Заповедь

— Ты что-то не то говоришь, — сказал Мурат.

— Не могу я! — закричал на него Таймураз. — Пойми — не могу! И в конце концов, я не ее похищал!

— Что ж, теперь Мадину в бурку? — сердито спросил Мурат.

— Не зверь я, — обрезал, кольнув его злыми потемневшими глазами, Таймураз и упрямо повторил: — Но здесь не останусь!

— Возьмешь с собой Зарему, — выставил условие Мурат.

— Ты не желаешь понять меня! — закричал Таймураз.

Мурат пытался понять друга, но как влезть в его шкуру! Разве нет на свете совести? Почему не трогает его судьба девушки, которая по его вине оказалась в этой пещере? Он хочет оставить ее на произвол судьбы? Как же ей жить дальше? Возвратиться домой?! Опозоренную, да еще брошенную, Дахцыко ни за что не примет... У нее никогда не будет жениха. Она не виновата, что Таймураз ее похитил. Теперь ее судьба навеки связана с его жизнью, и он не смеет думать о будущем без нее!

— Ты не бросишь Зарему! — эта фраза прозвучала неожиданно не только для Таймураза, но и для самого Мурата.

У Таймураза сузились глаза до щелочек, вот-вот вспыхнет пламень гнева, который не усмирить без кровавого побоища. Мурат сжался, готовый дать отпор. Они стояли друг против друга, каждый чувствуя свою правоту, и достаточно было малейшего неосторожного жеста, чтобы они бросились в драку... И тут руки Таймураза безвольно повисли вдоль тела. Лицо помертвело... И эта перемена вызвала у Мурата неожиданную жалость... Он страдал и за нее, и за него. Где же выход?

— Погибнет она, — мягко сказал Мурат.

— Ты жалеешь ее?! — сжал пальцы в кулаки Таймураз. — А меня не жалеешь?! Гибну я! Не могу я всю жизнь быть рядом с ней! Не могу! Одна у меня жизнь, одна!..

— И у нее одна.

— О своей пусть позаботится сама! — оборвал друга Таймураз. — А я уеду. Уеду далеко!

— А ей куда, ей, опозоренной и слабой?!

— Отведешь в дом отца, — попросил Таймураз.

— Твоего? — удивился Мурат.

— Ее отца, — поморщился Таймураз.

— Не примет! — отмахнулся Мурат.

— Простит, — стал успокаивать его Таймураз. — Она рассказывает, что он ее любит.

— Честь фамилии дороже любви, — возразил Мурат.

— Так будет лучше и для нее, и для меня, — настаивал Таймураз.

— Не ври! — закричал Мурат. — Не о ней — о себе думаешь!

Таймураз отвернулся от него, сел на камень.

— Готовил засаду, а сам угодил, — вслух подумал Мурат.

— Обвиняешь, что я о ней не думаю? Врешь! Я о ней думаю! — глухо заявил Таймураз и закричал в отчаянии. — Не проси меня, Мурат, все рассказывать! Поверь: не могу с ней! И ей лучше будет, Мурат! Ведь я убегу и никогда не возвращусь сюда! Никогда она не увидит меня, не услышит ничего обо мне! Забудет, что был я! — он закрыл глаза и прижал кулак ко лбу.

— Тебе не ее жаль, — покачал головой Мурат... Он искренне недоумевал, как это можно не любить такую девушку...

Зарема встретила их у ручья. Вскочила, бросилась к Таймуразу, но в последний момент застыдилась Мурата, замялась. Теперь ее взгляд, которым она окидывала Гагаева, не был таким жестким. Она убедилась, что он им помогает, и это постепенно смирило с его частыми посещениями...

— Я приготовила еду, — сказала она весело. — Пойдемте.

— Ты опять не ела без меня? — строго спросил Таймураз.

— Не лезет в рот кусок, — искренне заявила она. — А я и не голодна. И разве нам неизвестно, что жена не должна раньше мужа к еде прикасаться?..

Жена?! Таймураз взглядом поискал сочувствия у друга, как бы сказав ему:

видишь, как с ней трудно! Простые вещи сложными становятся...

***

Таймураз прощался с Заремой. Но она не подозревала о разлуке. Мурату было не по себе и там, в пещере, и здесь, на скале, что повисла над долиной. Зарема весело шутила даже с ним, чего раньше не бывало. Но, видимо, есть предчувствие у человека!.. Когда горцы взяли свои ружья и направились к роднику, откуда вела тропинка к лесистой горе, Зарема вдруг увязалась за ними. Она собиралась провожать их до самого леса. Таймураз не разрешил ей. Тогда горянка обратилась к Мурату, который упорно прятал глаза, и предупредила его:

— Не увлекай Таймураза в горы. Первую дичь подобьете — и домой. Нам хватит! Не обязательно каждый раз стремиться притащить тура. Они лазают по скалам, да таким, что можно и сорваться.

Таймураз поспешно отвернулся и побежал по тропинке.

— Жду! — кричала она вслед. — Я не стану ужинать без вас! — ее постоянная угроза.

— Береги себя! — кричала она.

А Таймураз бежал, рискуя сломать себе шею на крутом спуске, но ему надо было поскорее уйти от этого крика. Он бил их нещадно обоих. Ведь хурджин, что Таймураз перекидывает через плечо, приготовлен в дорогу Муратом и им же, чтобы не вызвать подозрений у Заремы, тайно оставлен у ручья. Таймураз опять был прежним: нетерпеливым, гордым, сильным, деятельным...

Мурат вспомнил и произнес, делая последнюю попытку отговорить друга:

— Как молоденькое деревце она: все ей страшно — и порыв ветра, и поток ливня, и обрушившийся камень... Твое бегство надломит ее. Она же любит тебя, Таймураз!

Он повернулся к нему, торопливо заявил:

— И об этом я думал. И я не хочу, чтобы она знала, что сбежал я. Не хочу, чтобы страдала от мысли, будто не хотел ее. Правда ее убьет. Ты же мне поможешь, Мурат? Мы от нее ушли с тобой на охоту, так? Потом ты один возвратишься и скажешь, что я сорвался в обрыв и река унесла меня. Всем так скажешь!

Ему казалось, он это здорово придумал: и своего добьется, и Зареме будет лучше. Мурат невольно поддался самообману, но через минуту уже сердился и на самого себя, и на друга, зло выговаривая ему:

— «Сердечный» ты: прежде чем барану горло перерезать, делаешь ему последнюю милость — соль на язык кладешь!

— Осуждаешь! — оскорбился Таймураз и решительно заявил: — Я могу и в обрыв. На глазах у тебя. И врать тебе не придется. Хочешь, сейчас брошусь? — в нем билась прежняя горячность и отчаянность. — Но к ней не возвращусь!

Он и в самом деле был готов сейчас у друга на глазах броситься в пропасть. И не подумает ни о Зареме, ни о родных и близких, не подумает, что будет с Муратом, свидетелем его гибели, и как ему дальше жить с таким грузом на душе.

— Или ты мне поможешь, или я поступлю так, как сказал; и пусть моя смерть будет на твоей совести, Мурат. Вот так!

Уже прощаясь, Таймураз сказал:

— Захочешь увидеть меня, обращайся к сестрам Вике и Наташе, что в Ардоне, или к балкарцу Абуку — его все в Чегеме знают...

После того как Мурат проводил друга в дорогу, он долго тревожно блуждал по горам, не решаясь возвратиться к пещере и объясниться с Заремой. Мысли его метались от Таймураза к Зареме.

Мурат предполагая, что будет тяжело. Но если бы он знал, как ему станет невыносимо трудно! Наконец, больше медлить было нельзя. Еще издали он увидел Зарему, стоявшую на скале. Появление Мурата одного встревожило женщину; поглядывая вдаль, она ждала, что Таймураз вот-вот появится.

Едва Мурат, волнуясь, произнес заранее приготовленную фразу о том, что людям надо быть мужественными, что жизнь полна горечи и страданий, как она метнулась к нему, посмотрела снизу в лицо и вдруг ничком, точно получила сильный удар по голове, свалилась ему под ноги. Он растерялся от неожиданности. Но все же подхватил ее, показавшуюся совсем невесомой, на руки и понес к роднику. Дрожащими пальцами, расстегнув ворот платья, украденного Тотырбеком для нее у своей сестры, Мурат набирал ладонями воду из родника и брызгал ей в лицо. Он молил Бога, чтобы она скорее пришла в себя, и одновременно боялся предстоящего объяснения. Когда она открыла глаза и обрела силу что-то понимать, не дав ему и слова вымолвить, сказала твердо:

— Он жив!

Мурат, глядя на эти расширившиеся в ужасе глаза, едва не выдал тайну. Он отрицательно покачал головой. Еле слышно сказал:

— Он упал в пропасть...

Зарема приподнялась с земли, убежденно заявила:

— Он не мог умереть! Он не разбился! Он лежит там, внизу, на дне ущелья!