Могильные секреты

Четыре малыша возились с игрушками на полу. Два ребенка постарше что-то разукрашивали мелками из коробки лежащей между ними на детском столике. Одна стена являла собой в изобилии различные отметки тысяч их предшественников: следы ног, ошметки какой-то еды, детское граффити, полукруглые борозды от игрушечных грузовичков.

Гальяно подошел к регистратору и спросил где кабинет доктора Цукерман. Молодая женщина взглянула на него, блеснув очками. Ее глаза расширились, когда она видела значок.

— Un momento, por favor.[59]

Она быстро прошла в коридор справа от своего стола. Время шло. Женщины уставились на нас серьезными глазами. Дети рисовали, усиленно стараясь не выходить за линии.

Пять минут спустя регистраторша вернулась.

— Извините. Доктор Цукерман не может вас принять, — и она нервно махнула рукой на бригаду мамочек. — Как видите, сегодня у нас много пациентов.

Гальяно смотрел прямо ей в очки.

— Или доктор Цукерман выйдет сюда, сейчас, или мы идем туда.

— Вы не можете войти в смотровую! — Это был почти вопль.

Гальяно развернул пластинку жевачки и положил ее в рот, не разрывая зрительного контакта.

Регистраторша глубоко вздохнула, взмахнула руками и пошла обратно.

Какой-то младенец заплакал. Мамочка подняла свою кофточку и сунула малышу сосок. Гальяно кивнул и улыбнулся. Мамочка развернула плечо, прикрываясь.

Дверь отлетела в сторону. В приемную ворвалась, как маленький поезд, доктор Цукерман. Это была толстая женщина с очень короткими невыразительно белого цвета волосами. Дома. При плохом освещении. С ножницами.

— Что, черт возьми, вы делаете?

Английский с акцентом. Думаю с австралийским.

Регистраторша спряталась за своим столом, завалившись на него грудью.

— Вы не можете приходить сюда, и травмировать моих пациентов…

— Мы будем травмировать их дальше, или вы предпочли бы побеседовать где-нибудь в приватном порядке? — Гальяно одарил доктора холодной улыбкой.

— Вы отказываетесь понимать, сэр. У меня нет на вас времени сегодня утром.

Гальяно достал из-под пиджака наручники и покачал ими перед ней.

Цукерман остолбенела.

Гальяно еще раз бряцнул.

— Это нелепо.

Цукерман развернулась и промаршировала в коридор. Мы последовали за ней мимо нескольких смотровых кабинетов. В парочке из них я заметила женщин, укрытых простынями и с задранными ногами. Не завидовала я этим женщинам.

Цукерман провела нас мимо кабинета с табличкой с ее именем, в комнату со стульями и телевизором. Я подумала, что здесь, наверное, смотрят учебное видео. «Советы для исследования вашей груди». «Успех ритмического метода». «Купание новорожденного».

Гальяно не стал тянуть.

— Вы были начальницей Патрисии Эдуардо в Медицинском Центре.

— Да.

— По какой причине вы не упомянули это, когда мы говорили?

— Вы спрашивали о пациентах.

— Позвольте-ка мне разобраться, доктор. Я спрашивал о трех женщинах. Одна из тех трех женщин находилась под вашим руководством в другом заведении и вы не сказали об этом?

— Это распространенное имя. Я была занята. Не уловила связи.

— Ясно. — Его тон показал, что это вовсе не так. — Хорошо. Давайте поговорим о ней теперь.

— Патрисия Эдуардо была одной из многих девочек под моим началом. Я ничего не знаю об их жизни вне больницы.

— Вы никогда не спрашиваете об их частной жизни?

— Это было бы неподходящим.

— Ага. Незадолго до ее исчезновения люди видели как вы с Патрисией ругались.

— Девочки не всегда соответствуют моим ожиданиям.

— Так и случилось с Патрисией?

Она поколебалась.

— Нет.

— О чем же вы ругались?

— Ругались! — Она выдохнула сквозь сжатые губы. — Я бы не сказала что мы ругались. Мисс Эдуардо не согласилась с советом, который я дала ей.

— Совет?

— Медицинский совет.

— Как незаинтересованный начальник?

— Как врач.

— То есть, Патрисия была пациенткой.

Цукерман поняла свою ошибку сразу же.

— Однажды она, возможно, посетила эту клинику.

— Зачем?

— Я не могу помнить жалобы каждой женщины, которая приходит ко мне на консультацию.

— Патрисия не была каждой женщиной. Она была кем-то, с кем вы работали каждый день.

Цукерман не ответила.

— И она не была записана.

— Такое случается.

— Расскажите о ней.

— Вы же знаете, я не могу.

— Врачебная тайна.

— Да.

— Это расследование убийства. На хер врачебную этику!

Цукерман напряглась, и родинка на ее щеке, казалось, выросла в объеме.

— Мы сделаем это здесь, или в штабе. — Заверил ее Гальяно.

Цукерман указала на меня.

— Эта женщина не официальное лицо.

— Вы абсолютно правы, — сказала я. — Вы не должны ставить под угрозу свою присягу. Я подожду в коридоре.

И прежде, чем кто-то мог возразить, я покинула комнату.

Коридор был пуст. Тихо выйдя, я поспешила к кабинету Цукерман, прокралась внутрь и прикрыла за собой дверь.

Утренние солнечные лучи попадающие через полуоткрытые жалюзи, бросали прямые линии на стол и располосовали своим светом маленькие стеклянные часы. Они тикали мягко и быстро, как сердечко колибри, и это был единственный звук, в стоящей вокруг тишине.

Две стены были заняты книжными полками. Ящики для документов стояли у третьей. Все по-бюджетному — в серых тонах.

Я быстренько пробежалась по заголовкам. Стандартные медицинские издания: «JAMA»[60]. «Репродуктивность». Стандартные медицинские тексты. Несколько штук по цитобиологии. Больше — по репродуктивной физиологии и эмбриологии.

В дальнем углу была открыта дверь. Ванная?

Я задержала дыхание и прислушалась.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Я поспешно повернула ручку.

Увидела я там вовсе не то, что ожидала.

В комнате стояли два длинных стола, уставленные микроскопами, пробирками и чашками Петри. Стеклянные шкафчики тоже содержали разного рода бутылочки и пробирки. Банки с эмбрионами и зародышами стояли в ряд на полках, на каждой был указан возраст плода.

Молодой человек как раз помещал контейнер в один из трех холодильников, стоящих у дальней стены. Я прочла надпись: «Эмбриональная бычья сыворотка».

Услышав открывающуюся дверь, парень обернулся. На нем была надета зеленая футболка и камуфляжные штаны, заправленные в черные ботинки. Волосы приглажены и связаны в хвост. На золотой цепи вокруг шеи болтались буквы JS. Стильный коммандос.

Его глаза стрельнули мимо меня в кабинет доктора Цукерман.

— Доктор впустила вас сюда?

Прежде, чем я смогла ответить хлопнула входная дверь кабинета. Я повернулась, и наши глаза зацепились друг за друга.

— Вам сюда нельзя.

Ее лицо покраснело до самых корней ее некрасивых волос.

— Извините. Я заблудилась.

Цукерман обошла меня и закрыла дверь лаборатории.

— Уходите.

Ее губы были сжаты, и она шумно дышала через нос.

Спешно выходя из кабинета я услышала как открылась дверь в лабораторию и прозвучал ее сердитый голос. Имя. Я не стала задерживаться, чтобы подслушать. Мне срочно надо было найти Гальяно.

Хоть мы никогда и не встречались, но я знала имя это Стильного командос.

Глава 27

— Ты уверена?

— Крысиная мордочка как у папаши, двуцветные глаза как у мамаши.

— Один карий, другой голубой.

Я кивнула. Трудно было забыть скучающих владельцев «Параисо».

— И буквы JS на цепочке.

— Хорхе Серано.

— Да. И я слышала как Цукерман назвала его имя.

Я почувствовала было восторг, но он быстро угас.

— И что, черт возьми, они там в лаборатории делают?

— Кроликов там видела?

Я взглянула на него узнать, не шутит ли он. Он шутил.

— Слушай, если ты права насчет Хорхе Серано…

— Я права, Гальяно.

— Хорхе Серано связывает Цукерман с «Параисо». Цукерман знала Патрисию. Это может быть наш первый прорыв в собирании пазлов.