Золотой век

— Отомстить из-за угла. Подкупить убийц. На это я никогда не решусь.

— Зачем так?

— А иначе как же? Вызвать Волкова на дуэль. Он убьет меня, потому он дуэлист известный. А умирать теперь я не хочу… Я хочу еще пожить с тобой, моя милая Ольга.

— Да, да, милый, мы станем с тобою жить долго, долго. Доживем до глубокой старости.

— Хорошо бы… только едва ли…

— Что ты говоришь, Сергей!

— Едва ли мне долго прожить. Грудь у меня болит и кашель. К тому еще присоединилось раздражение… какая-то злоба…

— Тебе лечиться надо, милый.

— Зачем?.. Говорят, болезнь моя неизлечима. Впрочем, оставим про это говорить, милая, — что будет дальше я не знаю, а теперь я счастлив, безмерно счастлив.

— И всегда таким будешь.

— О, да; ты принесла мне, Ольга, большое счастье! Вот ты упрекнула меня, зачем я расстался с Волковым так, не отомстив ему за то, что он в неволю меня продал? А знаешь, Ольга, что я тебе скажу: не попади я в неволю, ведь тогда бы я тебя не увидал, и ты не была бы моей женой. И выходит так, что я в злой неволе большое счастье нашел, — весело проговорил Серебряков, обнимая жену.

— Милый, милый.

— Счастье получил я через Волкова… Ведь так я говорю? — продолжал Серебряков.

— Так, так.

— А разве за счастье мстят? Когда я только увидал здесь Волкова, то хотел на него броситься или вызвать на дуэль. Но любовь к тебе, Ольга, меня остановила от этого. Противен, гадок мне Волков, и все же, повторяю, я через него нашел себе счастье. Поэтому я не хотел бы мстить и Потемкину.

— Не бойся за него, милый, наша месть Потемкину будет бескровная, — с улыбкою проговорила красавица. — Я только немного поучу этого вельможу-князя и докажу ему, что любовь приобретается не чинами и деньгами, — добавила она.

— Сомневаюсь, Ольга, удастся ли тебе сыграть эту комедию. Потемкин умен и хитер. Его не скоро поймаешь на удочку.

— Не беспокойся, Сергей, он уже пойман.

— Как, уже? — с улыбкою произнес Серебряков.

— Да, да, этот вельможа наполовину уже в моих руках.

— И ты не боишься, Ольга?

— Кого? Мне бояться Потемкина, — и красавица Ольга залилась звонким смехом.

— Ольга, ты у меня просто героиня.

— Да, да, героиня, влюбленная в мужа. А знаешь, что твоя героиня тебе посоветует?

— Что, говори?

— Когда ты встретишься с этим негодяем Волковым, не гони его от себя.

— Это почему? — удивился Серебряков.

—,Ты говоришь, что Волков предлагал тебе вместе с ним отомстить Потемкину, так?

— Ну, да, так.

— Мне хочется, Сергей, узнать, за что он хочет мстить Потемкину, и из этого что-нибудь извлечь нам полезное.

— Ольга, вот ты какова. Ты изо всего хочешь извлекать пользу.

— Иначе нельзя, милый… Сама жизнь того требует, — с уверенностью проговорила молодая женщина и вместе с любимым мужем направилась к своему скромному, но уютному жилищу.

XXXVI

В Крыму, где должна была проезжать, а также делать остановки императрица Екатерина со своим штатом, почти все было приготовлено к ее приему, и работы окончены.

Государыня была уже недалеко от Крыма.

Светлейший Потемкин торжествовал заранее, он был уверен, что государыне понравится вновь завоеванный край, понравится и та встреча, которую ей устроил Потемкин, и что враги его останутся ни с чем; а врагов у Потемкина было немало.

Близ Херсона произошла встреча императрицы Екатерины с австрийским императором Иосифом II, который более суток ожидал в Херсоне прибытия государыни.

Император Иосиф был «инкогнито» под именем графа Фалькенштейна.

7-го мая на галеру императрицы прибыл граф Румянцев с известием, что император Иосиф проехал Миргород и едет навстречу государыне.

Царская галера пристала к берегу, государыня села в карету и сама отправилась навстречу императору австрийскому, который уже приближался к Кайдалам в сопровождении князя Потемкина. В нескольких верстах от Днепра произошло свидание Екатерины с Иосифом. Об этом историческом свидании государыня пишет Гримму следующее:

«Седьмого этого месяца, находясь на своей галере за Кайдалами, я узнала, что граф Фалькенштейн скачет ко мне навстречу во весь карьер. Я тотчас вышла на берег и тоже поскакала ему навстречу, и оба мы так поусердствовали, что съехались в чистом поле нос с носом. Первое слово его было, что вот-де в какой просак попали государственные люди: никто не увидит нашей встречи. При нем находился его посланник, при мне принц де-Линь, красный кафтан (Потемкин) и графиня Браницкая. Их величества, поместившись в одном экипаже, одним духом, без остановки проскакали 30 верст до Кайдалов; но проскакав, таким образом, одни-одинешеньки по полю (причем он рассчитывал обедать у меня, а я же рассчитывала найти обед у фельдмаршала князя Потемкина, а сей последний вздумал поститься, чтобы выиграть время и приготовить закладку нового города), мы нашли князя Потемкина, только что возвратившимся из своей поездки, и обеда не оказалось. Но так как нужда делает людей изобретательными, то князь Потемкин затеял сам пойти в повара, принц Нассауский в поваренки, генерал Браницкий в пирожники, и вот их величествам никогда еще с самого дня их коронации не случалось иметь такой блистательной прислуги и такого плохого обеда. Не взирая на то, кушали исправно, много смеялись и удовольствовались обедом, приготовленным с грехом пополам. На другой день обедали получше и ездили в Екатеринослав»[15].

Императрица, побыв некоторое время на том месте, где, по проекту Потемкина, воздвигался Екатеринослав, в сопровождении австрийского императора поехала далее.

Потемкин задумал создать Екатеринослав и сделать его по постройкам великим городом, с храмом, не уступающим по своей величине храму св. Петра в Риме; Потемкин даже приказал архитектору «пустить на аршинчик длиннее, чем собор св. Петра». По его замыслу, Екатеринослав должен был сделаться сосредоточием умственного и материального благосостояния всего края. С огромным университетом, с музыкальною консерваторией, с судилищем, с биржей и огромным театром.

Но надежды видеть такой город не сбылись. Война 1778–1791 годов помешала к приведению в исполнение разных построек. Строение храма было прервано за недостатком денег; также и другие здания остались неотстроенными, а некоторые были у Потемкина только в проекте. В 1795 году, кроме немногих казенных зданий и весьма немногих частных домов, существовал великолепный дом-дворец князя Потемкина с роскошным садом, с великолепными оранжереями, в которых находились лавровые, померанцевые, апельсинные, лимонные деревья и росли громадные персики, ананасы, орехи. Как дом, так и сад, все это стоило громадных денег и находилось в большом запущении.

В Херсон императрица въехала в великолепной колеснице, в которой сидела с австрийским императором Иосифом и с Потемкиным.

Народ восторженными криками приветствовал свою государыню, выпряг лошадей и вез ее на себе; здесь было собрано около 30 тысяч человек.

Херсон невольно заставил удивиться даже иностранцев, так он быстро возрос; в нем была превосходная, почти оконченная крепость, арсенал, казармы, в которых можно поместить 24 тысячи солдат, адмиралтейство с богатыми магазинами, два линейных корабля и один фрегат, совсем готовые на верфях, немало казенных зданий, прочно построенных, несколько церквей и величественный собор, в котором впоследствии и был погребен сам «великолепный князь Тавриды», много частных домов, лавок, магазинов, а в порту стояло около двух сотен купеческих кораблей. Все это ясно свидетельствовало о неутомимой деятельности князя Потемкина, о его энергии, а также доказывало быстрое развитие всего края.

«Херсону нет еще и восьми годов от роду, между тем он уже один из лучших военных и торговых городов империи, — писала государыня барону Гримму, — все дома выстроены из тесаных камней; город имеет шесть верст в длину, его положение, почва, климат бесподобны, в нем, по меньшей мере, от десяти до двенадцати тысяч жителей всяких наций; в нем можно достать все, что угодно, не хуже Петербурга. Словом, благодаря попечениям князя Потемкина, этот город и этот край, где при заключении мира не было ни одной хижины, сделался цветущим городом и краем, и их процветание будет возрастать из года в год».

15

«Сб. Ист. Общ.», т. XXIII