Страница 3 из 10
Оба школьника одновременно заметили знакомую фигуру у подъезда. Аня помахала рукой так, словно тормозила такси.
– Привет, народ!
Лена с ходу обняла подругу и поцеловала ее в щеку. Пахнет мылом. Мандинго скромно топтался в сторонке, сконфуженно ухмыляясь.
– Ну, что? Покурить уже не успеем? Тогда погнали? – скорее скомандовала, чем предложила, Аня.
Погнали…
Убийца не отрываясь смотрел на двух девчонок, спешащих в школу. Он уже давно положил глаз на худенькую, светловолосую девочку, почти девушку. Ему нравились ее тонкие запястья, узкая, нервная спина, губы с чуть намеченной улыбкой. Скромность. Простота. Простота – это почерк гения! Убийца не зря выбрал обычную веревку. Простота… Он представил, как эта девочка будет, задыхаясь в беспощадной петле, выть и корчиться под ним. Пускать слюни и сопли. Под его весом. Подчиняясь ему. Как та, в лесу… Возбуждение…
Перед уроком Александра Павловна кратко сообщила классу, что Наташа Анохина из седьмого «а» погибла. Если кто-то что-то знает, видел, слышал, может зайти к ней в кабинет или прямо в полицию на Металлургическом проспекте.
Директора школы не любили. Почти мужской пиджак, прямая юбка ниже колена, наробразовская шишка на затылке. Аскетизм. А муж на дорогущем «Лексусе», между прочим! Кто к ней добровольно пойдет? Казалось, что в полицию проще. Александра Павловна умело пресекла начавшийся было шум и увлекла детей за собой, в непролазные дебри теории тригонометрических функций. Как гамельнский Крысолов.
На перемене девчонки собрались в женском туалете. Яблоку негде было упасть. Многие достали припрятанную косметику и, толкаясь у зеркала, стали, кто умело, кто неумело, наносить на свои свежие личики помаду, тени, пудру. В углу пускали дым курящие. Запах духов мешался с ароматизированными сигаретами. Дышать было тяжело.
– Чур, я первая! А ты следи за дыркой, а то если баба Саша зайдет, всем будет полный трындец, – отдала команду Лене Аня и, достав из пенала карандаш, начала подводить брови. Лена послушно уставилась на дверь.
– Сейчас я наведу красоту, потом ты, потом покурим, – пообещала подруга, докрашивая губы.
Аня действительно закончила быстро. Лена торопливо заняла ее место у зеркала, но из-за спешки один глаз у нее получился гораздо больше другого.
– Стремный лупарик получился, – оценила уровень Ленкиного макияжа Дашка Палашова из девятого «б». – Ржунимагу!
Дашка никогда не упускала случая, чтобы унизительно пошутить. Длинная, с маленькой мелированной головкой. Змея. Она презрительно дунула ментоловым дымом сквозь ровные зубы.
– Не умеешь – нечего с голой попой по полю скакать!
Ленкины глаза враз заплыли слезами. Выручила Аня.
– Харе киснуть. Ну, пичалька, ну, неудачка. Поправим.
Несколько минут спустя подруги в углу уже вовсю дымили тонкими сигаретами. Сегодня угощала Аня. У Лены с куревом постоянно был напряг. Дядя Коля смолил только «Беломор». И маму к нему приохотил. Ане было проще. Валентина Николаевна признавала только натуральные элитные сигареты для женщин. В период экзаменов и зачетов ей их часто дарили родители учеников. В подарок покупал и дедушка. Хотя сам не курил.
В туалете стало посвободней. Девчонки одна за другой, зажевывая «Орбитом» табачный духан, покидали прокуренное помещение. Скоро звонок на урок.
– Куролятина! Ты чего сегодня такая задавленная? – поинтересовалась Аня.
– Думаю, – неопределенно буркнула Лена, аккуратно держа сигарету указательным и большим пальцами подальше от себя. Не хватало только прожечь одежду. Мать тогда вообще убьет.
– О, Господи! О чем?
– Из головы Анохина не идет, которую возле могильника убили. Я утром по ящику новости смотрела…
– И что?
– Там сказали, что у нее под ногтями следы маньяка нашли. Значит, она его поцарапала?
– Ну и?.. Куда ты ведешь, не пойму?
– Мандинго сегодня с перевязанной рукой в школу пришел, и отчим вчера вечером говорил, что его Зефиринка покарябала. Как сговорились все…
Аня насмешливо подняла одну бровь.
– Как интересно! Девачко, ты серьезно?
Лена вздохнула.
– Сама не знаю.
Она докурила и точным движением бросила окурок в унитаз.
– Чума-а-а, – протянула Аня. – Когда спишь, глубоко не дыши, у вас завод рядом. Влияет…
Подружка нехотя улыбнулась.
– Вечером, как обычно, встречаемся на «Сметане»? А потом ко мне? – спросила Аня.
Лена пожала плечами. «Если отпустит мама».
«Сметаной» местный люд называл один из дворов. По преданию, в незапамятные времена здесь разбили банку со сметаной, отсюда и название. Одним краем двор выходил на опушку леса. С трех других сторон громоздились жилые многоэтажки. Середину украшала детская площадка, окруженная проржавевшими тонкими трубами. Днем площадку заполняли мамочки со своими спиногрызами, а к вечеру их вытесняли подростки и молодежь.
Собирались все свои, из соседних домов: Димка Шатров, Светка-Марго, Карен, Нинка Курицына, Дашка Палашова, Серж Мандинго… Из тех, кто постарше – Витас, Артем Мостипан, Валерик… Даже дебильный парень Леша Лябин с пластмассовым пистолетом, из двадцатого дома, часто крутился рядом.
Народ рассаживался на лавочках. Если не хватало места – на ржавой ограде. Курили. Плевали. Девчонки пили коктейли, парни пиво. Нормально общались. Прикалывались. Когда Валерик приносил гитару – пели. Шансон, «Сектор газа», «Чумачечая весна»… Клево проводили время.
Когда Лена пришла на «Сметану», Ани там еще не было. Зато визгливый смех Дашки колол уши издалека. Палашова сидела на коленях у Витаса. Обнимала его рукой за шею. Тот шептал Дашке что-то на ухо, и она отвечала заливистыми взрывами хохота.
Витас был взрослым. Красавчик. Если бы не институт, он уже сходил бы в армию. Его отец – литовец, чем Витас очень гордился. Правда, отец давным-давно уехал на родину и сгинул там. А мать была здешней – мухачинской. Своих уральских родственников Витас называл «генетической катастрофой» и водился с местными нациками.
Кроме Дашки и Витаса на ограде курили Карен Мовсисян и Димка Шатров. Тоже из Ленкиного девятого «в». Неподалеку лениво пинались в ногомяч еще несколько мелких.
Увидев Лену, Палашова перестала ржать и, вся красная от смеха, с вызовом спросила:
– Есть курить, Куролятина?
А ведь Дашка отлично видела, что Лена не курит. Капитан Очевидность! Кроме того, могла занять у Карена и Димки. Она просто выеживалась перед Витасом. Тварь…
– Отстань, – буркнула Лена, устраиваясь на соседней, свободной лавочке.
– А что так? – не отставала Дашка, усмешливо переглядываясь с Витасом. – Ну, давай поговорим о тряпках. Тоже не хочешь?
Палашова конкретно нарывалась. Лене вдруг стало страшно. По телу побежали какие-то колющие мурашки, сковывая движения. Дискомфорт. Она вообще не любила конфликты, а тем более с такими людьми, как Дашка. Палашова гуляла в центре с гопниками. И в своем классе была лидером. С ней не связывались. Опасно. Был случай, еще в прошлом году. Палашова зацепилась языком с Васей Збродовым – одноклассником. То да се. Вася не удержался и ляпнул:
– Ты чмо, Палашова. Чмо – человек, мешающий обществу.
Дашка обиделась. Через несколько дней Васю у школы поймали какие-то пацаны и отдубасили. Гопники, в спортивных штанах с широкими лампасами и вязаных шапочках-залупках. Потом весь восьмой «б» долго таскали к бабе Саше – выясняли, кто и что. Но так ничего и не выяснили. Вася потратил на лечение целую четверть, зато Дашкин авторитет в школе поднялся на небывалую высоту. Тем не менее, скорее на автомате, чем сознательно закрывая все пути к отступлению, Лена ответила:
– Отвали, жирная корова.
Евгений Алексеевич сидел перед телевизором. У Макидонов был хороший телевизор – остатки былой роскоши. Зять, Илья Эдуардович, несколько лет занимался поставками среднеазиатских фруктов на мухачинские рынки. Дела шли хорошо, и они смогли купить трехкомнатную квартиру в новом тогда тридцать третьем микрорайоне, обставить ее и забрать к себе дедушку. Построили дачу на реке. Фазенду. Зять ездил на работу на мерседесе. Валентина Николаевна уже подумывала о том, чтобы навсегда оставить работу в музыкальной школе.