Золотой век

После пятидневного пребывания в Херсоне Екатерина со своим высоким гостем отправилась в Бахчисарай, в бывшую столицу крымских ханов. По дороге вдруг неожиданно появились около тысячи татарских наездников, прекрасно вооруженных, в своем национальном платье. Эта почетная стража сопровождала императрицу до самого Бахчисарая.

Высокие путешественники первое время не поднимали никакого разговора о политике, но отношения Турции и России становились все более натянутыми и пахло войною. Начались переговоры о турецких делах.

Пылкий фельдмаршал князь Потемкин как-то раз обратился с такой просьбой к государыне:

— Матушка-царица, пошли меня в Туретчину, и я сложу к твоим ногам ключи от Царя-Града.

Благосклонная улыбка была ему ответом.

XXXVII

В Бахчисарае шли празднества за празднествами, поражавшие своим великолепием даже иностранцев, сопровождавших великую монархиню.

Вот что пишет Екатерина Великая о своем там пребывании:

«Третьего дня мы перебрались через Перекопский вал и вчера, около шести часов пополудни, прибыли сюда, все в добром здоровье и веселье. Всю дорогу нас конвоировали татары, а в нескольких верстах отсюда мы нашли все, что только есть лучшего в Крыму. Картина была великолепная: предшествуемые, окруженные и сопровождаемые, таким образом, в открытой коляске, в которой сидели восемь персон, мы въехали в Бахчисарай и остановились прямо во дворце ханов. Здесь мы помещаемся среди минаретов и мечетей, где голосят, молятся, распевают и вертятся на одной ноге пять раз в сутки. Все это слышно нам из наших окон. И так как сегодня день Константина и Елены, то мы слушаем обедню на одном из внутренних дворов, где на сей конец раскинуты палатки. О, что за необычное зрелище представляет пребывание в этом месте! Принц де-Линь говорит, что это не путешествие, а ряд торжеств, не прерывающихся и разнообразных, нигде невиданных. Скажут: какой льстец этот принц де-Линь! Но, быть может, он и не совсем не прав. Завтра мы выезжаем отсюда в Севастополь»[16].

Из Бахчисарая императрица отправилась в Инкерман; здесь, в нарочно построенном дворце, во время обеда вдруг отдернут был занавес, открывавший вид с балкона, и открылась неожиданно роскошная панорама Севастополя и его гавани. На рейде стояли три корабля, 12 фрегатов, 20 мелких судов, 3 бомбардирские лодки и 2 брандера — всего 40 военных судов.

Началась пальба изо всех пушек.

Императрица Екатерина, поднимая бокал, громко проговорила:

— Пью за императора Иосифа, моего лучшего друга и брата, которому отчасти мы обязаны приобретением Крыма.

— Провозглашаю тост за императрицу всероссийскую Екатерину Алексеевну, мудрейшую из женщин, за моего искреннего друга и союзника, — такими словами ответил австрийский император, поднимая бокал.

Громкое единодушное «ура» потрясло воздух. Когда крики радости умолкли, император Иосиф снова встал с бокалом в руках и, посматривая на князя Потемкина, громко проговорил:

— Пью за покорителя здешних мест, за славного победителя Крыма, князя Григория Александровича Потемкина. Вам, князь, а никому другому обязана Россия присоединением Таврического края.

И этот тост тоже единодушно был принят императрицей и вельможами.

Потемкин в теплых выражениях благодарил императора Иосифа.

— Вы ко мне очень милостивы, ваше величество… Я… я, право, не заслужил.

— Нет, князь, вы заслужили многое. Ваше имя не умрет на страницах истории… Не примите мои слова за лесть… Повторяю, ваша услуга для России громадна… Надеюсь, и вы, ваше величество, разделяете мое мнение? — обратился австрийский император к Екатерине.

— Вполне… Теперь я, государь, вполне убеждена, что присоединение Крыма принесет России много выгод, и даже недоброжелатели князя Григория Александровича должны будут сознаться, что он оказал отечеству великую услугу. — Императрица, проговорив эти слова, значительно посмотрела на графа Дмитриева-Мамонова.

Князь Потемкин и граф Дмитриев-Мамонов как-то особенно недолюбливали друг друга.

— Я не могу не удивляться энергии и неутомимой деятельности его светлости… В столь короткое время преобразовать этот чудный край, находившийся почти в своей первобытности… Мы видим города, дворцы, построенные как бы по мановению волшебного жезла. А Севастополь! — я просто в восхищении от этого города. Я утверждаю, что порт в нем лучший во всем мире.

— Вы преувеличиваете, государь, — с чарующей улыбкой заметила Екатерина своему венценосному гостю.

— Нисколько, нисколько, ваше величество. Я могу сослаться на вас, господа… Надеюсь, вы тоже такого мнения о Крыме и о его славном завоевателе? — обратился император к иностранным послам, сопровождавшим в путешествии русскую государыню.

Разумеется, все поспешили высказать свое согласие с австрийским императором, и, на самом деле, иностранцы немало удивлялись севастопольскому порту.

Их особенно занимало то, что из Севастополя в 48 часов можно проникнуть в столицу Турции.

Потемкин был наверху величия и славы, но, несмотря на это, он не изменил своей мрачности и задумчивости.

Императрица как-то спросила его о причине задумчивости.

— Простите, государыня, я очень устал и чувствую себя нездоровым.

— Не мудрено, князь, и захворать… Вы столько трудитесь; у вас так много дела… Вам необходим продолжительный отдых, — участливо проговорила государыня.

— Прошу, ваше величество, дозволить мне сегодня отдохнуть, — усталым голосом сказал Потемкин.

— Пожалуйста, князь… Мы до завтра освобождаем вас от обязанностей хозяина… Отдохните, голубчик… вы будете отдыхать, а мы веселиться… только жаль, что без хозяина, — со своей обычной улыбкой проговорила императрица, протягивая Потемкину руку, которую тот с чувством поцеловал. Но не об отдыхе думал «великолепный князь Тавриды», он в сопровождении конвоя поскакал к дому красавицы Ольги; путь ему был неблизкий.

Только к рассвету прибыл Потемкин к домику Серебряковых.

Он остановился во временном дворце, который был построен невдалеке от дома Серебряковых.

Дворец этот приготовлен был для государыни, если бы она пожелала посетить Ялту.

Отдохнув с дороги, князь Григорий Александрович, отправился к домику Ольги.

Погода стояла чудная; огневое солнце почти не сходило с голубого небосклона. Было утро.

Красавица Ольга давно уже была на ногах и хлопотала по хозяйству.

Ей сказали, что князь Потемкин приехал и находится во дворце.

Ольга нарядилась в лучший свой восточный наряд, который к ней так шел и придавал ей еще более красоты и грации. Серебряков был дома; за последнее время, несмотря на благодатный климат, он стал сильно прихварывать.

Когда Потемкин пришел в домик Серебряковых, Ольга была в саду.

Князь прошел прямо в сад.

При взгляде на гостя Ольга притворилась удивленной и вскрикнула:

— Князь!

— Да, я… Не ждали? — целуя руку прелестной хозяйки, ответил Потемкин.

— И то не ждала; когда ваша светлость прибыли?

— Два-три часа, не больше.

— Стало быть, князь, вы ехали ночью?

— Да, я так спешил вас видеть. Ведь мы давно не видались… Я так скучал, Ольга Даниловна, не видя вас.

— Неужели скучали, князь?

— О, да… Вы не верите?

— Не смею не верить, ваша светлость.

— Да, да, верьте мне, верьте.

— А скажите, князь, императрица будет здесь, в нашей местности?

— Да, да, и скоро… Во дворце будет бал, и вы, прелестная Ольга, будете приглашены на этот бал и ваш муж тоже, хоть я его и не знаю. Кстати — где ваш муж?

— Его нет дома, князь!

— А где же он?

— Он очень любит гулять по морскому берегу и уходит очень далеко.

— Он может скоро вернуться?

— Разве мой муж может быть помехой вашей светлости? — кокетливо и наивно спросила красавица у влюбленного Потемкина.

— Разумеется!.. Ольга, вы наивны, как дитя. Я, знаете ли, чего бы желал?

16

«Сб. Ист. Общ.», т. XXIII.