Страница 31 из 39
— Остановить, во что бы то ни стало остановить! Есть костры… Горит фашистская броня! — наблюдая за шквалом артиллерийского огня, про себя говорил комкор.
Тяжелые танки прорывались сквозь заградительный огонь. Павел Филиппович насчитал двадцать костров. Из люков подбитых машин выскакивали в черных майках гитлеровские танкисты, и сейчас же вспыхивало пламя, похожее на шаровую молнию. Башня, словно каска великана, летела в густую рожь.
Горели хлеба, ветряные мельницы, деревни. Ветер раздувал пламя. Оно приближалось к лесистым оврагам. Опаленные взрывами, дымились клены, и на дубах желтели завитками сухие листья.
«Тигры» стреляли с ходу. Но иногда они останавливались, выискивали противотанковые пушки и после короткого огневого налета снова ползли к высоткам.
Когда до переднего края осталось не больше четырехсот метров, тяжелые танки выдвинулись вперед, пошли со всей скоростью.
С «тиграми» вступили в бой замаскированные пушки прямой наводки. Разгорались новые костры.
«Батарейцы, поддать огня! Удар, еще удар!» Курбатов видел, как быстро работали орудийные расчеты. Взмах руки — огонь и огонь. Комкору казалось, что он даже слышит возгласы:
— По Гитлеру!
И вздрагивали пушки.
Но нелегко остановить пятьсот танков.
С пробитыми броневыми башнями, с разорванными гусеницами в хлебах ярко пылали десятки танков. А три стальных волны катились вперед и вперед.
У проволочного заграждения «тигры» наскочили на минное поле. Под гусеницами вспыхнуло пламя. Танки с длинноствольными пушками остановились, попятились. И подставляя снарядам лобовую броню, медленно поползли назад.
Артиллеристы с закрытых позиций усилили огонь. Тяжелые молоты батарей ударили по броневым башням. Отхлынула вторая, а потом и третья стальная волна.
Подбитые танки яростно отстреливались. Гитлеровские десантники поспешно окапывались у проволочного заграждения. Одетые в зелено-коричневые маскхалаты, они, словно лягушки, прыгали в воронки, ползли по обугленной земле, укрывались за буграми.
Вскоре из лощин и перелесков снова вышли «тигры». Но их остановила стена заградительного огня. Генерал-полковник Модель оставил в укрытии легкие и средние танки. Он повторил атаку первой тяжелой волны. Но атака захлебнулась. Тогда Модель перестроил танковую армаду, она приняла боевой порядок — «широкий клин».
«Клин клином вышибают! — думал Курбатов, следя за наступлением гитлеровцев. — Ударим артиллерийским кулаком!»
Тихон Селиверстов наблюдал за танками из окопа. Слева, в лощине, вели беглый огонь минометные батареи. На траве, словно бублики, желтели мешочки с порохом — дополнительные заряды. Стволы минометов все время поднимались кверху — враг приближался..
— Фить, фить, фить, — пули впились в землю. Тихон пригнулся, потом снова выглянул из окопа. Он никогда не думал, что танки могут так долго гореть. Они дымились, словно заводские трубы. По ветру летела копоть и черной паутиной оседала на лицах бойцов. Дымом заволокло все поле. Всюду сверкали багровые костры. Горячие воздушные волны катились через окопы.
Когда началась танковая атака, Тихон так громко крикнул: «Тигры!» — что на него оглянулись в окопе все гвардейцы.
«Вы думаете, я испугался? Просто так, вырвалось, больно много их…» — хотел сказать он.
Но тут загремели батареи.
Тихон приготовил противотанковые гранаты, достал из ниши бутылки с горючей жидкостью. Вначале ему показалось, что никакая сила не остановит танки, они вклинятся в оборону и начнут утюжить окопы. Но танки приблизились к переднему краю и уползли назад.
У Тихона даже мелькнула мысль: «Потеряли штук сорок, может быть, на том и точка?»
Неожиданно из-за бугра выползла танкетка и скрылась в черных клубах дыма. Тихон удивился: «Фашист с «тигра» на мышь пересел…»
Танкетку заметил и Телушкин. Когда она показалась снова, он дал пулеметную очередь. Танкетка остановилась, и сейчас же раздался сильный взрыв.
Селиверстов и Телушкин едва успели укрыться в окопе. Взрывная волна сорвала и унесла пилотки.
Тихон выглянул из окопа. То, что он увидел, заставило насторожиться. Сильней забилось сердце. Тихон почувствовал, что опасность приблизилась, подошла вплотную к его окопу. Минное поле было подорвано танкеткой-торпедой. В проволочных заграждениях виднелись широкие проходы.
В густой высокой траве Селиверстов увидел вторую танкетку. Она медленно приближалась к дзоту. Гарнизон дзота, очевидно, не замечал ее. Телушкин навел пулемет, но очереди не дал. Тихон понял: слишком близко подошла к ним танкетка-торпеда, и от взрыва несдобровать. Танкетка повернула направо, потом налево, и Селиверстов увидел, что за ней тянется провод.
«Двум смертям не бывать, одной не миновать», — сказал сам себе Тихон и, обнажив кинжал, выскочил из окопа. Он скрылся в траве и стремительно пополз к маленькой танкетке. Сейчас она шла прямо на него. Тихон невольно попятился. Секунда колебания, и вот он снова ползет вперед.
С шорохом пролетали мины. То справа, то слева вырастали черные кусты дыма. Тихон не обращал внимания на взрывы. Он видел перед собой только танкетку. Вращались ведущие колеса и штампованные гусеницы…
Тихон подполз к проводу. «Успею ли?» — эта мысль не выходила из головы. Чтоб быстрей справиться, он стал на колени. Гибкая красноватая жилка провода врезалась в пальцы. Селиверстов не чувствовал боли. Он работал кинжалом, как пилой. Кинжал по самую рукоятку вошел в землю. «Перерезал!» И Тихон осмотрелся.
Танкетка-торпеда спустилась с бугорка. Селиверстов прильнул к земле. Он ждал взрыва. Но маленькая гусеничная машина остановилась. «В длину, пожалуй, метра полтора будет», — подумал Тихон и оглянулся. Из дымовой завесы выходили танки. Он хотел вскочить и бежать к окопам, но усилием воли подавил это желание и, закусив губу, пополз.
Тихону казалось, что гитлеровские танкисты видят его и вот-вот прошьют пулеметной очередью. Но дым застилал смотровые щели, и никто из танкистов не мог заметить ползущего в траве солдата.
Тихон не спустился, а нырнул в окоп. Его подхватил Иван, он смотрел на брата восторженными глазами.
— Цел?!
Тихон кивнул. Ему некогда было даже отдышаться. Приготовленные им гранаты расхватали гвардейцы. И он полез в нишу, достал запасные.
Телушкин строчил из пулемета по смотровым щелям. Гитлеровская пехота поднялась, пошла за танками. Гвардейцы встретили ее кинжальным огнем, и она сейчас же отхлынула, залегла.
Подавая брату коробки с пулеметными лентами, Тихон наблюдал за танками. Он уже отчетливо видел на «тиграх» черные с белой окантовкой кресты. Ревели моторы, лязгали гусеницы. Ветер доносил сладковато удушливый запах бензина. Танки продвигались.
«Подергивают стволами орудий, как тараканы усиками», — сжимая гранату, думал Тихон. Он заметил, как резко опустились стволы, и пригнулся.
Недалеко от бруствера в землю ударил гром. Словно тяжелый колокол, глухо загудел глубокий окоп. Когда же задрожала земля, Тихон вскочил. Танк шел на окоп. Селиверстов бросил дымовую гранату. Черный ручей забурлил у самых гусениц.
«Тигр» свернул вправо, подставил борт, потом корму.
Эх, не добросить!
И вдруг на правом фланге с двумя зажигательными бутылками выскочил из окопа проворный солдат. Он размахнулся. Бутылка попала в заднюю стенку башни. Он бросил вторую. Она разбилась о жалюзи. «Тигр» вспыхнул.
Не успел смельчак укрыться в окопе, как Тихону показалось, что откуда-то из-за горящего танка ударила струя белесого пара. На земле засверкали длинные полосы огня.
— Огнеметы! Надевай шинель, бери плащ-палатку, — крикнул Телушкин.
Тихон накинул плащ-палатку. Чтобы дальше бросить связку гранат, он уперся ногой в противоположную стенку окопа. Танк с огнеметной установкой приблизился к окопу смельчака. Тихон видел, как охваченный пламенем солдат бросился со связкой гранат под танк.
Это видели и гитлеровские танкисты. «Тигры» отползли назад.
— Что, страшно вам, черти черные? Отходите?! — крикнул Тихон.