Страница 18 из 90
Впрочем, не нам судить того, чьи пути неисповедимы. Как говорится в еврейской пословице: «Бог живет наверху, а мучает внизу».
Вернемся же к нашему повествованию. Был у древних евреев такой обычай: коли старший брательник умер, а младшенький еще в девках бегает, то того в качестве принудработ на недоиспользованной жене женят. В полном соответствии с этим правилом, Иуда сказал сыночку Онану:
— Войди к жене брата твоего, женись на ней, как деверь, и восстанови семя брату твоему.
Онану эта Фамарь, что собаке пятая нога: кругом девки бегают молодые непочатые, я ему эту долбаную братову жену подставляют! Да и знал Онан, что семя его будет не ему в зачет, а братцу. Потому, перед тем как войти к жене брата своего, каждый раз изливал семя свое во дворе на землю, чтобы не дать семени брату своему. «Тоже мне, нашли Мать Терезу, донора сперматозоидного!» — ворчал он про себя.
Как вам уже известно, Господь Бог Вездесущ, Всевидящ и Всеслышащ. То, что делал Онан злом было пред очами Господа. Господь был крут: умертвил он и этого сына Иудина! А ведь подумать, что уж такое грешное совершил Онан? Ну, вместо обладания Фамарью занимался «самообладанием», можно сказать, самообслуживанием.
А кто из нас не занимался онанизмом, признайтесь хотя бы себе? Ведь не зря же доктор Беня Спок писал, что это неизбежная часть полового самовоспитания. А у нас в детстве даже песенка такая быка: «Говорят, что онанизм, онанизм, онанизм разрушает организм, организм, да-да!» Правда заканчивалась она вполне оптимистически: «А я на все плевать хочу!..» Последующие слова позвольте мне опустить…
Третий сын Иудин — Шела еще не получил аттестата половой зрелости, а посему сказал Иуда Фамари, невестке своей:
— Поживи-ка ты пока вдовою в доме отца своего, пока подрастет Шела. Что зазря мой хлеб-то жевать? А то, неровён час, и младшенького моего Господь за какие прегрешения до срока приберет подобно братьям его — так и будешь у меня всю жизнь кантоваться?.
Фамарь ложится под Иуду
Фамарь покинула Иудин дом и стала жить у отца своего.
Прошло много времени, и умерла жена Иудина. Иуда погоревал-погоревал да и утешился — время все лечит (то, что не калечит). И вот однажды пошел он в городишко Фамну, где жил тот давнишний его друган Одолламитянин Хира, чтобы постричь скот свой.
Какие-то доброхоты уведомили Фамарь, сказав, что свекор ее идет в Фамну. И вот хитрованка сняла с себя одежду вдовства своего, покрыла себя покрывалом, какие блудницы носят, и, закрывши личико своя на манер джихадистки, села у ворот поселка Енаима, что на дороге в Фамну. Зла она была неимоверно на свёкра своего Иуду, ибо видела, что Шела вырос, а она, Фамарь, не дана ему в жену.
— Ну, старый козёл! Я тебе отмщу за все — мало не покажется!
И увидел Иуда женщину у дороги, почел ее за блудницу, не узнав свою невестку, потому что у той только глаза были видны. Оголодал Иуда сексуально без жены законной и поддался соблазну. Подкатил он к той, которую счел за блудницу, и, заигрывая, спросил девицу:
— Ну, барышня, свободна вечерком? Может, в кошки-мышки поиграем?
— А что дашь мне, если я дам тебе? — напрямую врезала Фамарь.
— Пришлю тебе козленка из стада моего.
— Не-е-е. Так не пойдет. Без залога не дам!
— А какой залог тебе надобен?
— А оставь-ка под залог печать твою, и перевязь твою, и трость твою, которая в руке твоей.
— По рукам и по ногам, красавица! — Ответил Иуда.
Сделал Иуда свое дело нехитрое и пошел к Хиру. А Фамарь, как и намеревалась, зачала от него — специально не убереглась, хотя с соседскими хахалями за все это время ни разу не подзалетела.
Поутру Фамарь, встав, опять оделась в одежду вдовства своего.
Иуда же после посещения стригаля, друга Хирового, сам не поехал к блуднице — что светиться-то? Послал он обещанного козленка чрез друга своего Хиру, попросив его взять из рук блудницы оставленный им залог. Но Хира не нашел ни фига: когда он начал расспрашивать жителей того места, где блудница, которая была в Енаиме при дороге, то ему сказали, что никакой блудницы там не было никогда вовсе.
Так несолоно хлебамши, и вернулся Хира к Иуде, сообщив тому, что никто никакой блудницы не видел. И Иуда решил: хрен с ним, с залогом. Главное, чтобы звон по округе не пошел.
Прошло около трех месяцев, и сказали Иуде, что Фамарь, невестка его, впала в блуд, и наблудила аж до брюхатости. Рассвирепевший Иуда сказал:
— Приведите ее, и пусть она будет сожжена! Каменьями закидать ее — мало будет!
Вот у мужиков всегда так: жен за блуд карают, а подумать так ведь жены с блудунами блудят, их бы и карать. Ан нет! Все на женщин валят… Вот, что значит мужская солидарность.
Но когда повели Фамарь на казнь бесчеловечную, она послала сказать свекру своему, что понесла она от того, чьи вещи у нее остались под залог. Иуда узнал принесенные ему вещи и нашел-таки в себе мужество сказать:
— Она правее меня… То бишь, я левее ее… Я грешен, что не дал ее Шеле, сыну моему третьему, в жену. Оставьте ее живою.
И извольте заметить: Фамарь едва не забили камнями, а с головы старого блудуна и волосок не слетел! Ну, дела-а-а…
После выяснения обстоятельств, Иуда не познавал Фамарь более — обычная психологическая импотенция.
И родила Фамарь от свёкра своего двойню — Фареса и Зару.
А что же Господь на этот раз? Безмолвствовал… Ибо никто так не глух, кто не хочет слышать, и никто так не слеп, кто не хочет видеть! И не наказал ни обманщицы Фамарь, совратившую собственного дважды свёкра, ни самого Иуду, который, ублажая свои похоть, даже не взглянул на бабу, с коей ночь всю провожжался…
А ведь Лотову жену за обычное любопытство превратил в малосольный огурец!
Избави пуще всех печалей нас Божий гнев, и Божия любовь!..
Смерть Иакова
И окончив на последок завещание сыновьям своим, Иаков положил ноги свои на постель, и скончался — настало время и ему приложиться к народу своему. Иосиф пал на лице отца своего, и плакал над ним, и целовал его.
И повелел Иосиф врачам своим набальзамировать Израиля на египетский манер. Сорок дней ушло на это, и все это время и еще тридцать дён весь честной народ Египта оплакивал Израиля. Когда же прошли дни плача, Иосиф сказал придворным фараона:
— Если я обрел благоволение в очах ваших, то скажите фараону, что отец мой заклял меня, чтобы я похоронил его в земле Ханаанской. Хочу я пойти и похоронить отца моего и потом возвратиться обратно.
И сказал фараон:
— Конечно, Иосиф, пойди выполни последнюю волю отца своего.
И пошел Иосиф хоронить отца своего, а с ним пошли с ним все слуги фараона, старейшины дома его и все старейшины земли Египетской, и весь дом Иосифа, и братья его, и дом отца его. С ним отправились также колесницы и всадники, так что сонм был весьма велик. Что-то даже и не припомнить таких пышных похорон, а казалось бы: кто такой Иаков для Египтян?
И похоронили Иакова, как заповедал он — в пещере на поле Махпела, которую купил когда-то еще Авраам.
Возвратился Иосиф с братьями в Египет. И тут братаны Иосифовы испугались, что при умершем-то папаньке Иосиф возненавидит их за те подлянки, которые они ему сделали, и захочет отмстить им. Что делать? И удумали они простенький обманец, сказав Иосифу:
— Отец твой пред смертью своею завещал сказать тебе, чтобы ты простил нам, братьям твоим, вину нашу и грех наш, так как сделали мы тебе зло.
И сентиментальный Иосиф аж расплакался и простил братьев своих.
Жил Иосиф в Египте до конца дней своих, видел детей до третьего рода, а всего он прожил сто десять лет. Настало время и Иосифу отбыть на встречу с предками. И тогда собрал он брательников своих и сказал им:
— Я умираю, но Бог посетит вас и выведет вас из земли сей в землю, о которой клялся Аврааму, Исааку и Иакову. Вся жизнь впереди — надейся и жди, надейся и жди, надейся и жди…