снова упал.

— Проклятие, — повторил Акина.

Его голос показался лейтенанту странно безжизненным. Он наклонился к вельможе, стараясь рассмотреть его в окружавшем их чаде. Порыв ветра чуть рассеял дымку, и Кирун не смог сдержать вскрик: камзол герцога был распорот, открывая страшную обожженную рану. В ту же минуту сильный удар опрокинул лейтенанта на спину. Правый бок вспыхнул болью.

— Господин Фархе! — отчаянно позвал он, понимая, что колдун не может его услышать.

Но он услышал.

Одним прыжком маг очутился рядом, заглянул потерявшему сознание Акине в лицо, морщась, осмотрел рану. Кирун наблюдал за его действиями сквозь пелену слез. Только когда Фархе крепко сжал его плечо, он понял, что тот уже в третий раз повторяет свой вопрос:

— В замке есть хороший лекарь? Или в городе?

— Лекарь?

— Лекарь, дубина. Целитель. Врач. Тот костоправ, что шел в поход с нами, сам нуждается в медицинской помощи. — Фархе махнул рукой куда-то в сторону.

— В Убарисе есть, — Лейтенант сглотнул. Говорить было трудно — слова приходилось выталкивать, выпихивать из непослушного горла. — Знаменитый. Кажется.

Скалистый выступ снова тряхнуло, и Фархе едва удержался на ногах. Он бросил быстрый взгляд вниз, на продолжавшееся в лощине сражение. Всадники герцога, поддерживаемые расположившимися на скалах арбалетчиками, медленно теснили дикарей. Воины кудиумов отступали, прикрывая творящих волшбу шаманов.

Колдун провел по лбу рукой, откидывая назад волосы. Даже если конница в итоге победит, сколько на это потребуется времени? И как используют это время ведуны? Нависавшая над ущельем площадка оказалась не такой безопасной, какой представлялась сначала. Он оглянулся. Большинство окружавших герцога солдат было ранено или убито.

— Кирун? Ты меня слышишь?

Лейтенант кивнул. Его намокшая от крови куртка липла к телу, и это теплое, влажное прикосновение вызывало у него дрожь.

— Ты должен спасти герцога. Привести его в сознание я не могу при всем желании. — Фархе говорил негромко, но очень внятно. — Зато могу сделать так, чтобы ты некоторое время не чувствовал боли. Я доставлю вас в город и дам защитника Чистому Сердцу на тот случай, если… — Глаза колдуна потемнели. — На всякий случай. Шаманы, конечно, узнают, что артефакт исчез, но догнать вас все равно не смогут. Надеюсь, к тому моменту они будут заняты спасением собственных жизней. Понимаешь?

— Да. — Кирун попытался встать. — Я готов. Фархс удержал его.

— Погоди, еще рано.

Выпрямившись во весь рост, колдун повернулся лицом к солнцу и звонко свистнул. Прошло совсем немного времени, и среди клубов дыма мелькнула тень. Раздался низкий клекот, хлопанье крыльев, и на площадку приземлилось чудовище. Сквозь рваную паутину тумана просвечивало мощное, покрытое чешуей тело, блестели круглые, как жернова, глаза.

— Мамочки, — совсем по-детски ахнул Кирун.

— Это хифания, — быстро пояснил Фархе.

Он положил руку ей на затылок, другой рукой коснулся сперва лейтенанта, потом герцога Акины. Задержал ладонь на сумке, в которой лежало Чистое Сердце, и произнес несколько непонятных слов.

Хифания вздрогнула, потянулась всем телом, присматриваясь к раненым людям, и, осторожно подхватив их, поднялась в воздух.

— Стой, — приказал ей колдун, и она покорно замерла. Фархе закрыл глаза, сложил ладони лодочкой и сделал жест, словно выплескивая что-то вверх. Запахло утром, грозовой свежестью, и Кирун почувствовал, что горевшая огнем рана успокаивается. По телу разлилась истома, какая бывает после долгого купания.