Страница 17 из 90
А потом грянул голод по всей земле Египетской, как и накаркал Иосиф. Египтяне — к фараону с плачем, а он их к Иосифу отсылает. Тот никого без внимания не оставил: регулярно выдавал всем по пайке хлеба по карточкам, беря с них, правда, за это немалое бабло. А уж когда из ближнего зарубежья народ повалил, то им отпускалось только за твердую валюту.
И чем хуже было в стране Египетской и вокруг нее, тем богаче становился фараон и его челядь. А народ жил по принципу: от каждого по способностям, каждому по потребностям. Да и впрямь, гнули спины рабы, как только могли, а потребностей у каждого было немного — самому с голоду не подохнуть да детишек не уморить.
Голод — не тётка
И до земли Ханаанской добрался голод. Иаков отрядил десять сынов своих в Египет за хлебом, оставив при себе только младшего — Вениамина, что был сыном от Рахили, то бишь единоутробным братом Иосифа.
Пришли братья к Иосифу, и он узнал их, конечно, но вида не подал, а тем и в голову не пришло, что тот надменный вельможа египетский и есть их брат, преданный ими и проданный в рабство. Братьев вызвали пред очи Иосифа и рассказали они, что всех их у отца двенадцать, один пропал без вести, а еще один, младшенький с отцом остался. Будучи достойным зятем тестя своего, бывшего работника спецслужб, Иосиф повел себя круто:
— Все вы врете! Вы шпионы вражеской восточной разведки. Одного из вас буду держать в застенке, остальные же отнесите купленный хлеб отцу своему, чтобы с голоду не окочурился, и тут же бегом обратно ко мне с вашим младшим! Не придете — замочу заложника в сортире!
И остался Симеон в заложниках, а остальные братья его, взвалив мешки с хлебом на верблюдов, поспешили домой.
Приехав домой, братья обнаружили в мешках с хлебом все то свое серебро, которое они несли в Египет для уплаты за хлеб. Это их не на шутку напугало: к чему бы такие приколы? И страшно им было возвращаться в Египет — бросят в египетские застенки, а то и вовсе замочат. Но хлеб был съеден, и хошь не хошь, а надо было идти за ним опять… Голод — не тётка!
Пришли братья Иосифовы опять в Египет, и пригласил их мажордом Иосифов в дом к хозяину, которого в тот момент дома не было. Братья рассказали слуге Иосифову, как нашли они серебро в своих мешках, и чтобы не сочли их мошенниками принесли то серебро назад, а еще и новую толику, дабы расплатиться за новый хлеб. По наущению Иосифа мажордом сказал:
— Ваше это серебро — не наше. Видать это Бог вам его подбросил за честность вашу. Оставьте его себе.
Обрадовались братья — всегда ведь приятно хоть что-то получить на халяву, а тут — целый клад! Спустя какое-то время, вошел в залу Иосиф, зыркнул зловато глазом, но увидав брата своего единственного единоутробного, почувствовал такой прилив любви к тому, что убежал даже в соседние хоромы и предался бурным слезам.
Потом подали обед, где евреев посадили отдельно, в стороне от Иосифа и египтян, поскольку негоже было египтянам сидеть с евреями за одним столом. (Происхождение же Иосифа ни фараону, ни его царедворцам известно не было, к тому же его даже в бане общественной нельзя было отличить от чистопородного египтянина по причине вам известной.)
После пирушки велел Иосиф дать всем братьям полные мешки хлеба да вернуть все принесенное ими дополнительное серебро обратно. А сам при этом тайно подложил свою чашу любимую из серебра черненого в мешок Вениамина.
И вы думаете, подарил Иосиф чашу свою любимому брательнику? Как бы не так! Это подлянка была, компромат.
Едва ушли братья, Иосиф разыграл сценку пропажи чаши любимой: уж и стонал, и волосы рвал. Велел догнать всех братьев и обыскать. Догнали братьев таможенники египетские, устроили шмон и, конечно же, нашли чашу. Полагалось за то Вениамина казнить, а остальных обратить в рабов. Привели братьев к Иосифу, он поорал на них для виду, а потом прогнал слуг, затворил двери и открылся братьям, кто он такой.
Видно, подслушал кто-то все их разговоры, что ли… Словом, молва о том, что к Иосифу наведались его братья, достиг ушей фараона. Уж так был расположен фараон к визирю своему, что приказал навьючить караван хлебом и послать его отцу Иосифа в Землю Ханаанскую, а там упросить того оказать честь и переехать на ПМЖ всем кагалом в страну Египетскую. И с собой взять только самое необходимое, а остальным они будут обеспечены из фараонова распределителя.
Не прошло и пары месяцев, как весь многочисленный род Иакова въехал в Египет на колесницах, которые специально за ними прислал Иосиф. И всего приехало семьдесят пять душ от мала до велика.
И встретил их Иосиф при въезде в город, и пал на колени пред отцем своим и целовал ему край одежды, заливаясь слезами счастия.
Повелел фараон жаловать родственникам Иосифа лучшие египетские почвы плодородные в Земле Рамсес.
Голодомор в стране Египетской
Но вернемся к стране Египетской. Вскоре начался опять голодомор на земле. И приходили люди к Иосифу и покупали хлеб за серебро, которое шло в казну фараонову. Но прошло время и серебро все народное перекочевало в казну, а кушать-то хочется. И сказал тогда Иосиф людям:
— Ведите скот ваш, будем мы его в госхозах держать, поскольку класс ваш кулацкий вреден нашей великой родине.
Но вот и скот весь уже в руках фараоновых и его аппаратчиков. Тогда Иосиф придумал еще одну «казнь египетскую»:
— Нечем платить за хлеб? Сдавайте ваши приусадебные участки в фараоново владение.
И земля вся вскоре стала фараонова. Но делалось все это исключительно в интересах народа. В завершение всей этой перестройки все египтяне совершенно добровольно стали рабами фараоновыми. А куда еще податься бедному крестьянину?
Одних только жрецов, что проповедовали, что власть фараонова от бога Рамсеса, да восхваляли властителя денно и нощно, не тронули. Это были верные и надежные люди в стране победившего рабства.
А между тем, настало время Иакову покинуть грешную землю. Да и пора уж, если по чести говорить: он ведь и в Египет-то переехал, когда ему было уже сто тридцать годков. Собрал он всех детей своих многочисленных и еще более многочисленных внуков и всем расписал их будущие должности и обязанности. А под конец завещал похоронить себя рядом с любимой женой своей Ребеккой в Вифлееме. После этого испустил Иаков дух. Рыдали братья, а пуще всех Иосиф. Да и весь Египет горевал семьдесят дней — столько и по родному отцу никто не плакал. Видать была государственная установка плакать ровно семьдесят дён.
Шло время. Пришла старуха с косой и за Иосифом. Позвал он братьев к своему смертному одру и сказал:
— Мне уж сто десять… Чай, не мальчик… Пора и мне на встречу с предками. А вы ждите: Бог посетит вас и выведет отсюда в землю, о которой он клялся патриархам нашим — Аврааму, Исааку и Иакову… Пойдете туда, не забудьте и мои кости с собой прихватить.
На сих словах и отошел Иосиф к праотцам, оставив кости свои в теле бренном на сохранение родственничкам.
Конец истории
Онан — образец самообладания
В то время Иуда отошел от братьев своих и поселился близ одного Одолламитянина, имя которому было Хира. И увидел там Иуда дочь одного Хананеянина по имени Шуа. Иуда парень был шустрый — не долго думая, «вошел к ней» (так тогда называлось соитие), после чего та, естественно, зачала и родила сына, которого нарекли Ир. Затем появился маленький Онанчик, потом и третий малыш — Шела.
Когда Ир подрос, папенька отыскал первенцу своему ряженую-суженую по имени Фамарь. Ну, конечно, Ир вскоре «офамарел».
Однако ж по каким-то неведомым нам причинам Ир, первенец Иудин, был неугоден пред очами Господа, а посему умертвил его Господь. Да-да! Вот прямо взял и умертвил.
Опять же поди пойми Сущего: то он человека святого прибирает побыстрее к себе на небесные хляби, а то того, кто ему не угодил чем-то. Получается, что одна и та же цена и за благодеяния, и за злодеяния.