Офицеры-2

Фаусто хорошо понимал, что это не пустая угроза. Он попятился, пропуская Советника к выходу.

Спустившись в холл, Советник все же задержался возле тел Ставра и Ариссы. Он ни о чем не сожалел, просто он услышал голос Шуракена, пытавшегося вызвать по рации своего напарника.

— Ставр, где ты? Где ты, мать твою?.. Советник усмехнулся:

— А, и вторая сволочь тут. Я так и думал. Он пошел к выходу.

По лицу и волосам Ставра текла кровь. Он мед­ленно открыл глаза. Не поднимая головы с пола, он увидел в искаженной перспективе Советника и его свиту, уходящих из холла.

— Вы передали мой приказ экипажу вертолета? — спросил Советник Фанхио.

— Да, господин Майер. Вертолет готов к взлету. Ставр медленно перевернулся на спину и вытащил из кармана рацию.

— Шур... ответь мне. Слышишь меня?.. Шуракен схватился за рацию:

— Ставр! Где ты? Почему молчал?

— Вырубился, меня задели немного. Слушай, шеф видел меня. Все понял и сматывается. Он толь­ко что протопал к парадному входу. Думаю, будет отваливать с вертолетной площадки. Возьми его там.

— Ты сам-то где?

— Не теряй время. Я иду за тобой.

Ставр отключил рацию, чтобы Шуракен больше не отвлекался от главной цели. Он попытался встать, но стены, мраморные колонны, дверь, в которую ми­нуту назад вышел Советник с телохранителями, — все поплыло, стало терять конкретные очертания, прова­ливаться в черноту. Теряя сознание, Ставр перекатился на спину и взял под контроль дыхание. Сконцентри­ровал волю на работе легких и диафрагмы, затем очень медленно согнул колени, чтобы лучше расслабить мус­кулатуру пресса. Ему удалось справиться с коротким, изматывающим «собачьим» дыханием, воздух стал глубоко заполнять грудь и брюшную полость. Ставр вполне осознанно представлял, что сейчас происхо­дит: снижается давление, выравнивается ритм серд­ца, насыщенная кислородом кровь вымывает вредо­носную накипь стресса — разъедающую ржавчину от­работанных гормонов адреналина и тестестерона. Его воля и воображение бешено работали на то, чтобы вос­становиться и действовать. Расчет шел на секунды. Ставру казалось, что он слышит вой винта взлетаю­щего вертолета.

Сознание прояснилось. Ставр медленно сел и по­смотрел на то, что осталось от Ариссы: немного ко­шачьего меха и цветных тряпок, великолепные ноги и жалкое личико, обезображенное гримасой ужаса и смерти. На лице Ставра, мокром от пота и крови, по­явилось выражение горечи и сожаления.

Ставр машинально поднял руку к голове. Волосы были мокрые. Кровь текла по шее за воротник. Ставр нащупал кровоточащую ссадину. Буквально под его пальцами вспухала здоровая шишка. Это был поце­луй смерти, пуля на пролете едва коснулась головы. Видимо, прав оказался старый диверсант Подшибякин — Ставр и правда был заговорен. Но если считать с того, изменившего всю его судьбу вылета из окна общаги университета, то сколько еще жизней осталось у него в запасе?

Поддавшись панике, Фаусто Мазуто выскочил из залитого водой дома и помчался вместе со всей тол­пой гостей. Но, добежав до лифта и увидев драку, ко­торая здесь началась, он вдруг сообразил, что ему со­вершенно ни к чему подниматься наверх и покидать «Гранд Риф де Корай». Мазуто пошел обратно. Он был очень осторожен и старался никому не попадаться на глаза: пристрелить могли просто так, от раздражения и привычки стрелять по всему, что движется.

Вдруг Мазуто увидел Советника. Под прикрыти­ем двух телохранителей тот быстро шел к вертолетной площадке.

— Господин Майер! Генрих, подождите меня! — за­орал Мазуто, кидаясь к Советнику.

Советник слышал крик Мазуто, но даже не обер­нулся в его сторону. Зато обернулся прикрывавший спину босса телохранитель. К счастью, у Мазуто не было оружия, иначе его тут же могла скосить очередь из автомата.

— Негодяй! Дерьмо собачье! — в ярости бормотал Мазуто, скрежеща зубами. Он перешел с английского на жаргон колумбийских притонов.

Потомок португальских пиратов и черных рабов потрясал кулаками вслед уже исчезнувшему Советни­ку и совершал непристойные жесты, успешно испол­нявшие роль сурдоперевода витиеватой и хамской брани. Под конец он похлопал себя по жирному заду и оглушительно пернул.

В ответ раздалось глухое рычание.

Мазуто резко обернулся и в лучах паркового све­тильника увидел двух огромных черных собак с лос­нящейся шкурой и короткими висячими ушами. При виде фила-бразильеро колумбийца охватил ужас. Он смотрел на собак и, как в кошмаре, хотел бежать, но не мог сдвинуться с места, все мускулы стали словно ватные, желудок свело судорогой.

Собаки пристально смотрели на Мазуто. Если бы он сделал хоть одно движение, пытаясь убежать, они бросились бы на него. Но колумбиец стоял. Черные блестящие носы собак шевелились — они принюхивались к его запаху. На свое несчастье, Мазуто весь покрылся липким вонючим потом. Собаки почуяли, что от него несет страхом, и шерсть начала поднимать­ся на загривках этих чудовищ. Их носы к тому же уло­вили в поте Мазуто примесь специфического запаха негритянской расы — запаха жертв многих поколений их предков.

Не издав ни звука, один из псов оттолкнулся зад­ними лапами и прыгнул. Он сбил Мазуто с ног. Ко­лумбиец не успел даже заорать — челюсти пса сомк­нулись на его горле.

Вертолетную площадку заливал яркий свет, его да­вала панель из прожекторов, установленная на мачте. Вторая такая же мачта, освещавшая автостоянку, была повреждена. Сверху сыпались искры, как при элект­росварке, прожектора гасли один за другим или взры­вались, ослепляя напоследок вспышками.

Советник поднялся на вертолетную площадку. Его ослепил не взрыв очередного прожектора, а вспышка ярости: винт вертолета, который должен был уже вращаться на полную мощность, только-только начал раскручиваться. Гибкие лопасти еще провисали под собственной тяжестью. Пока Совет­ник шел к вертолету, какой-то бандит обстрелял его с высоты автостоянки. Телохранители открыли ответ­ный огонь.

Советник влез в салон. Один из телохранителей вскочил следом за ним и на корточках уселся на краю борта. Другой остался стоять рядом. Они следили за тем, чтобы никто не обстрелял вертолет с автосто­янки.

— Взлетаем! — заорал Советник пилотам. Один из пилотов обернулся к нему:

— Две минуты, шеф. Мы не набрали мощность.

— Плевать на вашу мощность! Я приказываю взлет!

Яростный голос Советника едва прорывался сквозь рев двигателя над головой. Лопасти винта под­нялись, стремительно раскручиваясь. Они секли лучи прожекторов, и от этого на остеклении кабины пило­тов замерцала рябь. Старший пилот взял на себя дрос­сельную рукоятку.

Лыжи вертолета медленно оторвались от плит. Те­лохранитель вспрыгнул на лыжу, и не набравший еще необходимой мощности вертолет покачнулся и рух­нул на площадку с высоты полуметра.

В эту минуту лифт поднял на автостоянку Шура-кена и двух бандитов, которые, пока кабина шла на­верх, держали друг друга под прицелом пушек. Как только дверь открылась, Шуракен вывалился из лиф­та, не обращая больше внимания на «пистольерос», и бросился к выходу.

Одна из стеклянных панелей павильона обруши­лась, выбитая автоматной очередью. Шуракен при­гнулся, защищаясь от летящих в него осколков.

Бессмысленная и беспощадная потасовка на ав­тостоянке все еще продолжалась. Главные боссы с их дорогостоящей и суперпрофессиональной охраной ус­пели удрать, но бандиты помельче дрались из-за ма­шин и палили друг в друга. По всей автостоянке валя-

лись убитые и раненые, горела подорванная машина, свистели шальные пули.

Шуракен не видел вертолет, стоящий на площад­ке значительно ниже автостоянки. Но он слышал рев его двигателя. Винт создавал вокруг себя подобие смерча, в его воронку втягивался тяжелый черный хвост, валивший от горящей машины, и легкий сизый туман порохового дыма, висящий над автостоянкой. Видя это, Шуракен понял, что вертолет еще здесь, но сейчас взлетит.

И действительно, над краем автостоянки поднял­ся мерцающий в лучах прожекторов диск, а затем по­явилась верхняя часть корпуса вертолета — изящная и отблескивающая, как спина дельфина.