Том 3. Драмы

Сама испанская тема является характерным проявлением того интереса передовой части русского общества к Испании, который был особенно значителен в эпоху испанской революции 1820 г. Об интересе Лермонтова к Испании свидетельствуют также другие его произведения: поэмы «Две невольницы» в «Исповедь», вторая редакция «Демона» и ряд рисунков.

В трагедии Лермонтова изображена Испания периода особенно жестокой деятельности инквизиции (XV–XVII вв.), но без точного исторического приурочения, так как ее хронологические данные противоречивы. С одной стороны, официальное проживание в Испании раввинов и правоверных, т. е. сохранивших свой веру, евреев указывает на эпоху до 1492 г. С другой стороны, наличие среди действующих лиц трагедии монаха-иезуита и трехкратное упоминание имени Лютера переносят действие ее в эпоху после 1540 г. (год утверждения ордена иезуитов). Однако пространный рассказ Алвареца о его многочисленных предках (действие первое, сцена I), в том числе о первом из них – современнике испанского короля Карла I, отодвигает действие трагедии даже в XVII в.

Развитие замысла трагедии отражено в отрывочных записях и набросках Лермонтова 1830 г. Одна из этих записей («В Америке (дикие, угнетенные испанцами)» – см.: наст. изд., т. IV) свидетельствует о том, что первоначальный замысел трагедии об испанцах-угнетателях был связан с темой завоевания Америки европейцами.

Ряд записей, непосредственно относящихся к «Испанцам», свидетельствуют об исканиях и колебаниях поэта при окончательном установлении сюжета и плана трагедии. Приводим эти записи:

В Испании у матери дочь увез в дурной дом обманщик, хотя служащий при инквизиции, который хочет после обмануть и другую сестру. Любовник первой, за которого не хотели отдать, ибо у него нет многих благородных предков, узнает происшествие, когда сидит с друзьями. Он спасает жида от инквизиции прежде. Жид и говорит, что ее увезли. Он клянется живую или мертвую – привезти ее. Жид ему помогает ее найти. Он находит – ему злодей не отдает. Он ее убивает и уносит. Злодей не мешает, ибо сам боится, чтоб не узнали похищения. Злодей идет к матери. Приносит тот свою любезную мертвую. Его схватывают, спрашивают, полиция. Входит злодей. Обвиняемый бросает<ся> к нему на шею, целует и кинжалом колет в сердце. Его ведут казнить.

Когда испанец вынимает портрет своей любезной, жидовка отвращается, и он говорит: «Вот что значит женщина, она не может видеть лица, которое не уступает ей в красоте». После он, видя, что она огорчилась, тут же спрашивает: что он должен дать ей, чего она хочет? Она говорит: «Чего я хочу, того ты не можешь мне дать!» – и уходит. Он: «Она только желает и молчит; а как многие требуют невозможного от нас!..» (во второй сцене у жида). Дейст<вие> IV.

(В первом действии моей трагедии молодой испанец говорит отцу любовницы своей, что «благородные для того не сближаются с простым народом, что боятся, дабы не увидали, что они еще хуже его».)

(В том же действии испанец говорит: «Что такое золото, которое мое может сделать счастье, ибо без него не могу обладать моей любезной? – металл, как другой. Верно, бог не дал ему этого преимущества, коего многие люди не имеют?»)

Дон Алварец – отец. Немного бедный, но гордый дворянин и добрый.

Донна Мария – мачеха Эмилии – причудливая, капризная, глупая женщина.

Эмилия – дочь Алвареца. Любит и любима Фернандом.

Фернандо – молодой испанец, воспитанный в доме Алвареца.

Патер Соррини – итальянец. Хитрый, богатый иезуит.

Моисей – жид.

Ноэми – дочь его.

Испанцы праздношатающиеся.

Жиды и жидовки.

Слуги.

(Действие в Кастилии).

В первом действии так начинается: мачеха с Эмилией идут в церковь: Фернандо тут. Эмилия из-под мантильи роняет записку, где она говорит, что если Алварец ему что-нибудь станет говорить, то чтоб он не горячился. Тут приходит Алварец и говорит ему, что хотя прежде он обещал за него выдать дочь, но теперь не может, ибо имеет другие виды, а Фернандо побочный сын – и проч.!

Когда я еще мал был, я любил смотреть на луну, на разновидные облака, которые в виде рыцарей с шлемами теснились будто вокруг нее; будто рыцари, сопровождающие Армиду в ее замок, полные ревности и беспокойства. N.B. B первом действии моей трагедии Фе<р>нандо, говоря с любезной под балконом, говорит про луну и употребляет предыдущее сравнение.

К трагедии…

Далее в записи Лермонтова следует монолог Фернандо о луне, почти без изменений введенный в трагедию, – «Взгляни на тихую луну! О, как прекрасна!» (действие первое, сцена II).

Впервые обратившись к большой драматической форме, Лермонтов развил в своем произведении, временами с большой художественной выразительностью, идею протеста против социального неравенства и национального угнетения. Таким образом, он выступил в «Испанцах» как продолжатель декабристских традиций (см.: Б. М. Эйхенбаум. «Испанцы» Лермонтова как политическая трагедия. – В кн.: М. Ю. Лермонтов. Сборник статей и материалов. Ставрополь, 1960, с. 45–56). Мятежный герой пьесы Фернандо, способный противостоять насилию и угнетению, близок Арсению из «Боярина Орши» и Мцыри. Сложную диалектику помыслов и действий Фернандо Лермонтов основывает на философской идее Шеллинга о противоречивом единстве добра и зла, приводящей к положительному выводу относительно общественной ценности энергии разрушения (см. об этом: Н. М. Владимирская. Романтический герой в трагедии Лермонтова «Испанцы». – В кн.: Ученые записки Великолукского педагогического института. Кафедра русской и зарубежной литературы, 1960, вып. 11, с. 13–30).

Советские театры не раз осуществляли постановку «Испанцев». В 1923 г. трагедия была поставлена К. В. Эггертом в Москве, в 1939 г. – в Вологде и в 1941 г. (?) в Ленинграде (группой артистов при лекторском бюро Пушкинского общества). Большой успех имел спектакль Московского гос. еврейского театра в 1941 г. Были также постановки «Испанцев» в 1954–1955 гг. в Ворошиловграде, в 1955 г. в Гродно и в Гомеле, в 1956–1957 гг. в Петрозаводске, в 1962–1963 гг. в Великих Луках, в Северо-Осетинском национальном музыкально-драматическом театре и на сценах других театров СССР.

Содержания пьесы пересказано и отрывок из нее (посвящение) напечатан в 1860 г. в собрании сочинений под редакцией С. С. Дудышкина (т. II, с. 90).

Впервые опубликовано (полностью) в 1880 г. в издании П. А. Ефремова «Юношеские драмы М. Ю. Лермонтова» (с. 129–195).

Датируется 1830 г. На заглавном листе автографа рукою Лермонтова крупными буквами выведено: «Menschen und Leidenschaften (ein Trauerspiel) <Люди и страсти (трагедия)> 1830 года. М. Лермантов». На следующем листе написан текст посвящения. После слова «Посвящается» в рукописи следует двоеточие, тире и тщательно зачеркнутое, не поддающееся прочтению имя. На том же листе рядом с текстом посвящения нарисован поясной портрет молодой женщины под деревом. Изображение это не имеет сходства ни с одним из известных портретов знакомых Лермонтову женщин.

Возможно, что обе ранние драмы Лермонтова, т. е. «Испанцы» и «Menschen und Leidcnschaften», посвящены той самой девушке, о которой поэт писал в своем стихотворении «К Гению» (см.: наст. изд., т. I, с. 25). В этом стихотворении, как и в обоих посвящениях, говорится о воспоминаниях прошедшей любви. В стихотворении и в указанных драмах есть похожие сцены любовных свиданий, где обязательно упоминаются беседка или балкон и луна (ср. стихотворение «К Гению» (начиная со стиха «Но ты забыла, друг! Когда порой ночной» – наст. изд., т. I, с. 25–26) со сценой II первого действия «Испанцев» и с явлениями 3 и 4 второго действия «Menschen und Leidenschaften»). Очевидна зависимость изображения свиданий героев от собственных воспоминаний поэта о свидании, описанном им в стихотворении «К Гению». В позднейшем примечании к этому стихотворению Лермонтов писал: «Напоминание о том, что было в ефремовской деревне <т. е. в имении Ю. П. Лермонтова Кропотове> в 1827 году – где я во второй раз полюбил 12 лет – и поныне люблю» (наст. изд., т. I, с. 545). Этой «второй» любви поэта посвящены также стихотворение «Дереву» (там же, с. 127, 558) и заметки: «1830 (мне 15 лет)» и «Мое завещание» (наст. изд., т. IV). Вероятную связь со стихотворением «Дереву» и заметкой «Мое завещание» имеет и то обстоятельство, что неизвестная на рисунке Лермонтова, находящемся на листе с посвящением к «Menschen und Leidenschaften», изображена сидящей под сухим деревом.