Заповедь

Роллинс окинул взглядом очередь, что выстроилась к старику-кассиру, сидящему за вынесенным из конторы столиком. По бокам его, отбрасывая тень на переносный плоский сейф, замерли охранники. У Роллинса нет опасений, что батраки вздумают ограбить кассу, но охранники с винчестерами, направленными на толпу, — это хорошо. Они подчеркивают силу, власть мистера Роллинса. Хозяин с удовольствием отметил, что, получив на руки деньги, батраки направлялись к фургону, откуда призывно разносились музыка и возбужденные возгласы.

На пороге конторы Роллинс оглянулся. Кричал этот странный горец Мурат. Он не понимал, что ему объяснял кассир, и звал Франца:

— Скажи, что он тут?..

— Он коворит, — терпеливо перевел немец слова кассира, — что это есть оплата твой труд минус аренда... отсюда надо... айн доллар... фюнф унд цванциг цент абциен... Как это? — обратился он к Николаю.

— Вычесть... Отнять...

— Я, я... Да. Отнять, — подтвердил Франц.

Мурат навис над кассиром, резко спросил:

— Отнять? Зачем отнять?!

Франц положил ему на плечо руку, пояснил:

— Ты носишь эта рубашка, ты взять мачете. На ногах сопатос. Все это — кредит.

До горца наконец дошло, почему из его зарплаты вычли сумму. Дальнейшие его действия поразили Роллинса. Мурат сорвал с головы сомбреро, бросил на стол перед кассиром, яростно выдохнул:

— Сомбреро! — скинул с ног босоножки на толстой подошве, положил их на стол рядом с сомбреро. — Сопатос! — поверх них бросил мачете и поспешно, всей пятерней, перегнал костяшки счетов вправо, закричал озадаченному кассиру: — Забирай все свое! Забирай! Мурату деньги нужны! Деньги!

Один из охранников стволом винчестера смахнул со стола на землю вещи горца. Мурат поднял их и вновь бросил на стол:

— Давай деньги!

Франц озабоченно наклонился к горцу, пояснил:

— Но это совсем мало!

Охранник вновь сбросил вещи на землю, направил винчестер на горца. Мурат в ярости кинулся на него. Таймураз обхватил друга за талию, потащил в сторону.

— Не надо, Мурат. Он еще выстрелит!

— Не связывайся с ними, Мурат, — бросился к горцу и Николай.

Но разве можно было удержать Мурата? Гневно сверкая глазами, он вновь водрузил вещи на стол.

— Деньги давай! — весь напрягшись, он стоял, готовый в любую секунду вцепиться в обидчиков-грабителей.

Неожиданно кассир улыбнулся, презрительным жестом двинул по столу две монеты к горцу:

— Тейкет!

Мурат схватил деньги и, довольный своей маленькой победой, отошел от стола. Босой, без рубашки, он гордо посмотрел вокруг, показал всем монеты:

— Мои деньги хотел украсть, гяур!

Роллинс засмеялся. Из-за денег этот парень на смерть пойдет. Сумасшедший! Хозяин шагнул в контору.

Когда на следующий день мистер Роллинс скрупулезно, секунду за секундой выяснял, что же произошло после того, как он перешагнул порог конторы, он ужаснулся. А началось так безобидно. Зажигательный танец красавицы тронул за душу одного из подвыпивших батраков. Пробираясь сквозь толпу к фургону, он кричал по-испански:

— Пустите меня, я хочу с ней выпить!

Но танцовщица не пьет виски. Вконец раззадоренный испанец купил шампанского и, подбадриваемый толпой, бросился к помосту:

— Эй, красотка, я иду к тебе!

Он проходил мимо Вирджинии, когда пробка с шумом вылетела из бутылки и пена ударила коню в морду. Пугливый жеребец встал на дыбы и бросился в сторону. От неожиданности Вирджиния выронила поводья. Это чудо, что девушка сразу не вылетела из седла. Толпа шарахнулась врассыпную, пропуская коня. Кто-то из мексиканцев попытался схватить узду, но, сбитый конем, свалился без сознания.

Мурат находился поодаль от фургона. Увидев стремительно скачущего коня с девушкой, соскользнувшей на бок и испуганно вцепившейся в гриву, метнулся к лошади Роллинса, вырвал повод из рук мальчугана и, дико гикнув, устремился в погоню.

Такое и во сне страшно увидеть. Выскочив на встревоженный зов Аурелио, мистер Роллинс увидел бешено уносящегося вдаль коня с Вирджинией в седле, которая, цепляясь за шею жеребца, отчаянно взывала к покойной матери.

Следом за ней, вытянувшись стрелой, летел по плато Джин с горцем в седле.

— О Боже! — услышали батраки надтреснутый голос хозяина. — Вирджиния!

Вряд ли еще когда-нибудь приведется батракам увидеть мистера Роллинса таким растерянным.

— Ну, делайте же что-нибудь! — орал он на толпу, а охранникам кричал:

— Где ваши кони?!

Но к тому времени, когда охранники, оседлав коней, помчались на помощь девушке, Мурат уже настиг взбесившуюся лошадь. Толпа с напряжением следила, как горец, перегнувшись с коня, одной рукой подхватил поводья, а другой — подсадил девушку в седло. Напуганная Вирджиния вцепилась обеими руками в горца, боясь его отпустить: так утопающий намертво хватается за своего спасителя.

Кони бок о бок мчались еще добрых двести метров, прежде чем горцу удалось окончательно успокоить лошадь и повернуть ее к конторе. Толпа бросилась им навстречу. Впереди бежал сам хозяин. Мистер Роллинс первым встретил всадников, раскрыл объятия дочери и поспешно повел ее к конторе. Он даже позабыл поблагодарить горца. А вспомнив и оглянувшись, увидел его в окружении батраков, которые возбужденно хлопали Мурата по плечу, обнимали, а испанец, по чьей вине чуть не произошла беда, пытался напоить его шампанским прямо из горлышка бутылки.

— Тебе еще рано садиться на Норда, — произнес Роллинс.

— Но я же не знала, что так случится, — оправдывалась дочь.

Батракам было интересно услышать, что скажет мистер Роллинс Мурату, и они охотно расступились, когда хозяин направился к спасителю дочери. Все ждали, что сделает хозяин. Он это чувствовал. Окинув взором Мурата, его крепкую шею, сильные, покрытые темными волосами руки, босые ноги, Роллинс восхитился силой и ладностью парня и произнес:

— Ковбой! — И еще раз: — Ковбой!

Таймураз вскинул гордо голову, возразил:

— Горец! Горец!

Толпа радостно подхватила незнакомое слово:

— Горец! Горец!

Роллинс достал бумажник, отделил от пачки стодолларовую купюру, протянул Мурату. Батраки восхищенно загудели: хозяин не подвел их ожиданий — он вручил счастливчику целое состояние. Но что сделал этот сумасшедший?! Он отвел руку мистера Роллинса в сторону.

— Бери, бери, — покровительственно произнес хозяин, сам восхищаясь своей щедростью, — ты заслужил это.

Толпа радостно заволновалась, подбадривая горца.

Но Мурат опять отвел в сторону руку хозяина и неожиданно отвернулся от него в обиде. Вокруг замерли. Что происходит с этим горцем? Он не понимает, наверное, что хозяин дарит ему сто долларов! Мурат встретился взглядом с Францем, попросил:

— Скажи ему, Франц, деньги платят за работу, а за помощь говорят спасибо.

Слова горца вызвали общее недоумение. Глаза мистера Роллинса сузились. О чем толковал этот дикарь? Если бы он, мистер Роллинс, не был свидетелем того, как пять минут назад этот же странный горец за несколько песо лез на винчестер, не страшась получить пулю в живот, то он еще мог бы поверить словам, которые перевел ему длинный немец. Но ведь это было, он сам видел. И человеком, рисковавшим получить пулю, был он, спаситель его Вирджинии! Чего же он хочет?! Не насмехается ли он над ним, мистером Роллинсом? Нет, не похоже. Он почтителен и смирен. Тогда что же? Еще не хватало, чтобы слух прошел по округе о том, как из его рук батрак отказался принять стодолларовую ассигнацию! Нет, все это очень непонятно. Хозяин оглянулся и убедился, что и батраки, и надсмотрщики в недоумении. Он, Роллинс, не хочет оставаться в долгу у дикаря. Роллинс пересилил себя, выдавил улыбку:

— Горец — джентльмен, — аккуратно спрятав в бумажник купюру, он приказал надсмотрщику, кивнув на Мурата: — Завтра отправишь его на конеферму. Там ему будет лучше, — и, обняв дочь за плечи, скрылся в конторе.

... Вечерами весь лагерь сходился у костров, привольно рассыпавшихся у речки. Отсюда едва были видны очертания соломенных хижин и палаток. Вдоль берега на огромных камнях стояли батраки и шлепали бельем по воде. В звездной ночи пламенели костры, возле которых сидели уставшие люди. У каждой группы свой костер. Возле крайнего посапывали трубками молчаливые ирландцы. Один из них неторопливо намазал на ломоть хлеба паштет из консервной банки. Возле другого костра — мексиканцы. Худющий старик зашивал дыру на рубашке. Напротив него Хуан перебирал струны гитары. Блики от костра бегали по его молодому щербатому лицу. Недалеко от них возле огонька пристроились два американца. Они всегда держались в стороне от других батраков. Зато испанцев столпилось столько, что пламени их костра не видно...