Безнадежность

— А как вообще отправляют и-мейл? — интересуюсь я.

Холдер со смехом забирает у меня телефон, нажимает какие-то кнопки, потом протягивает мне аппарат и показывает на дисплей.

— Просто набери всё, что хочешь сказать, и верни телефон мне, я отправлю.

Я набираю короткий текст, пишу, что узнала кое-что о своём прошлом и мне потребовалось уехать из дома на несколько дней. Заверяю её, что позвоню в ближайшее время, чтобы всё объяснить. Но я совсем не уверена, что вообще смогу рассказать ей правду. На данный момент я не знаю, хочу ли посвящать кого бы то ни было в свою историю. По крайней мере, пока не получу все ответы.

Холдер отправляет письмо, берёт меня за руку и переплетает наши пальцы. Я выглядываю в окно и поднимаю глаза к небу. Так мы молча едем примерно час.

— Ты не проголодалась? — спрашивает Холдер. Я качаю головой. Я слишком нервничаю перед встречей с Карен и вряд ли смогу запихать в себя хоть кусочек пищи. Я слишком нервничаю даже для того, чтобы поддерживать нормальный разговор. Я слишком нервничаю, чтобы делать что бы то ни было, кроме как смотреть в окно и размышлять, где я проснусь завтра.

— Тебе нужно подкрепить силы. Ты почти ничего не ела три дня, и с твоей манерой хлопаться в обморок по любому поводу немного калорий тебе бы явно не помешало.

Он не отстанет, пока я не поем, так что сдаюсь.

— Ладно, — бормочу я.

После того как я успешно проваливаю несколько попыток выбрать заведение, Холдер принимает решение сам и останавливается у придорожного мексиканского ресторана. Я заказываю первые попавшиеся блюда из дневного меню, лишь бы ублажить своего спутника. Вряд ли мне удастся впихнуть в себя хоть что-нибудь.

— Поиграем в «обеденный квест»? — спрашивает он, окуная чипс в сальсу.

Пожимаю плечами. Часов через пять мне придётся столкнуться с тем, с чем мне сталкиваться совсем не хочется, так что имеет смысл немного отвлечься.

— Пожалуй. Но при одном условии. Я не желаю говорить о том, что касается первых трёх лет моей жизни, последних нескольких лет или следующих суток.

Он улыбается, явно испытывая облегчение. Видимо, ему тоже не хочется об этом думать.

— Пропускаю даму вперёд, — заявляет он.

— Тогда положи еду, — требую я, уставив взгляд на чипс, который он только-только поднёс ко рту.

Он опускает взгляд на чипс и шутливо хмурится.

— Ну, выкладывай поскорее свой вопрос, а то я умираю от голода.

Воспользовавшись полученным преимуществом, я отпиваю глоток воды и откусываю от чипса, выдернутого из пальцев Холдера.

— Почему ты так любишь бегать? — спрашиваю я.

— Точно не знаю, — отвечает он, усаживаясь поглубже на стуле. — Я начал бегать в тринадцать лет, чтобы оказаться подальше от Лес и её противных подружек. Иногда мне просто нужен был повод выбраться из дома. Тринадцатилетние девчонки — тот ещё подарок, голова раскалывалась от их визга и кудахтанья. Бег — занятие для молчунов, и мне оно понравилось. Если ты ещё не заметила, я, типа, мыслитель, так что оно помогало мне прочистить мозги.

— Заметила, — смеюсь я. — Ты всегда был таким?

Он широко улыбается и качает головой.

— Это уже второй вопрос. Моя очередь. — Забирает из моей руки чипс, который я собиралась куснуть, закидывает себе в рот и запивает водой. — Почему ты так и не пришла на отбор в легкоатлетическую команду?

Я со смехом задираю бровь.

— Странный вопрос, и почему сейчас? Это было два месяца назад.

Он качает головой и наставляет на меня указующий чипс.

— Вопросы не обсуждаются — что хочу то и спрашиваю.

— Ну ладно, — хохочу я. — На самом деле не знаю. В школе всё было не так, как я себе представляла. Совсем не ждала, что девицы окажутся такими злобными. Только одно слово я от них и слышала — шлюха. Брекин оказался единственным, кто хотя бы попробовал пообщаться.

— Неправда, — замечает Холдер. — Ты забыла о Шейле.

— Ты хотел сказать, Шейне? — смеюсь я.

— Неважно, — откликается он. — Теперь ты.

Быстро запихивает в рот следующий чипс и ухмыляется.

— Почему твои родители развелись?

Он сдержанно улыбается, барабанит пальцами по столу, пожимает плечами и произносит безразлично:

— Наверное, пришло их время.

— Время? — спрашиваю я, смущённая уклончивым ответом. — А что, нынче такое правило — для семейной жизни устанавливается срок годности?

— Для некоторых людей да.

Интересно, какой мыслительный процесс идёт сейчас в его голове? Надеюсь, он не обратит внимания, что наступила его очередь спрашивать. Мне очень хочется знать его мнение по этому поводу. Не то чтобы я планировала в ближайшее время выходить замуж. Но он парень, которого я люблю, и прояснить его точку зрения на старте совсем не помешает, чтобы не получить на полпути удар по башке.

— А почему ты думаешь, что их брак имел срок годности? — спрашиваю я.

— Любой брак имеет срок годности, если вступаешь в него по ложным причинам. Семейная жизнь не становится легче, наоборот, только тяжелее. Если женишься только для того, чтобы что-то исправить, смело включай таймер, как только произнесёшь «да».

— А по каким ложным причинам поженились они?

— Из-за меня и Лес. Они были знакомы всего лишь месяц, когда мама забеременела. Отец женился на ней, думая, что поступает правильно, хотя, возможно, самым правильным было бы вообще не залетать.

— Случайность, бывает, — комментирую я.

— Знаю. Вот поэтому они и развелись.

Мне становится грустно — он так небрежно рассуждает о том, что его родители не любят друг друга. Впрочем, чтобы прийти к пониманию этого, ему понадобилось восемь лет. Десятилетний Холдер вряд ли отнёсся к разводу с такой же лёгкостью.

— Но ты же не думаешь, что развод неизбежен для всех пар?

Он вытягивает на столе руки и наклоняется вперёд, сощурив глаза.

— Скай, если ты предполагаешь, что я боюсь серьёзных отношений, отвечу: нет. Когда-нибудь, в далёком, далёком будущем… видимо, после колледжа… когда я сделаю тебе предложение — а я его сделаю, тебе от меня не избавиться — я женюсь на тебе не с мыслью «как-нибудь сладится». Когда ты станешь моей, это будет навсегда. Я уже говорил: единственное, что имеет для меня значение — это вечность с тобой. И я был предельно серьёзен.

Я улыбаюсь ему. Может показаться удивительным, но сейчас я люблю его ещё больше, чем тридцать секунд назад.

— Ух ты! Тебе не потребовалось много времени, чтобы обдумать эти слова.

Он качает головой.

— Потому что я думаю о нашей общей вечности с того мгновения, как увидел тебя в магазине.

Официантка не могла бы выбрать лучшего времени, чтобы принести наш заказ, поскольку я понятия не имею, что ответить собеседнику. Я беру вилку, но Холдер выдёргивает её у меня из рук.

— Не жульничай, — требует он. — Мы ещё не закончили, и я только-только приступаю к по-настоящему личным вопросам. — Он кладёт в рот пищу, медленно пережёвывает, а я жду, когда он задаст свой «по-настоящему личный» вопрос. Глотнув воды, он снова приступает к еде и лукаво поглядывает на меня — специально тянет время, чтобы насытиться.

— Задавай уже этот чёртов вопрос, — восклицаю я в притворном негодовании.

Он смеётся, вытирает рот салфеткой, наклоняется вперёд и спрашивает приглушённым голосом:

— Ты предохраняешься?

Забавный вопрос... И что в нём такого личного, если мы и так уже занимаемся сексом?

— Нет, — со смехом признаюсь я. — Вообще-то мне и незачем было, пока ты не вломился в мою жизнь.

— Ну, значит, пора начинать, — заявляет он решительно. — На этой неделе запишись к врачу.

Грубовато, не находите? Мне сразу хочется упереться рогом.

— Знаешь, ты мог бы попросить и повежливее.

Он выгибает бровь, делает глоток и спокойно опускает стакан на стол.

— Мой косяк. — Улыбается, ослепляя меня ямочками. — Тогда скажу иначе, — продолжает он, опуская голос до хрипловатого шёпота. — Я планирую заниматься с тобой любовью, Скай. Часто. Вообще-то при каждом удобном случае, потому что в эти выходные мне было обалденно, невзирая на обстоятельства. И я был бы очень благодарен, если бы ты приняла дополнительные меры предосторожности. На всякий случай, чтобы мы не оказались в вынужденном «беременном» браке с ограниченным сроком годности. Как думаешь, ты сможешь это сделать ради меня? Чтобы у нас было много-много-много секса?