Грузовики «Вольво»

(Тут придется сделать небольшое отступление. Я (автор то есть) критическим взглядом перечитал написанное и обнаружил, что из предыдущего текста у читателя могло сложиться не лучшее впечатление о фон Борринге. Могло показаться, будто я недолюбливаю его, а временами даже издеваюсь над ним. Я и сам удивился, потому что по сути отношусь к нему совсем неплохо. У меня нет к нему претензий. Не его вина, что он наследник поместья, состояния и некоторых представлений, которые сделали его таким, каков он есть: бойскаутом и вообще. Тем более не его вина, что многое в нем так легко высмеять. Слишком легко, сказал бы я. В конце концов, кто такой фон Борринг? Очень немолодой и вполне безобидный господин, который занимается своими делами, наблюдает за птицами и мало кому причиняет вред. Поэтому в дальнейшем я постараюсь исправить допущенный мной перекос.)

— Я знаю, чем ты занимался ночью, — заявляет Грегус Допплеру за едой.

— Да? — отвечает Допплер и перестает жевать.

— Ночью я несколько раз просыпался, — продолжает Грегус, — и видел, что в сарае тебя не было. Зато из дома доносилась громкая музыка и разговоры, причем твой голос звучал не как обычно. И сейчас меня, знаешь ли, занимает вот какой вопрос: а в состоянии ли ты вообще заботиться обо мне?

Допплер не знает, что и сказать. Он взмахивает руками и разевает рот, понимая, что надо ответить хоть что-нибудь, не важно что, но Грегус жестом останавливает его:

— Особенно тяготит меня то, что ты спокойно дрых все то время, что эта ужасная женщина так цинично эксплуатировала меня, ничего в результате не заплатив и никак вообще со мной не рассчитавшись, хотя обещала, что я буду щедро вознагражден. Другими словами, она видит во мне не самоценную личность, а лишь средство достижения своих, уж не знаю каких, целей.

— Но… — начал было Допплер, однако Грегус вновь жестом остановил его.

— Я не хочу слушать твоих объяснений, — продолжал Грегус, — а хочу домой, к маме. Ей я интересен как человек. Она заботится обо мне, создает условия, чтобы я рос и развивался. Не то что ты. Мама работает и старается, чтобы у нас с Норой и нового малыша были все возможности вырасти в гармоничных личностей*, а ты думаешь только о себе, ты сбежал в лес и уже целый год валяешь дурака, да еще сумел внушить мне, что это смелый «поступок», достойный уважения. Я попался на эту приманку — какой у меня здоровский папа, герой, живет в лесу один, с лосем! Собственно, на Бонго я и купился, если честно, но я же еще маленький ребенок. Теперь я вижу, как ошибался. Непростительная наивность! А тебе, отец мой, надо понять одну вещь: мы твои дети — но дети не твои, а сыновья и дочь тоски жизни по самой себе, мы появились на свет благодаря тебе, но не от тебя, и хотя я нахожусь с тобой, но не принадлежу тебе, ибо душа моя живет в доме завтрашнего дня, куда тебе хода нет даже во сне, и уж во всяком случае туда точно не пустят эту Май Бритт, небом клянусь, что ее не пустят.

— Ты копался в моих книгах? — спрашивает Май Бритт. — Джибрана начитался?

— Не твое дело, — отвечает Грегус. — Короче так — я хочу домой. Я уже навел справки по телефону и выяснил, что из Карлстада в Осло ежедневно, кроме выходных*, идет поезд, он отправляется через несколько часов, я намерен на него успеть. Так что если кто-то из вас может дать мне денег на билет — я предлагаю кандидатуру Май Бритт, она мне должна, — то прощайте навек.

Допплер разводит руками и снова открывает рот, собираясь что-то сказать. Но Грегус только мотает головой — мол, ни-ни. Все, что он сказал, — правда, и оправдания Допплера Грегуса не интересуют.

— Какой гадкий мальчишка! — говорит Май Бритт.

<b>* насчет мамы, Норы и нового малыша.</b>

Это ссылка на предыдущий роман «Допплер», знакомства с которым от вас никто не ждет. Может, и неплохо, конечно, начать с него, хотя как знать. Прочитавшие первую часть, возможно, ждут чего-то незаурядного и от второй, в то время как остальных эти ненужные ожидания не будут отвлекать. Нет, что и говорить, читателей «Допплера» порадуют кое-какие намеки и мелкие детали, которых не приобщенные к первой части нашего эпоса попросту не заметят. Но такова жизнь. Не бывает все и сразу. Коротко дело обстоит так: в начале первой книги Допплер, о котором речь, живет обычной жизнью в Осло, у него свой дом, жена, шестнадцатилетняя дочь Нора и сын Грегус. Но внезапная потеря отца, переживание этой утраты и осознание того, что он не любит людей, заставляют Допплера переселиться в лес. Там он ставит палатку и заводит дружбу с лосенком. Вдвоем они по ходу книги переживают разные мелкие и крупные (в основном мелкие) события.

Роман был выпущен издательством «Cappelen» осенью 2004 года и стал книгой номер один сразу в двух книжных клубах: Норвежском (раздел «Новые книги») и самого издательства «Cappelen». Тогда впервые изменившиеся закон и инструкции позволили книге выйти в двух книжных клубах параллельно, что вызвало оживленные пересуды. По большей части критики встретили «Допплера» хорошо. Некоторые называли роман творческой удачей автора (меня то есть), другие ограничились замечанием о том, что книга интересная и добротная, оставшиеся же сочли (но не высказали этого вслух) роман очередным провалом скучного и примитивного писателя.

Упомянутый новый малыш — сын Допплера и его жены, родившийся в праздник 17 мая (в тот самый день, когда Допплер и его отряд вышли из Осло и двинулись на северо-восток). Появления этого сына Допплер не желал, в отличие от жены, которая, однако, не посвятила мужа в свои мечты своевременно. Допплер, возможно, сблизится и с этим сыном, привяжется к нему и будет радоваться его рождению. Но это, как и многое другое, покажет время.

<b>* насчет поезда Стокгольм — Осло.</b>

Грегус прав: действительно, поезда из Стокгольма в Осло не ходят по выходным дням. И полностью отменены ночные поезда. Более того, циркулируют шокирующие слухи о том, что этот маршрут вообще закроют. Он, видите ли, не окупает себя. Норвежская и шведская стороны никак не могут поделить ответственность и деньги. Пока суд да дело, поезда стали ходить так редко, что мало кому удается подобрать себе подходящий. В результате потенциальные пассажиры железной дороги пересаживаются на самолеты, автобусы и частные машины, и это быстро входит в привычку. Другими словами, между столицами двух самых богатых из развитых стран, по сути, нет железнодорожного сообщения. И это происходит в наше время, когда все уже поняли, что поезд — это палочка-выручалочка, спасение от многих бед, с которыми цивилизованное человечество мучается. Поэтому между всеми остальными европейскими столицами поезда ходят с завидной регулярностью. Разве кому-то придет в голову отменить поезда между Берлином и Веной? А между Парижем и Брюсселем? Да никогда.

Грегус, к счастью, ничего об этой проблеме не знает. Да и вряд ли он сумел бы ее понять. Парень просто радуется, что скоро в Карлстад придет поезд, на котором он сможет уехать. И даже не понимает, как крупно ему повезло.

Наблюдателями за птицами не рождаются. Тут мало одного интереса к этому делу, требуются еще терпение, трудолюбие и сноровка. Ведь опознать летящую птицу нелегко. Да и нелетящую тоже. Здесь помогут только опыт и тренировки, зачастую весьма утомительные. Но человек одной страсти, каким быстро сделался фон Борринг, ни на что свой птичий бинокль не променяет. Почти все в его жизни касается птиц. А то, что к ним отношения не имеет, в конце концов все равно оказывается связанным с ними.