Страница 51 из 90
Выезжай я на вызова к нормальным людям, те, безусловно, узрев такого, с позволения сказать, лекаря, немедленно позвонили бы в полицию. Благо, что родимая клиентура ввиду своего душевного состояния не заострялась на страховидности моей внешности. Одичал‑с… В ужасе спешно полетел через две ступеньки за мылом и полотенцем.
Многослойная грязь оттиралась с большими техническими трудностями. Облачившись в почти не ношенный чистый зеленый костюм и кипенно‑белый халат, подстригши кривыми и тупыми ножницами бороду, я задумался о том, где бы привести в порядок прическу.
Удалось разрешить и эту проблему. Сжалившись надо мной, золотисто‑пушистая сестра‑хозяйка в ответ на расспросы извлекла из тумбы стола пару металлических расчесок и длинные ножницы, посмотрев на которые, я пожалел о том, что поторопился терзать свою бороду негодным инструментом, вынутым из медицинского ящика.
Мягкие лапки замерли на секунду над еще не просохшей гривой.
– Как постричь, Шура?
– Давай покороче, на всякий случай.
Парикмахерские принадлежности защелкали и заблестели, вгрызаясь в отросшие космы. Работа спорилась.
– Ну, вот и все, – протянула мне зеркало сестра‑хозяйка.
– Ты скажи, барашек наш, сколько шерсти ты нам дашь, – пробормотал я, созерцая на полу кучу волос, пригодную для набивки средних размеров матраца, – не стриги меня пока, дам я шерсти три мешка…
– Надо так понимать, что коробка конфет за тобой?
– И большущая!
– Вообще‑то, в городе парикмахерские на каждом углу. Периодически заглядывать туда обойдется тебе дешевле.
Мне ничего более не оставалось, как смущенно удалиться.
Требовалось свершить еще один трудовой подвиг – сдать диспетчерам оформленные наряды на перевозку. С натугой выволочив из шкафа в салоне перевязанную бечевкой кипу, я взвалил было ее себе на горб, но остановился, услышав знакомый голосок:
– Меня тут совсем запугали, говорят, дикая тварь из дикого леса на «Скорую» приперлась и тебе, мол, с ней ездить. Иду смотреть на чудовище может, лучше убежать сразу – и что вижу? Это же просто Шурик!
– Люси! – завопил я обрадованно. – Привет! Ты со мной работать будешь, ура!
– Ну, положим, не я с тобой, а ты со мной, – пробурчала доктор, – не забывай, кто в машине хозяин. Должен же кто‑нибудь за тобой доглядывать, а то вечно одно и то ж: не успел без призору остаться, как во что‑нибудь да влип либо натворил чего. Невхалюз ты и раздолбай, – заключила Рат ворчливо.
Хоть и пыталась моя начальница продемонстрировать недовольство, в черных бусинках ее глаз светилась искренняя радость встречи. Я сгреб ее, поцеловал крошечный влажный носик, прислонился щекой к пушистой шерстке. Та замерла, нежно прижавшись теплым тельцем к лицу и плотно обвив мое запястье длинным хвостом.
Поясняю всем, кто еще не знает: доктор Люси Рат – мышка.
Ну, не настоящая мышь, конечно, а очень похожее на нее существо. Разумное, естественно, даже слишком. Размер, правда, подкачал. Таких крупных мышей в природе не бывает, а до крысы не доросла.
В свое время нам вместе довелось немало поколесить по здешним дорогам и пережить всякого – хорошего и не особенно. Я настолько привык к ее внешности, что давным‑давно воспринимаю ее просто как отличного врача, надежного товарища и – не удивляйтесь – симпатичную женщину, не лишенную, впрочем, известной зловредности характера.
Люси высвободилась из моих объятий, подергала носиком.
– Фу, противный! Весь халат измял!
Спрыгнув на сиденье вездехода, критически изучила меня от макушки до пяток.
– Вижу, к свиданию с дамой ты подготовился как должно. Хвалю. Но вот рубашку надень другую.
– Почему? Она же совсем новая.
– А потому. Бригадные ценности куда девать будешь? В наличествующий на данном одеянии карман не поместятся.
– Наркотики помещаются. Кошелек – тоже.
– Это все фигня. Самая большая драгоценность вовсе другая.
– Какая?
– Доктор.
Пачка перевозочных нарядов толщиной в три кирпича тяжко рухнула на стол, извергнув облако пыли.
Диспетчерская служба, узрев итоги моих трудов, в голос застонала, перемежая жалобы на невозможность переписать все это в журнал перевозок громким чиханием.
Старший диспетчер Лизавета, оскалив шестидюймовые клыки и плотоядно улыбаясь, заявила:
– Ничего, им тоже мало не покажется, – и протянула мне зажатые в острых когтях координаты только что принятого ей вызова.
Патрик, разводя конечностями, как завзятый рыбак после поимки малька кильки, что‑то втолковывал начальнице. Углядев листочек в моей руке, он полез в кабину, воткнул на место ключ зажигания. Рат окинула меня быстрым взглядом.
– Переоделся? Добро, поехали.
И, цепляясь коготками за ткань халата, полезла по мне в нагрудный карман.
Глава пятая
За воротами базы, едва перескочив на очередную унылую и разбитую бетонку через трясины, мы притормозили, заслыша в небе быстро приближающийся неровный треск. Вскоре увидели и его источник – странно скособочившийся бело‑красный вертолет линейного контроля «Скорой», поминутно клюя носом, заходил по ветру для посадки на крышу станции.
– Чудно он как‑то летит, – обратил внимание Патрик, – вконец пилоты перепились, что ли?
– Вроде не водилось за ними такого, – покрутила носом наша мышедоктор, – ну, да все когда‑нибудь случается впервые. Ладно, нам‑то что за дело? Поехали.
Водитель потянулся к рычагу передач, но в этот момент рация прямо‑таки взвыла:
– Психи один‑девять, немедленно ответьте Зениту.
Я с ленцой потянул к себе трубку:
– Один‑девять слушает, Зенит.
– Где находитесь?
– В двух шагах от ворот.
– Срочный возврат на базу!
– Угу.
– Пауль‑Борис один‑девять, – надрывался Лизин голос, – как поняли, Зенит? Экстренный возврат!
– Да поняли, поняли. Едем.
Патрик на самом деле уже мучил коробку и сцепление, маневрируя на узкой сухой полосе в попытках развернуть автомобиль, не съезжая в топкую грязь.
– Что еще им надо? – недоумевал он.
– Должно, забыли что‑нибудь, – предположил я.
– Что бы?
– Да уж не сомневайтесь, ничего хорошего, – заверила нас начальница.
Вертолет почему‑то не сел на крышу базы, предпочитая приземлиться посреди двора. При ближайшем рассмотрении стало ясно почему – на заднем борту и хвосте его торчали рваные лохмотья металла, оторванные попаданием чего‑то посерьезнее, чем камень из рогатки. Правая стойка шасси подломилась, отчего аппарат стоял на земле не менее криво, чем летел по воздуху. Часть стекол пилотской кабины мутна от трещин. Схлопотал где‑то…
Я не смог подавить в себе подленькую радость при мысли о том, что ремонт винтокрылой машины займет, как пить дать, порядочно времени, и из двух супостатов, отравляющих нам жизнь, по‑над головами останется мотаться только один.
Мне до сих пор не приходилось нарываться, но страшных историй о том, как, задержавшись у лавочки купить сигарет, коллеги оставались без половины зарплаты, наслушался немало. Впрочем, по тем же слухам, к нашим дурацким бригадам линейный контроль цепляется значительно меньше. Что с нас взять? Психи – они психи и есть.
Народ, собравшийся вокруг вертолета, гудел, что‑то обсуждая. Надо всеми возвышалась массивная фигура старшего врача, приплясывающего от нетерпения.
Узрев наш вездеход, Павел Юрьевич бросился к нему и сунул в окно бумажку:
– Езжай скорее. Тебе по пути. Придурки твои не помрут. Давай, давай.
– Да что там такое?
– Наши в авто попали. Насчет пострадавших неясно – там какой‑то конфликт с военными. Контроль заметил это дело с воздуха, хотел разобраться, только им не дали. Видишь, сами чуть ноги унесли. – Он указал на изувеченное оперение вертолета. – Ну, пошел, не задерживайся!
– А если что?
– Начнешь оказывать помощь и вызовешь подмогу на себя. Тебя учить надо? Вперед!
Я зевнул безрадостно:
– Поехали, Патрик, на халтуру.