Офицеры-2

Однажды Командор так охарактеризовал Шуракена: «Это очень волевой человек, думающий. Во вре­мя боя он не в безумстве». Сейчас, увидев, как подни­мается вертолет, Шуракен обезумел.

В такой ярости, в таком боевом трансе он не был никогда.

Презирая шальные пули, он поднялся во весь рост и ломом пошел через автостоянку. По нему тут же на­чали палить со всех сторон. Пули рикошетили от плит у Шуракена под ногами, вырывали клочья из кожа­ной куртки. Но остановить его сейчас не смогла бы даже пуля в лоб.

Добежав до красной полуспортивной «альфа-ромео», Шуракен рванул дверцу и снес ее напрочь. Вы­кинув из машины оцепеневшего от шока бандита, он прыгнул за руль и буквально на месте развернул мощ­ную и очень резкую в наборе скорости машину в направлении вертолетной площадки. Педаль газа под подошвой его кроссовки пошла в пол.

Машина рванулась, как ракета со старта.

Руки мертвой хваткой сжали руль. Челюсти све­ло. Шуракен видел только вертолет, медленно всплы­вающий над краем автостоянки.

Экипаж вертолета, Советник и его телохрани­тели увидели красную низкую «альфа-ромео», не­сущуюся на них, как торпеда. Для того чтобы круто взмыть вверх, еще не хватало мощности, а для того, чтобы уйти в вираж, — скорости. Вертолет немину­емо врезался бы в землю. Через проем боковой две­ри телохранители открыли отчаянный огонь по ма­шине.

Бронированное лобовое стекло выдержало, на нем только появились сколы и трещины. Машина проби­ла легкое ограждение и, как с трамплина, взлетела с края автостоянки. 

В последний миг перед столкновением Советник со сверхъестественной четкостью увидел словно при­близившееся вплотную к нему оскаленное лицо Шуракена за лобовым стеклом. Советник инстинктивно отпрянул и откатился в глубь салона.

«Альфа-ромео» вломилась в кабину пилотов. По­летели стекла, обломки металла, брызги крови, искры закоротившей электропроводки. Сбитый на взлете вертолет завалился набок. Со свистом рассекая воз­дух, во все стороны полетели обломки лопастей. Ма­шина Шуракена врезалась в плиты вертолетной пло­щадки и перевернулась на крышу. Из-под капота по­валил дым и вырвались языки огня. Быстро набирая силу, они начали лизать красный блестящий корпус «альфа-ромео».

Подбегая к вертолетной площадке, Ставр заметил черную собаку, которая, мотая головой, трепала что-то. Присмотревшись, Ставр понял, что это чьи-то по­троха. От такого зрелища могло стошнить, но у Ставра не было времени для чувств. Взбегая по лестнице, он видел, как вертолет взлетает с площадки. Потом он увидел красную спортивную машину, которая, прыгнув наперерез, снесла кабину пилотов и сбила вертолет. Это мог сделать только Шуракен.

Мимо Ставра промчались два парня в камуфля­же — это удирали охранники. На обезглавленный труп Фанхио Ставр наткнулся уже на площадке, го­лову секретарю Советника срубило обломком лопа­сти.

Ставр оценил обстановку: на площадке валялся покореженный вертолет и горящая машина. Шура­кен мог быть только в машине. Ставр кинулся к ней. Защищая лицо согнутой рукой, он сунулся внутрь.

Шуракен был там. Он ворочался, как кабан в берлоге, пытаясь выбраться, но, оглушенный уда­ром, плохо соображал. Пламя сжирало кислород, едкий дым забивал легкие. Шуракен уже почти по­терял сознание, когда Ставр схватил его и потащил из машины. При этом он рычал сквозь стиснутые зубы. Короткие волосы трещали от нестерпимого жара.

Вытащив Шуракена, Ставр поволок его от маши­ны. Шуракену дьявольски повезло с выбором костю­ма: толстая кожаная куртка не успела загореться. Ставр сорвал с себя пиджак и сбил им пламя с ног Шуракена.

Убедившись, что с другом все пока обошлось — Шуракен жив, а с ожогами и прочими повреждения­ми можно разобраться попозже, Ставр посмотрел на вертолет. Ему пришло в голову, что Советник вполне может быть жив.

— Саня, ты меня слышишь?

— Слышу я тебя, слышу... — сквозь зубы проси­пел Шуракен. — И не только слышу, но и вижу.

— Молодчина. Слушай, ну ты просто Бэтмен!

— Ты видел?

— Видел, Саня, отдохни, а я слажу в вертолет, по­смотрю, что с шефом. Раз уж я сегодня работаю спа­сателем...

— Ты думаешь, он жив?

— А черт его знает. У него с собой саквояж был. Если что, мы хоть этим саквояжем отмажемся. Ска-~ жем, больше ничего не осталось. Подожди меня, я сейчас.

Но Шуракен с трудом поднялся и, шатаясь, дви­нулся за Ставром.

— Ну уж нет. Я иду с тобой. А то вы с шефом все­гда не ладили.

На кожаной куртке Шуракена зияла внушитель­ная рванина. Обломок лопасти прорубил борт «аль-фа-ромео» и спинку водительского сиденья. Он лишь чудом не прикончил Шуракена.

Советник пришел в себя и удивился, что жив. За­тем он подумал, что надо выбираться отсюда как мож­но скорее, так как сбитые вертолеты имеют скверную

привычку взрываться. Советник переполз через труп одного из своих телохранителей — другой выпрыгнул из вертолета, и его обезглавленное тело Ставр видел на краю площадки. Вертолет валялся на боку, поэто­му через проем боковой двери Советнику выбраться было сложно, он не обладал необходимой для этого ловкостью. Ему проще было выползти через покоре­женную кабину пилотов. Советник прополз в кабину. Здесь все было скользкое от крови. Он наступил на лежащие друг на друге изуродованные тела пилотов и ухватился за край дверного проема. И так как у него не было сил подтянуться и вылезти, то Советник меш­ком перевалился через порог пилотской кабины и ска­тился вниз.

И тут кто-то поднял его на ноги и прислонил спи­ной к борту вертолета. Советник всмотрелся в лицо возникшего перед ним человека.

— Осоргин?.. Черт возьми, я же сам видел...

— Сочувствую, шеф. Случаются в жизни огорче­ния, — на этот раз Ставр произнес это, а не изобразил мимикой.

Советник засмеялся.

Ставр подозрительно присмотрелся к нему. Нет, это была не истерика. Просто Советник, по-видимому, тоже был из тех, у кого хватает мужества засмеяться.

24

Диск солнца низко висел над линией горизонта. Долина была освещена холодным утренним светом. Кипел чайник на примусе. На земле валялись армейские сумки, выпотрошенные индивидуальные паке­ты, рваные, прогоревшие штаны и куртка Шуракена, белая, в кровавых пятнах, футболка Ставра.

— ...Четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж, — пел Шуракен, если хриплые звуки, кото­рые он издавал, можно было назвать пением. С пра­вой стороны рта в зубах у него была зажата кривая беломорина, дымящая, как паровозная труба.

От едкого дыма морда Шуракена кривилась. В морщинах возле глаз скапливалась влага, она соби­ралась в крупные капли и скатывалась по щекам, сме­шиваясь с грязным потом. Слезы у Шуракена текли не только от едкого дыма «Беломора» из НЗ.

Шуракен на животе лежал на куске брезента, утк­нувшись подбородком в скрещенные перед собой руки. Ставр сшивал края глубокой рванины на его широкой мускулистой спине.

С базы «Гранд Риф де Корай» они отвалили, как и планировали, — морем, только не под водой, а на ка­тере. Добравшись до того места, где у них был спря­тан автомобиль, они рванули в глубь материка, заме­тая следы. На рассвете разбили лагерь в прохладной зеленой долине. В машине у них было все необходи­мое, чтобы переодеться и обработать раны.

Советник снял с примуса чайник и залил кипя­ток в термос. Закручивая крышку, он наблюдал, как Ставр штопает шкуру Шуракена. У парней были до черта усталые лица, в ссадинах, в ожогах, в дикой щетине.

— Ну все. — Ставр отрезал ножницами нитку. — Не слишком красиво получилось. Извини, я не Версаче, чтобы лабать от-кутюр. В госпитале распорют и зашьют как надо.

Ставр заклеил шов пластырем и принялся сдирать хирургические перчатки.

— Как ваш бывший шеф, — сказал Советник, — я должен сказать, что побоище, которое вы устроили, не делает вам чести как профессионалам спецслужб. Вместо того чтобы спокойно договориться, все пере­ломали, скомпрометировали меня перед деловыми людьми.

— Вы не правы, Вадим Николаевич, — спокойно и устало возразил Ставр. — Мы тут совершенно ни при чем. Я, например, не сделал ни одного выстрела.