Киево-Печерский патерик

И вдруг в тот же день пришло об иудеях повеление от царя, чтобы изгнать всех иудеев, отнявши у них имение, а старейшин казнить. Случилось же вот что. Некий иудей, богатый и очень отважный, крестился, и ради этого приблизил его к себе царь и вскоре назначил его епархом. Он же, получив сан, втайне оставался отступником от Христа и его веры и дал свободу иудеям по всему царству Греческому покупать себе христиан в рабство. И обличен был этот нечестивый епарх и убит, как предсказал блаженный Евстратий, и с ним все иудеи, которые зимовали в Корсуни; а у того иудея, который замучил блаженного, отняли имение и самого повесили. «Обратилась злоба его на главу его, и на его темя злодейство его пало».

Тѣло же святаго в море вверъжено бысть, идѣже множество чюдесъ сътворяется. По искании же быша вѣрными святыа его мощи не обретенныи, не въсхотѣ бо святый от человѣкъ славы, но от Бога. Окааннии же жидовѣ, видѣвше чюдо страшно, и крестишася.

Тело же святого было брошено в море, где множество чудес свершается им. Верные искали его святые мощи, но не нашли, не от людей, а от Бога желал славы святой. Окаянные же иудеи, видев страшное чудо, крестились.

О СМИРЕННЕМЪ И МНОГОТРЪПѢЛИВЕМ НИКОНѢ ЧЕРНОРИЗЦИ. СЛОВО 17

О СМИРЕННОМ И МНОГОТЕРПЕЛИВОМ НИКОНЕ-ЧЕРНОРИЗЦЕ. СЛОВО 17

Другый же мних, имянем Никонъ, въ пленении сый, окованъ дръжимъ бѣаше. И прииде нѣкто от Киева, хотя искупити его. Сий же не рад о том, бѣ бо от великих града. Тожде христолюбець искупи многы пленникы, възвратися. Слышавши же, свои ему съ многымъ имѣниемь идоша искупити его. Мних же рече к нимъ: «Никакоже всуе истощите имѣниа вашего. Аще бы хотѣлъ Господь свободна мя имѣти, не бы мя предалъ в руцѣ безаконным симъ и лукавнѣйшю паче всеа земля. Той бо рече: “Азъ есмь предаай священникы въ плѣнъ”. Благаа ли въсприахомъ от рукы Господня, — злых ли не тръпимъ?» Сии, укоривъше его, отъидоша, носящи съ собою богатество много.

Другой инок, именем Никон, был также взят в плен, и держали его в оковах. И пришел некто из Киева выкупить его. Но он не радел о том, хотя и был из знатных людей города. Христолюбец же тот, выкупив многих других пленников, возвратился. Услышав об этом, родственники Никона со многим богатством пошли выкупать его. Инок же сказал им: «Не тратьте всуе богатства вашего. Если бы хотел Господь, чтобы я был свободным, то не предал бы он меня в руки этих людей беззаконных и самых коварных во всей земле. Господь сказал: “Я предаю в плен и священников”. Благое приняв от руки Господней, — неужели не стерпим зла?» Родственники же, укоряя его, ушли, унося с собой большое богатство.

Половци же видѣвше лишениесвоего желаниа и начаша мучити мниха велми немилостивно. За 3 лѣта по вся дни озлобляемь и вяжемъ, на огни пометаемь, ножи разрѣзаемь, окованнѣ имый руцѣ и нозѣ на солнцѣ пребываа жгом, от глада и жажди скончеваемь, овогда бо чрезъ день, овогда чрес два дни или за три дни ничтоже вкушаа. И благодаряше Бога о всѣх сихъ и моляшеся. Зимѣ же на снѣгу и на студении пометаемь. Се же все творяху ему окааннии половци, да дасть на собѣискупъ многъ. Онъ же глаголаше к ним, яко: «Христосъ избавит мя туне от рукъ ваших; уже бо извѣщение приахъ: яви бо ми ся братъ мой, его же прадасте жидовом на распятие. И тии бо осудятся с рекшими: “Възми, възми, распни его, кровъ его на нас и на чадѣх нашихъ!” — вы же, окааннии, съ Июдою мучими будете въ вѣки, яко предатели нечестивии, безаконници. Тако бо ми рече святый Герасим, яко: “Въ 3 день имаши въ монастырѣ быти, молитвъ ради святыхъ Анътониа и Феодосиа и святыхъ черноризець, иже с ними”». Слышав же половчинъ, мнѣвъ, яко бежати хощет, и подрѣза ему лыста, да не убѣжит, и стрежаху его крѣпко. В 3-й день всѣмъпреседящим у него въ оружии, въ 6 час невидимъ бысть, и слыша глас, глаголющь: «Хвалите Господа!» — съ небесъ.

Половцы же, видя, что не осуществилось их желание, начали мучить инока без всякой милости. Три года каждый день издевались над ним и связывали его, бросали в огонь, резали ножами, с закованными руками и ногами оставляли под палящим солнцем, голодом и жаждой морили, так что он иногда день, иногда два и три оставался без всякой пищи. И за все это благодарил он Бога и молился. Зимой же на снег и на мороз выбрасывали его. Все это делали окаянные половцы, чтобы он дал за себя большой выкуп. Он же сказал им: «Христос даром избавит меня от рук ваших; я уже получил извещение об этом: являлся мне брат мой, которого вы продали иудеям на распятие. Осудятся они со сказавшими: “Возьми, возьми, распни его, кровь его на нас и на детях наших!” — вы же, окаянные, вечно будете мучиться с Иудою, как предатели нечестивые и беззаконники. И вот что сказал мне святой Герасим: “Через три дня ты будешь в монастыре по молитвам святых Антония и Феодосия и святых черноризцев, которые с ними”». Услышав же это, половчанин подумал, что тот бежать хочет, и подрезал ему голени, чтобы он не убежал, и крепко стерегли его. В третий же день все с оружием сидели около него, — вдруг в шестом часу он сделался невидим, и услыхали голос, произнесший с небес: «Хвалите Господа!».

И тако въ церковь Печерьскую пресвятыа Богородица принесенъ бысть невидимо въ врѣмя, егда начаше кенаникъ пѣти. Вся же братиа стекошася к нему и въпрошаху его, како сѣмо прииди? Онъ же исперва хотя утаити преславное то чюдо. Видѣвши же на немь желѣза тяжка, и раны неисцѣлныа, и все тѣло, съгнившеся ранами, и самаго суща въ юзах, и еще крови каплющи от прерѣзаная лыстовъ, — и не аша вѣры.

И так перенесен был он невидимо в Печерскую церковь пресвятой Богородицы в то время, когда начали петь кенаник. И стеклась к нему вся братия, и спрашивали его, как он сюда пришел? Он же сперва хотел утаить преславное то чудо. Но все видели на нем железа тяжкие, и раны неисцелимые, и все тело, гноившееся от ран, и сам он был в оковах, и кровь еще капала из перерезанных голеней, — и не поверили ему.

Послѣди же явиимъ истинну и не дасть отняти желѣзъ от руку и ногу. Игуменъ же рече: «Брате, аще бы хотѣлъ Господь в нужи тя имѣти, не бы тя извелъ оттуду; нынѣ же повинися воли нашей». И снемше с него желѣза, и сковаша еже на потрѣбу олътареви.

Наконец поведал он им истину и не давал снять оков с рук и ног. Игумен же сказал: «Брат, если бы хотел Господь в беде тебя оставить, то не вывел бы он тебя оттуда; теперь же подчинись воле нашей». И, снявши с него оковы, перековали их на вещи, нужные для алтаря.

По днехъ же мнозехъ прииде онъ половчинъ в Киевъ мира ради, иже дръжавый блаженнаго сего, и вниде в монастырь Печерьский. Видѣвъ же старца, сказа игумену и всей братии, еже о немь, и к тому не възвратився въспять, но крестися и бысть мних, и с родомъ своим; и ту живот свой скончаша въ покоании, работаше плѣннику своему, и суть положени въ своемь притворѣ.

Спустя долгое время половчанин, державший в плену этого блаженного, пришел в Киев для переговоров о мире, и зашел он в монастырь Печерский. И увидел этого старца, и рассказал о нем игумену и всей братии, и после того уже не вернулся назад, но вместе с родом своим принял крещение и сделался иноком; и здесь, в монастыре, окончили они жизнь свою в покаянии, служа пленнику своему, и положены в своем притворе.

Многа же и ина исправлениа того блаженнаго Никона повѣдуеть, о нихже нѣсть нынѣ врѣмя писати, но се едино ти скажю. Егда бѣ въ пленении блаженный сей, разболѣвшися нѣкогда пленником от глада и жажди. Заповѣда имъ блаженный не вкусити ничтоже от поганых, самъ же, въ юзах, молитвою вся исцѣли и бѣжати сътвори невидимо.

И о многих других деяниях того блаженного Никона рассказывают; о них нет времени теперь писать, но об одном я все же тебе расскажу. Когда был в плену этот блаженный, заболели однажды пленники от голода и жажды. И велел им блаженный ничего не принимать в пищу от поганых, сам же, в узах, молитвою всех исцелил, и сделал так, что они невидимо бежали.

Пакы же тому половчину умрети хотящу, заповѣда женамъ своимъ, дѣтемъ, да сего мниха распнут над ним. Сий же помоливъся, блаженный, и исцели и: прозря того послѣднее покаание, себѣ же избави горкиа смерти. Сий же убо Никонъ «Сухий» именуется въ поминании вашем: истекъ кровию, и изъгнивъ от ранъ, и изхну.