Право по рождению

Ульдиссиан никогда не верил рассказам людей, хотя некоторые торговцы, которые приезжали в Серам, доказывали собой наличие экзотики на востоке. На протяжении многих лет их было несколько со смуглой кожей и узкими глазами — внешностью, предположительно, доминирующей в регионе джунглей. Ходили слухи, что есть ещё более тёмные люди, с кожей чёрной, как уголь. Поговаривали и о золотокожих.

Говорили, что в магических кланах полно необычных людей, и в самом Кеджане их пруд пруди. Лилия была тому доказательством: мастер Этон сразу предположил, откуда она. При мысли о том, что он самостоятельно подбирается к большему городу, у фермера засосало под ложечкой. Он хотел, чтобы его сопровождала хотя бы благородная дева, — которая знала Кеджан лучше всех, — и в то же время он меньше всего хотел проблем для неё. Опасение, что что-то ужасное может случиться с ней, стало главной причиной его внезапного бегства.

Её лицо встало у него перед глазами. Быть может, однажды они смогут вновь встретиться, но не раньше, чем Ульдиссиан удостоверится, что это безопасно. Но Лилия всегда будет с ним, пусть даже только в воспоминаниях и в сердце…

— Ульдиссиан… — послышался внезапно мягкий голос. — Любовь моя…

Он уронил мех для воды и повернулся в седле. Позади него, к его величайшему удивлению, была благородная дева. Она была полностью одета и ехала на большом тёмном коне, которого он не припоминал.

— Лилия! Что ты здесь делаешь?

Её улыбка начала растапливать его решимость.

— Разумеется, я приехала, чтобы быть с тобой.

— Тебе следовало оставаться в Парте, — заупрямился он, пытаясь набраться силы. — Я оставил тебя вместе с остальными ради тебя самой…

Она подстегнула вперёд огромное животное.

— Ты можешь оставить остальных, но меня ты не оставишь, Ульдиссиан. С тобой я это начала и с тобой это закончу.

Он был тронут её преданностью и хотел обнять её, но вспомнил злодеяния Малика. Если Лилия останется с ним, она всегда будет мишенью для таких людей, как высший жрец… Или, того хуже, для их хозяев. Неважно, как она нужна ему, Ульдиссиан должен отпустить её.

— Нет, Лилия. Для нас всё заканчивается здесь и сейчас. Я не хочу, чтобы ты пострадала. Я не хочу, чтобы ты умерла.

— Но ты видел, что я сделала с Маликом, а ведь онбыл такой сильный! Я могу постоять за себя, любовь моя, особенно когда кто-то хочет нас разлучить!

Это был весомый аргумент — Ульдиссиан сам чуть не проиграл слуге Примаса. Но из своих собственных способностей он знал, что Лилии могло просто повезти, и что в следующий раз она может оказаться совершенно беззащитной против кровожадного врага.

Мысль о том, что́ тогда произойдёт, только и была нужна ему, чтобы его решение вновь стало твёрдо.

— Нет, Лилия. Я так не могу. Если с тобой что-то случится, это будет слишком! Ты должна вернуться. Никаких возражений. Оставайся с остальными, не пытайся больше идти за мной.

Вместо того чтобы подчиниться, светловолосая женщина спешилась.

— Я не уйду. Я последую за тобой, куда бы ты ни поехал.

Она оставила коня позади, видно, совсем не заботясь о том, что он может ускакать. Протягивая руки к Ульдиссиану, Лилия продолжила:

— Давай, обними меня ещё раз. Поцелуй меня ещё раз. Докажи мне, что ты можешь оставить меня. Возможно, если ты скажешь, что можешь, я могу передумать.

Хотя Ульдиссиан знал, что это глупо, он тоже спешился. Всего лишь одно объятие и один поцелуй. Потом будет что вспомнить. Он всё равно настоит на том, чтобы она вернулась в город. Он не даст слабины.

Но когда она растворилась в его объятьях, когда её губы встретились с его губами, воля Ульдиссиана вновь истощилась. Что если Лилия поедетза ним? Не подвернется ли она большей опасности, если станет искать его, а не будет бок о бок рядом с ним? Конечно, при том, как он научился управлять своим даром, он сможет защитить её…

Внезапно дрожь пробежала по его телу, пока они целовались. Закрывая глаза, Ульдиссиан отстранился. Он сделал это, чтобы не упасть, поражённый внезапной слабостью.

— Ульдиссиан! Тебе плохо?

Сила вернулась к нему почти так же быстро, как исчезла. Он покачал головой. Он открыл глаза и обнаружил, что его зрение затуманилось. Ульдиссиан заморгал, пытаясь восстановить его.

— Думаю… Думаю, это проходит, — пробормотал он. Черты Лилии стали проступать перед ним. Что-то было не так. Она казалась другой, почти словно…

Он сумел подавить крик, но не попятиться не мог. Сын Диомеда натолкнулся на собственного коня.

Животное повернулось. Ульдиссиан услышал его фырканье, а потом конь начал шарахаться в сторону, словно видел что-то тревожащее.

— Что такое? — спросила обеспокоенная Лилия. — Ульдиссиан! Что такое?

Он не мог сказать ей, потому что сам не был уверен.

То, что стояло перед ним, больше не было светловолосой благородной девой. Оно было выше и покрыто жуткой чешуёй, перья заменяли волосы, перья, опускавшиеся по спине к… К хвосту ящера, заканчивающемуся свирепыми колючками. Некогда нежные ладони оканчивались теперь когтями, и пальцев было не пять, а четыре. Ступни же стали похожими на копыта, пусть и вытянутые.

Тело было нагим и, пусть и чудовищным, всё ещё очень женским. Формы манили, несмотря на испуг привлекая взор. Но самым ужасным было то, что, когда он посмотрел на лицо, — лицо с горящими сферами без зрачков и зубами, созданными раздирать на куски, — он всё ещё мог видеть черты своей любимой.

— Тебе плохо? — спросило существо её голосом, и чёрный, раздвоенный язык показывался и исчезал, пока она говорила.

Это был и в то же время не был образ из его кошмара, и на миг Ульдиссиан взмолился о том, чтобы это был всё тот же сон. Но чутьё подсказывало ему, что всё происходило на самом деле… И та Лилия, которую он видел сейчас, не была иллюзией.

— Что… Что ты такое?

— Я — твоя Лилия! — заявила она, и в голосе её звучали замешательство и лёгкое раздражение. — Чем ещё я могу быть? — Её хвост яростно бил о землю.

Его взгляд быстро перебежал к хвосту и вернулся к её лицу. Тем не менее, она заметила это, и выражение её лица сделалось ещё более устрашающим.

Слово вырвалось из неё прежде, чем она успела сдержать себя:

— Люцион…

— Люцион? А он-то здесь при чём? — спросил Ульдиссиан, отчаянно пытаясь найти разумное объяснение.

— Очевидно же, что это заклинание Примаса! Он превратил меня в это! — Лилия потянулась к нему, умоляя. — Только твоя любовь может спасти меня!

Он подался к ней… Но какой-то инстинкт приказал ему сдержаться. Ульдиссиан подумал о том, как она поглядела на хвост без всякого удивления, словно он был вполне обычным делом.

Огромная яма разверзлась в его животе. Он покачал головой, упорно пытаясь отвергнуть то, во что он начинал верить. Этого не может быть! Должно быть объяснение. Лилия не может быть…

Этим.

— Ульдиссиан! — молил демон. — Пожалуйста! Обними меня! Твоя холодность меня пугает! Любовь моя, только ты можешь исцелить меня!

— Лилия… — снова он шагнул вперёд… И снова инстинкт мгновение спустя заставил его отступить. Ульдиссиан внимательно оглядел её, подмечая мелкие детали в её нынешнем обличье, которые казались такими знакомыми и успокаивающими.

Конь рядом с ним всё более тревожился. Он начал вырываться. Ульдиссиан с трудом удерживал поводья.

Конь Лилии, напротив, стоял неподвижно. Слишкомнеподвижно — по мнению того, кто был так хорошо знаком с повадками животных. Можно было подумать, что конь зачарован…

Его обезумевший разум требовал ответов. Возможно, это и не Лилия вовсе! Может, она ещё в постели, а этот демон выдаёт себя за неё. Да, подумал он, это очень даже возможно.

Вытаскивая свой меч, он проревел:

— Отойди от меня, демон! Я уже убивал подобных тебе! Ты не проведёшь меня этим голосом!

Фигура казалась ошеломлённой.

— Ульдиссиан, я — Лилия! Помнишь нашу первую встречу? Как ты застал меня, когда я любовалась конём? Помнишь, как я решилась ослушаться и прийти к тебе, когда тебя несправедливо заперли? Ты что, всё забыл?