Страница 21 из 83
— Однако логично предположить, что именно таков смысл сообщения: дух убитого Джеки Масгрейва переселился в лошадь. Но лошадь, Ирвин, могла пасть задолго до смерти Джеки Масгрейва.
— В этих горах, наверное, не меньше тысячи лошадиных трупов валяется.
— Нас интересуют только те, что находятся в пределах одного дня пути от того места, где стоял джип Стенхауза.
Ирвин усмехнулся.
— Наверное, я туго соображаю, но допустим, мы нашли какую-то мертвую лошадь. Откуда у нас возьмется уверенность, что именно в нее переселился дух, обитавший когда-то в черном малом по имени Джеки Масгрейв?
— Придет время, и я вам объясню. Если, конечно, придет…
Черный хребет впереди поднимался все выше и выше. Дорога была видна плохо, и Ирвину приходилось напрягать зрение и ехать помедленнее, чтобы ее не потерять. Если бы совсем недавно по ней не проехала какая-то машина, ему пришлось бы намного труднее, особенно там, где дорога пересекала широкие полосы поллинии, стоявшей вровень с кабиной. Они перевалили карликовую гряду с обломками скал, выступающими из золотистого песка, и увидели впереди возвышающийся над колодцем ветряк. Лопасти его не двигались.
Из каменной россыпи за колодцем отвесно поднималась массивная красноватая стена хребта высотой около тысячи футов. На левом конце стены пурпурный, с черными прожилками срез породы отмечал вход в ущелье. Ирвин остановил джип возле мачты ветряка, под которым была приземистая крыша колодца. Теперь было ясно видно, что колодцем довольно давно не пользовались. Пыльные желоба, расходившиеся от приземистого водосборника, были совершенно сухи. На колесе ветряка не хватало четырех лопастей. Последним и решающим доказательством того, что колодцем не пользовались, было отсутствие следов копыт вокруг.
Над колодцем был укреплен ворот с ведром на цепи. Стоя между опор ветряка, Бони и Ирвин опустили ведро в колодец и набрали воды. Она была прозрачная и холодная.
— Можем заночевать вон в той рощице, — предложил Ирвин.
Бони кивнул и, вытащив из машины две фляги, наполнил их водой из ведра. Они подогнали машину к деревьям, где на земле валялось множество сухих веток и листьев, и развели костер. Хворост был такой сухой, что от костра, когда прогорела растопка из листьев, поднялась лишь тоненькая струйка дыма.
Шел уже седьмой час. Ирвин взял котелок и занялся приготовлением чая, а Бони прогулялся обратно к стене хребта, обогнул ее и увидел невдалеке шалаш, сложенный кое-как из легких жердей, покрытых травой. Рядом виднелось кострище, и довольно большая горка золы говорила о том, что огонь здесь разводили не раз.
Бони заинтересовался этой мелочью почти машинально и без всякой связи с расследованием, которое он вел. Нетронутая трава у подножия хребта и сухие поильные желоба говорили о том, что скот здесь не поили по меньшей мере год, хотя, судя по золе костра, кто-то ночевал в шалаше неделю-другую назад, во всяком случае, уже после последнего дождя.
Всегда испытывая желание заглянуть за пределы очевидного, увидеть скрытое, но манящее, Бони решил посмотреть, что находится в конце огромной каменной стены. Потревоженная ворона сердито каркнула и едва не задела его крылом. Подняв голову, он заметил, что пять орлов по-прежнему кружили над скалами, опустившись так низко, что можно было различить их желтоватые глаза.
Дойдя до конца стены, он обнаружил ущелье, круто уходившее в глубь массива. Широкий его вход вел в дефиле, зажатое меж склонов, поросших деревьями, кустарником и травой. По дну змеилось узкое высохшее русло, проложенное дождевым потоком. Занесенное крупным серым песком, оно было лучшей дорогой для всякого, кто захотел бы пройти вверх по ущелью.
Бони повернул обратно, не собираясь исследовать его дальше, однако обратил внимание на промоину в несколько ярдов шириной и несколько футов глубиной, проделанную в мягкой почве вырывавшейся из ущелья дождевой водой.
А потом он увидел лисицу. Она бежала по дну промоины, и отраженный от каменной стены свет придавал темный оттенок ее золотистой шубе и розоватый — белой грудке и такому же кончику хвоста… Животное приближалось, не замечая обратившегося в живое изваяние человека. Орлы спустились еще ниже, и, когда один камнем понесся вниз, лиса испуганно прижалась к стенке промоины. Бони хлопнул в ладоши, и зверь, сделав почти безупречное сальто, опрометью бросился в высокую траву.
Посмеиваясь, Бони стал осматривать промоину, прикидывая, сколько лис и иной живности пользовалось ею, чтобы преодолеть открытое пространство между зарослями травы и спасительным оврагом. Пройдя не более ста ярдов, он наткнулся на труп лошади.
Так вот почему над этим местом кружили орлы, и вот куда направлялась лисица. Бони посмотрел на лошадь и задумался. Животное пало давно, так давно, что от него не осталось почти ничего, кроме обтянутого шкурой скелета. Птицы и дикие собаки выели внутренности, и Бони смог немного приподнять скелет, потом бросил его и пошел обратно к месту привала.
— Всякий следователь, которому что-то удается, многим обязан Госпоже Удаче, — сказал он Ирвину. — Но ни один не добивается успеха, если не одержим любопытством. Удача, любопытство плюс немного размышлений о повадках лис и орлов приведут любого полицейского на самую вершину служебной лестницы… Теперь пойдемте со мной.
— Нашли что-нибудь интересное?
— Думаю, да. Сначала я приметил пятерку орлов — когда мы еще были у загонов. Потом увидел боковую дорогу, по которой недавно проехала машина. Затем обнаружил, что, хотя колодцем уже не пользовались много месяцев, здесь кто-то бывал и разводил костер около старого шалаша. Потом мне встретилась лисица, которой не положено покидать нору так рано. И, наконец, я нашел мертвую лошадь.
— Мертвую лошадь, — эхом отозвался Ирвин и засмеялся. — Часом, не ту, в которую превратился Джеки Масгрейв?
— Когда слепой, дряхлый старик говорит тебе, что Джеки Масгрейв превратился в лошадь, его, конечно, можно поднять на смех. Но так поступают лишь глупцы. Только они потешаются над тем, чего не способны понять своими жалкими мозгами, Ирвин. Впрочем, даже умные люди порой склонны насмехаться над вещами, которые они не могут увидеть, потрогать, измерить и взвесить. Как мог старый, слепой, едва волочащий ноги абориген со стоянки Лерой-Даунс в ста пятидесяти милях отсюда узнать, что Джеки Масгрейв превратился в лошадь, и сообщить об этом Бобу Лэнгу? Не знаю. Но если бы вы, Ирвин, ответили мне, что, получив дымовые сигналы о каком-то серьезном происшествии, этот полудикарь — заметьте, констебль, полудикарь! — неким телепатическим путем узнал о метаморфозе Джеки Масгрейва, я принял бы ваше объяснение без тени насмешки или пренебрежения. А теперь смотрите! Смотрите на Джеки Масгрейва, превратившегося в лошадь!
Бони остановился и рывком поднял переднюю ногу мертвой лошади. Под обтянутыми шкурой ребрами лежал труп аборигена в армейской шинели и тяжелых солдатских ботинках.
14
Версии
Бони и констебль Ирвин сидели в кабине пикапа, курили и разговаривали. Ночное небо то и дело пронзали сверкающие стрелы метеоров, рядом с которыми неподвижные звезды казались заурядными и неинтересными.
— Теперь мы имеем два убийства, которые надо распутать, — говорил Бони. — Нам известно, что Стенхауз и трекер выехали из Лагуны Эйгара вместе и что, когда их убили, джип был не там, где его впоследствии обнаружили. Один труп был найден с восточной стороны Черного хребта, другой — с западной, и вы определили, что кратчайшее расстояние между ними составляет приблизительно четыре мили. Мы не произвели подробного осмотра тела Джеки Масгрейва, однако видели достаточно, чтобы предположить, что он также был убит пулей, выпущенной из винтовки. Мы осмотрели местность вокруг джипа в поисках следов, однако ничего не обнаружили. До того, как я нашел лошадь, и когда мы вместе шли к ней, я не заметил никаких человеческих следов. Около колодца я их тоже не видел. Таким образом, следы на местности отсутствуют как в первом, так и во втором случае.