Черное сердце

- Я для тебя обуза! – после долгой заминки решаюсь на щекотливый разговор. Встречаюсь с пристальным взглядом Андрея. – Понимаю, держит контракт, обязательства перед Никитиным. Так подскажи, как расторгнуть?

- Никак, - резко отодвигает чашку на середину стола.

- Твоё слово Александру, на чём основывается? – вкрадчиво допытываюсь. - Чем подкреплено? Всё же можно аннулировать. Только скажи, - почти молю. Готова пасть на колени.

- Всех тонкостей тебе не понять. Выкинь из головы мысль избавиться от меня таким путём.

- Не понимаю, - скулю жалобно.

- И не надо, - Андрей встает. Ища спасения, хватаюсь за него:

- Проси, что хочешь, только уйди... – шепчу как заклинание.

- Я так тебе противен? – подозрительно щурится Зепар. Отворачиваюсь, шумно дышу. Сказать правду не смогу – труслива, да и признаться мерзавцу, недавно показавшему, что он - бог и всевластен над моим телом, как-то стыдно. Чёрт! Скрывать долго тоже вряд ли получится – сердце бьётся мощнее, разумные слова исчезают. На языке вертится только глупость. Правду говорят: влюблённые тупеют. Рядом с Андреем ощущаю себя безмозглой коровой, пытающейся на коньках по льду кататься. Соврать? Лучший выход… Несмело гляжу – Зепар ждёт, растерян, хмур.

- Да, - предательски дрожит голос. - Как вспомню… - осекаюсь - жар приливает к щекам, но упорно заставляю себя продолжать: - тошнит. Прости, с другими проще, – кривлюсь, нервно мотаю головой – лгать настолько скверно ещё не приходилось! Андрей темнее грозовой тучи. Скулы натягивают кожу, крылья ноздрей грозно трепещут:

- Александр меня сменит ненадолго, - цедит сквозь зубы, в недобрых демонических глазах читаю приговор. – У меня дела. Но я вернусь, - безжалостен надзиратель.

Больше не говоря ни слова, моет чашку и выходит из кухни.

Боюсь выдохнуть, по сердцу точно ножом проходятся. Таблетки, маньяк, боль – всё отступает. Остаюсь наедине с правдой. Мне ненавистна даже мысль, что останусь без мучителя-Андрея! Каким образом умудрился меня настолько привязать к себе? Невидимыми, крепкими, неощутимыми путами. Я попала в рабскую зависимость! Кто Зепар такой, что б я желала всё время быть рядом с ним. Пусть издевается, сердится, игнорирует… лишь бы был! Чёрт! Это даже не привязанность – болезненная подчинённость. Андрей - часть меня и если я её лишусь – сума сойду и в этот раз окончательно.

Интересно, едет по делам? Наверное, встретиться с невестой… От ревности щемит в груди, подступают слёзы. Воли им не даю, плетусь в комнату и только там падаю на постель… Будь всё проклято! И особенно непонятно откуда взявшиеся чувства к Зепару…

Вырываюсь из тревожного сна в ознобе. Трясёт, мутит… Перед глазами всё вертится каруселью. Спешу в туалет - путаюсь в одеяле, гулко падаю. Встать не успеваю, спазмы скручивают желудок - меня тошнит… Давлюсь желчью, едкими слезами и проваливаюсь в темноту.

Открываю глаза – бьёт яркий свет. Жмурюсь. Голова гудит, тело ватное – не слушается, но ощущаю: меня крепко удерживают, убирают бережно волосы с лица. Силюсь посмотреть кто - не выходит, зато понимаю, где нахожусь. В своей комнате, на постели. Меня только что рвало, но уже не на ковёр, а в услужливо подставленный тазик. Тошнота проходит – откидываюсь назад и тотчас готова умереть от стыда. Встречаюсь взглядом с Андреем. Сидит рядом. Как всегда, холоден, молчалив. Поправляет подушку, назойливую прядь, прилипшую к влажной щеке, заправляет за ухо. Вдумчиво смотрит, будто пытается на меня воздействовать телепатически. Удушливо дергаюсь, во рту сухость:

- Пить… - хриплю не своим голосом.

Андрей сразу же встает. С его стороны, на прикроватной тумбе графин с водой и бокал. Наливает, обходит постель. Бережно помогает сесть, прикладывает к губам:

Глотаю жадно, поспешно:

- Тиши, - притормаживает Зепар: - Не поперхнись.

Допиваю спокойнее. Ложусь, долго мучаюсь и, наконец, проваливаюсь в неспокойный сон.

Глава 24.

Где я? Дико озираюсь. Не то поле, не то равнина, но явственно с древними развалинами города: тёмно-серыми, невысокими, выжженными, обдуваемыми редкими зарядами сильнейшего ветра. Такого, что глотнуть воздуха невозможно. Уворачиваюсь от порывов, бросающих в глаза мои растрепанные волосы, песок, сор. Задыхаюсь. Прячу лицо в ладонях, оставляя между пальцев небольшой проём - видеть, куда бежать дальше. По телу хлещут ледяные струи, но укрыться некуда – руины невысоки. Упираюсь, отворачиваюсь, обхватываю руками плечи. Лёгкое цветастое платье не спасет от холода. Чёрт возьми! Где же я?

Стоять нельзя – бегу. Нарастают шумы – плакучие, многоголосые, словно приближаюсь месту скорби. Шлепают босыми ступнями по каменным ломаным плитам – спотыкаюсь, соскальзываю, падаю. Пережидаю новый заряд ветра. Обдирая ногти, поднимаюсь и возобновляю путь. От усталости и боли ноги не слушаются, руки точно не свои. Нервно шарахаюсь - от страха ёкает сердце, в голове громкое эхо бешеных ударов. Из-за ближайшей развалины взмывает крылатая тень. Точно демон из детских кошмаров, мучавших долго время и так же давно не навещавших. Боже! Вспоминаю или мне это сниться?.. Картинки мелькают урывками, крохотными эпизодами.

- Мы должны переехать! – слышу твердый женский голос с волнительными нотками.

- Конечно, - летит мужской, понимающий. – Опять нашли…

…Темноволосая девчушка крадётся в ночи. Открывает дверь, ступает в комнату. Затаивается, вжимая голову в плечи. Оглядывается с широко раскрытыми глазами. Несмелый шаг… ещё один. Приближается к большой постели со спящим мужчиной и женщиной. Забирается к ним. Медленно ползёт.

- Милая, - звучит сонный голос женщины. – Что случилось?

- Мне страшно… - картавит девчушка и всхлипывает. – Опять злые тени преследуют.

- Иди к нам, - мужчина откидывает одеяло и хлопает по постели между собой и женщиной. Девчушка поспешно юркает на приглашённое место…

…Светло. Опрятный дом, бревенчатые стены, небольшие окна. Милая, но удивительно пустая комнатка.

- Это будет нашей тайной! – шепчет мужчина, сидя на корточках. Высокий, мощный, курчаво-светловолосый. Красивый, будто ангел… С яркими чертами лица: безумно голубыми глазами, прямым носом и жёстко-доброй полосой рта. Нежно целует в висок малышку, играющую на деревянном полу.

- Когда придёт время, - рядом присаживается худощавая женщина. Такая же, как и малышка, темноволосая, но черноглазая. Бережно гладит крошку по голове: - Тебе придётся сделать выбор. Не сомневайся, но принимая, будь решительней! Запомни: suscepit vita consuetudoque communis… Откроет путь на свободу!

Это я… и родители! Озаряет, но насладиться радостью не успеваю. Я опять у руин – вокруг меня кружит тень, тянет руки-щупальца. Ужаснувшись, отступаю – нога застревает в расщелине. Запинаюсь и падаю. Нелепо барахтаюсь, вскакиваю и бегу прочь от демона – на ревущие голоса. На ходу, оглядываюсь, тень уже не одна – сотни. Они преследуют. Силы на исходе, хриплю точно загнанная лошадь, жадно хватаю воздух. Резко торможу – передо мной обрыв… Воистину обрыв в бездну. Внизу лютует огонь, а в лаве кишит море людей. Тянутся вверх, стонут, кричат, обезумев, воют, пытаются вылезти. Мешают друг другу – в надежде спасти свою шкуру, ползут по соседу, но в страхе упустить шанс на спасение, ещё один сосед также хватается за него. Гора из тел увеличивается, пока от тяжести не обрушивается…

Что делать? Если бежать вдоль обрыва в одну сторону, ожидает длинная узкая пустынная дорога в никуда - ни конца, ни края. В другую - тёмный, угрюмый лес. Совсем непривлекательный – пугает размерами и раскидистыми, ветвистыми деревьями.

Что за ужас? Я в Аду? Умерла!.. Тогда почему бегу? Чистилище? Меня должны осудить и определить меру наказания. Оглядываюсь – ко мне подступают тени. Выделяется одна. Размашистые крылья складываются. Демон собирается в плотный сгусток, напоминающий людскую фигуру, и демон материализуется в человека. Невысокого, крупного мужчину с чёрными курчавыми волосами. Синие глаза смотрят бесстрастно, тонкие губы расплываются в открытой улыбке: