Право по рождению

Она перечислила ещё с полдюжины случаев, описав их достаточно детально для того, чтобы не осталось никакой надежды, что это не она. Возможно, тем самым она надеялась удержать его, но на самом деле Лилии лишь удалось доказать, что Ульдиссиан всё это время якшался с чем-то монструозным.

И всё же, несмотря на этот растущий ужас, фермер не мог оторвать взгляда от Лилии. В ней была неестественная притягательность такой силы, что его тело жаждало прижаться к ней, несмотря на всё, что знал его разум. Каждое движение её манило, так, словно, умоляя его, она одновременно пыталась завлечь его собой.

Содрогаясь, Ульдиссиан заставил себя посмотреть в сторону. Когда он сделал это, раздалось острое, яростное шипение.

— Посмотри на меня, Ульдиссиан! — вдруг проворковала Лилия. — Посмотри, что ты имел, и что мог иметь снова… И снова… И снова…

Что-то подсказало ему, что, если он посмотрит, ему конец. Его воля была волей смертного, тогда так ту, с кем он возлежал, никак нельзя было назвать таковой.

— Убирайся прочь, что бы ты ни было! — потребовал он, всё ещё глядя в сторону. — Уходи или… Я сделаю с тобой то же, что и с другими демонами!

Он ожидал ярости или, возможно, страха, ведь она наверняка помнила, как он разобрался с нечестивыми созданиями, которых послал Малик…

Малик… Внезапно этотоже приобрело больше смысла. Ульдиссиан был ошеломлён стремительной кончиной хитрого священника, но такая Лилия служила достаточным объяснением. Бедный Малик сам не знал, с чем именно имеет дело. Возможно, он подозревал, но этого оказалось недостаточно. Ульдиссиан улыбнулся бы такой иронии судьбы, если бы не его теперешнее положение.

Странный звук раздался со стороны Лилии. Не шипение, не рычание… Но смех, который хватал за душу.

— Бедный маленький Ульдиссиан! Мой дорогой пусечка! Такой наивный, такой доверчивый! Ты поверил даже слишком скоро…

Это почти заставило его посмотреть на неё — возможно, этого она и добивалась.

— О чём ты?

— Ты никогда не задумывался о том, как быстро развились твои хвалёные способности? Никогда не думал, почему другие — за исключением твоей любимой Лилии — до сих пор показали так мало?

Он задумывался об этом, и от подтекста её слов у него мороз пробежал по коже.

— Да, теперьон видит правду, или хотя бы часть её. Да, дорогой, милый Ульдиссианчик… Я всё время указывала тебе каждый твой шаг! Тем, что ты делаешь, ты во многом обязан мне, а не себе самому! Это явызвала бурю, янаправила молнии, ябыла причиной, почему большая часть твоих желаний воплощалась…

И даже более того, внезапно понял он.

— И кто убил одного проповедника, а потом зарезал другого моим ножом!

Она захихикала — звук, некогда приятный человеку, теперь пробуждал в нём ненависть.

— Сцена была возведена для тебя, любовь моя! Да и вообще, чем они были? Всего лишь пешками предателя-любовника и дураком под началом брата.

Ульдиссиан попытался усвоить последнее. Если верить ей, Примас и Пророк ей хорошо знакомы. Один из них одной с ней крови, — если только кровь течёт в её жилах, — тогда как другой сыграл ранее роль, которую Ульдиссиан сыграл сейчас. От этого знания Ульдиссиан оцепенел ещё больше. Всё его бытие было сплошным обманом. Он был не могучей силой, а всего лишь марионеткой. Её марионеткой.

Но… Какая-то часть его восставала при этой мысли, напоминая Ульдиссиану, что их встреча явно проходила не так, как она планировала. Она проговорилась, назвав имя Люциона. И всё же, если Ульдиссиан был всего лишь слабой пешкой, зачем поступать так? Почему Люцион просто не уничтожил его? Ульдиссиан мог только предполагать, что либо он представляет какую-то ценность для Примаса, либо Люцион не может смахнуть его с дороги. В последнем Ульдиссиан сомневался, а вот первое всё ещё не было лишено смысла, ведь Малик говорил об этом не раз.

А раз так, значит, что-тобыло в силе, растущей внутри фермера. Иначе какой толк Лилии, — если так зовут демонессу, — самой выбирать его?

— Ещё раз повторяю, — в конце концов сказал он, пытаясь звучать уверенно и непокорно. — Убирайся, а не то!

Она снова захихикала.

— Ох, дорогой ты мой Ульдиссиан, как же мне полюбилось твоё упрямство! Эта черта у тебя по моей линии, хотя, может, и по его — они такие высокомерные, знаешь ли, такие благочестивые! — когда он ничего на это не ответил, Лилия продолжила. — Ты ведь ничего не знаешь об этом, не так ли? Ты даже не знаешь свою историю! Всё это я открыла бы тебе в своё время, когда ты был бы готов! Стоит ли теперь говорить тебе? Мы всё ещё можем быть вместе! Ты всё ещё можешь держать меня, ласкать меня…

Отчаянно борясь с собой, Ульдиссиан отпрянул назад. К несчастью, его конь, всё ещё воюющий с ним, улучил этот момент, чтобы освободиться. Ульдиссиан развернулся, чтобы ухватить поводья, но конь уже был далеко. Он смотрел, как животное исчезает во тьме.

— Бедный Ульдиссиан… Но тебе не нужно это слабое создание! Я могу научить тебя летать или материализовываться где угодно! Нефалемы снова воспрянут, и на этот раз получат то, что принадлежит им по праву! Ха! Я получу своё по праву, и неважно, как Высшее Небо и Пылающий Ад будут протестовать!

Маниакальный тон звучал в её голосе, говоривший о невиданном им прежде безумии. Бездумно Ульдиссиан взглянул на неё.

Она немедленно поймала его взгляд. Её губы разомкнулись, и показался язык, облизывающийся, словно она собиралась сожрать лакомый кусочек.

— Когда он изгнал меня, как он думал, навеки, он недооценил мою решимость! Я перебила их всех ради детей; как после этого я могла отдать детей ему, чтобы они уверовали в его превосходство? Они были особенные. Они были большим, чем демоны или ангелы! Я поняла тогда, что за ними будущее, истинное окончание ненавистной битвы!

Лилия подняла одну когтистую ладонь, и Ульдиссиан почувствовал, что его правая нога делает шаг вперёд. Она поманила одним пальцем, и левая нога последовала за правой. Он прикладывал усилия, чтобы замедлиться, но рано или поздно он всё равно должен был встать прямо перед ней.

Зная об этом, она продолжила говорить так, словно между ними всё было хорошо, словно он был счастлив знать, что возлегал с чудовищем.

— То, что ты называешь даром, любовь моя, и многое другое! Ты… Вселюди… Вы все — наше потомство! От демона и ангела произошли нефалемы, лучше которых нет никого во вселенной! Сила, которую я расшевелила внутри тебя, которую я умоляла освободиться, — не что иное, как ваше право по рождению! Он-то хотел заглушить её, чтобы вы оставались покорным скотом, тешащим его тщеславие… Но я… Но я могу предложить гораздо больше! — Намного, намного больше…

Стиснув зубы, Ульдиссиан прорычал:

— Самое большее, что ты можешь для меня сделать, это помочь забыть, что произошло!

— Ты вправдухочешь всё забыть, мой дорогой? Ты вправду хочешь забыть меня?

Наконец ему удалось остановиться. С искажённым от усилия лицом Ульдиссиан ответил:

— Ничто не принесло бы мне больше удовольствия…

— Ах вот как? — глаза Лилия зловеще полыхнули. — Ах вот как, любовь моя?

К своему ужасу, Ульдиссиан обнаружил, что его тянет к ней с головокружительной быстротой. Его сильнейшая попытка была смехотворной, и Ульдиссиан вдруг понял, что Лилия до сих пор попросту играла с ним. Ни секунды он не мог противостоять её силе. Его «право по рождению», как она назвала его, было не чем иным, как пустой ложью.

Её руки обняли его, когда он достиг её. Он, в свою очередь, обвил свои вокруг её чешуйчатого тела, её перья на спине кололи ему руки. Её тело горело, но было очень мягким в нужных местах. Ульдиссиан почувствовал, что желание борется в нём с отвращением.

— Давай поцелуемся и посмотрим, как сильно ты хочешь забыть, — поддразнила Лилия.

Ему ничего не оставалось кроме как подчиниться. Его тело реагировало со страстью, коей он не мог управлять.