Страница 8 из 21
– Среди многих других, – не уклонился от прямого ответа Питт. – Но, возможно, у вас есть какие-то наблюдения, которые способствовали бы установлению правды.
– То есть бросили бы тень подозрения на еще кого-нибудь, – холодно отрезала Тамар. – Нам уже прежде доводилось давать показания по делу об убийстве, инспектор Питт. Мы не питаем иллюзий относительно невинности таких вопросов или того, что полиция успокоится прежде, чем найдет свидетельства, с которыми суд может начать против кого-нибудь преследование, будучи уверен в вине этого человека.
Шарлотта отчетливо понимала, насколько точно Тамар использовала слова для выражения своих мыслей и их подтекста. Нет, рана от того, что ее брат был признан виновным и осужден, так и не затянулась.
– Такова наша обязанность – представлять доказательства, мисс Маколи, – ответил Томас, не сердясь и не осуждая ее. – Но не делать выводы на основании таких показаний, сохрани господи. Я еще никогда сознательно не представлял в суд свидетельств, в справедливости и верности которых сомневался бы. Мне известно, что вы считаете, будто с вашим братом обошлись несправедливо, и что именно в связи с его делом вы посетили сегодня судью Стаффорда.
– Разумеется. – Маколи искренне удивилась, хотя это удивление и не было лишено горечи. – Других причин искать с ним знакомства у меня не было. Мне известно, что актрисы пользуются довольно дурной славой, но это не мой случай. Насколько мне известно, нет причин подозревать в чем-либо подобном и мистера Стаффорда.
В глазах у нее появилось язвительное выражение; она издевалась и над Стаффордом, и над собой, и над всеми, кто должен и привык подавлять свои истинные чувства.
– Он был в какой-то степени совсем лишен юмора, – продолжала Тамар. – У него отсутствовало воображение, и если бы, как это ни невероятно, он завел интрижку на стороне, то был бы очень осмотрителен и вряд ли выбрал актрису.
Шарлотта взглянула на мужа и поняла, что мысль его усиленно заработала и воображение тоже. Тамар относилась к числу женщин, в которых мужчины иногда влюбляются, и даже страстно, но с ней невозможно завести легкую связь. Она могла породить мечты, ею можно было бредить, но для приятного времяпрепровождения, для флирта или порыва чувственности втайне от супруги или по причине холостяцкого одиночества она не годилась. Шарлотта никак не могла представить ее в роли удобной, уютной женщины и знала, что Питт думает так же.
– Я не скор на выводы, мисс Маколи, – оборвал ее размышления голос Томаса, – даже когда они кажутся в высшей степени обоснованными.
По лицу Тамар скользнула улыбка.
– А вы что скажете, мистер Филдинг? – Питт повернулся к Джошуа. – Мистер Стаффорд приехал к вам переговорить об этом судебном деле?
– Да, разумеется. Из разговора с ним я понял, что он снова собирается открыть дело, – Джошуа тяжело вздохнул, – однако теперь мы утратили этот шанс. Нам больше никого не удалось убедить даже задуматься над подобной возможностью.
– Вы виделись с ним один на один, мистер Филдинг?
– Да. Но, полагаю, нет смысла рассказывать вам, каков был разговор, ведь никто не может засвидетельствовать, что я говорю правду, – Джошуа пожал плечами. – Он расспрашивал меня о той ночи, когда был убит Блейн, и еще раз заставил повторить все, что мне известно об этом убийстве, но прибавил, что сейчас направляется к Девлину О’Нилу, тот был другом Блейна. Последний поссорился с О’Нилом в вечер убийства – по-моему, из-за каких-то денег.
– У мистера Стаффорда было с собой вот это? – Питт вытащил из кармана фляжку и протянул Джошуа.
Тот с любопытством ее оглядел.
– Нет, я ее не видел, но ведь такие вещи вроде и не носят на виду у всех. А почему вы мне ее показываете? Здесь был яд?
Тамар, словно съежившись, с неприязнью посмотрела на сосуд.
– Не знаю, – Томас опять сунул фляжку в карман. – А вы, мисс Маколи, видели ее прежде?
– Нет.
Питт не стал настаивать.
– Спасибо. Полагаю, кто бы из моего начальства ни принял к ведению это дело, он снова пожелает встретиться с вами. Сожалею, что побеспокоил вас.
Джошуа слегка пожал плечами и мимолетно улыбнулся.
Питт пожелал им покойной ночи. Коротко попрощавшись с присутствующими, он, Шарлотта и Кэролайн ушли. Ночь была темна. Огни театра казались теперь тусклыми в легком, спускающемся прозрачными волнами тумане, уличные фонари светились перламутровым блеском. Кареты спешили вдоль отсыревших улиц, копыта звучно цокали по мокрым камням мостовой.
Не собрался ли Стаффорд вновь начать слушание по делу об убийстве, за которое был повешен Аарон Годмен? И не поэтому ли судью убили? Тамар Маколи хотела нового слушания дела. А кто мог желать закрыть его навсегда, так желать, чтобы убить из-за этого судью? Но, может, дело тут совсем в другом? Предположим, преступление совершил кто-то неизвестный и боялся он чего-то совсем иного… И что вообще было причиной преступления? Страх? Ненависть?
Шарлотта прибавила шагу и крепко взяла мужа под руку, пока тот высматривал экипаж, чтобы ехать домой.
Глава вторая
С самого раннего утра Мика Драммонд уже был в своем рабочем кабинете. С тех пор как на Белгрейв-сквер текущим летом произошло событие, отозвавшееся таким ужасом и скандальными последствиями, затронувшими всю его жизнь, мысли Драммонда были настроены на печальный лад. Он перестал чувствовать радость от жизни. Работа приносила ему некоторое облегчение, хотя слишком часто напоминала о мучительном бремени обязательств, которое он взвалил на себя, когда согласился войти в тайное общество «Узкий круг».
С Элинор Байэм у него все было теперь иначе. Единственным способом перестать думать о ней была возможность погрузиться с головой в неотложные и запутанные проблемы других людей.
Драммонд стоял у окна в бледных лучах осеннего солнца, когда Питт постучал в дверь кабинета.
– Войдите, – ответил Драммонд с какой-то неясной надеждой. На рабочем столе лежало совсем немного дел, да и те были уже неновы. Он ознакомился со всеми и распределил их между подчиненными, и теперь его действия ограничивались только наведением справок через определенные промежутки времени, чтобы быть в курсе всех поворотов следствия; большее стало бы вмешательством в дела служащих, которые этого не заслужили.
– Войдите, – повторил он громче и отрывистее.
Дверь отворилась, и на пороге показался Питт – со своими густо вьющимися волосами, криво застегнутым сюртуком и галстуком, грозящим вот-вот развязаться. Вид у него был очень обнадеживающим, одновременно и обычным, и таящим какую-то неожиданность. Драммонд улыбнулся:
– Да, Питт?
Томас вошел и закрыл за собой дверь.
– Вчера вечером я был в театре. – Он сунул руки в карманы и остановился у стола, отнюдь не вытягиваясь в струнку. В другом человеке Драммонду это не понравилось бы, но он слишком любил и ценил инспектора, чтобы заставлять его придерживаться формальностей.
– Неужели? – удивился он. В привычки Питта регулярное посещение театров не входило.
– Меня пригласила теща, – пояснил Томас. – Так вот, вчера, прямо в своей ложе, умер судья Стаффорд. Я видел, как ему стало плохо, и пошел, чтобы предложить посильную помощь.
Он вытащил из кармана сюртука серебряную фляжку; прекрасная вещь сверкнула на свету.
Драммонд взглянул на нее, потом на Томаса в ожидании объяснений. Питт поставил фляжку на столешницу, обитую зеленой кожей.
– Медицинского заключения еще нет, конечно, но симптомы смерти настолько напоминают отравление опиумом, что не принимать во внимание такой вариант нельзя. Там был также судья Игнациус Ливси. Он сидел в соседней ложе и тоже пришел на помощь. В сущности, он первый понял, что, возможно, это отравление. Мистер Ливси видел, как Стаффорд пил из фляжки, поэтому вынул ее из его кармана и передал мне, чтобы провести экспертизу.
– Сэмюэл Стаффорд, – тихо проговорил Драммонд. – Он ведь из Апелляционного суда как будто… – Это не было вопросом, просто замечанием. – Бедняга! – Драммонд нахмурился. – Отравление? Опиумом? Не очень уж реалистичным это кажется.