Страница 15 из 40
Оденс сообщал, что чувствует себя так, словно к нему вернулась молодость. А на вопрос о внешности, интересовавший Евгения после его опытов с животными, ответил, что изменился и внешне – в чем-то стал похожим на своего донора. В его ответах были и практические детали: периодичность, дозы инъекций, безвредные для организма и не вызывающие отторжения, выведена даже некоторая закономерность омоложения – если сложить возраст донора и реципиента и разделить пополам, получится примерный срок, на который жизнь возвратится вспять. А если в течение жизни периодически возобновлять инъекции, можно продлевать свой век ещё и ещё…
Но однажды Оденс на связь не вышел. Евгений обращался к нему снова и снова, но ответа не было. А потом на запрос ответила его ассистентка: Оденса нет, он исчез. Куда, где он сейчас – никто не знает…
Теперь все трое всерьез были готовы воспользоваться опытом Оденса.
– Но сначала надо выиграть время, – сказала Лора. – Женя, ты позвони и скажи им, что компромисс возможен, что Андрей как соавтор просит у них каких-то письменных гарантий, что ты позвонишь дополнительно, как только будут собраны для передачи все документы на открытие…
– Я тоже позвоню, – предложил Андрей, – для надежности.
Устрою какой-нибудь торг. В этих препирательствах пройдет пара месяцев, а мы за это время успеем принять меры. Нельзя давать им работать на опережение.
Пришла беда – отворяй ворота. Не успели они с Евгением выработать программу действий, как пришлось Андрею срочно сорваться на север, к местам своих постоянных экспедиций. Позвонил его ближайший помощник: приезжие «абреки» достали, грозятся погубить всю рыбную молодь, если не откупимся. «Что делать, Андрей Михалыч? Столько лет труда, колюшка уже новой породы вывелась, вдвое крупнее…»
Так. «Черные» уже и до севера добрались. Всюду, как тараканы, расползлись любители халявных миллионов, наглые, жестокие и безнаказанные, сделавшие рэкет и убийства своей профессией. Джигиту работать западло, а жить красиво хочется. Значит, надо отнять у того, кто работает. А у него-то что отнять? Исследования ещё не закончены. Правда, иногда кто-нибудь, прослышав или прочитав о его чудодейственном эликсире, находит автора, умоляет помочь. Деньги за помощь предлагают, сами дают – он не просит. На эти «пожертвования» и держит Андрей садки, небольшую запруду в речке, где выводит с помощью селекции более крупную породу колюшки – работа с обычной, слишком мелкой, требовала больших усилий – и экспериментирует со своим знаменитым эликсиром.
Сейчас Андрей возвращался из своей незапланированной поездки, исчерпав эпизод, ради которого пришлось здесь появиться, и проклинал негодяев, из-за которых он терял драгоценные дни и терпел мытарства, вынужденный добираться до станции на перекладных. Вдобавок уже чувствовалось приближение зимы, погодные сюрпризы никаким прогнозам не поддавались – за день можно было ожидать перемен и дважды и трижды. В средней полосе еще цвели астры и хризантемы, а здесь выпадал снег, напоминали о себе морозы, все реже таявшие в дожде. Вечером на поселок спустился густой туман, он уже подобрался к лесу, стволы огромных елей словно дымились в гигантском пожаре. Огни фонарей растекались в зыбкой пелене, и в каких-нибудь полусотне метров поселок можно было угадать лишь по чуть более светлому пятну в тумане.
Автобусы в межсезонье ходили редко, на последний, не зная расписания, Андрей опоздал, и теперь с тоской думал о предстоящем десятикилометровом «марш-броске» по скользкой разбитой дороге, если не подвернется попутная машина. Надежды же на нее было мало. Днем здесь машины сновали взад-вперед, но к вечеру дорога становилась пустынной: автобусы отвозили немногочисленных пассажиров с вечернего поезда, самосвалы, ссыпав у края дороги последние кучи гравия, устало громыхали в гараж, к этому времени успевали развезти по домам местное начальство вседорожные «уазики» – других легковушек здесь пока не водилось.
Андрей потихоньку шагал, разъезжаясь на кочках мокрыми валенками, прикидывая, сумеет ли вовремя добраться до станции и успеть на проходящий поезд. Неожиданно раскатанная колея перед ним озарилась слабым светом фар, размазанные огни колыхались, ныряли по рытвинам, ощупывая дорогу, становились всё ярче, и вскоре рядом с Андреем притормозил грузовик.
– Далеко тебе, парень? – высунулся из кабины солдат-водитель. В этих краях люди привыкли к взаимной выручке.
– До станции.
– Давай, садись.
В кузове Андрей оказался не один: ещё человек пять солдат в стёганках сидели на груде колотых дров. Андрей тоже разгреб себе местечко и сразу оказался в окружении больших теплых спин, что было весьма кстати – он основательно продрог. Водитель дал ему ватник («Наверху знаешь как свистит!») и Андрей понемногу согревался, тепло стало не только телу, но и душе – от благодарности за отзывчивость и заботу.
Грузовик тряхнуло на выбоине, и пассажиров подбросило вместе с дровами словно вареники в дуршлаге. Следующий толчок швырнул их всех вповалку. Машина накренилась, поленья со звонким стуком посыпались на дорогу. Грузовик, трясясь и подпрыгивая, тормозил скользившими колесами, его вынесло почти поперёк дороги. Позади, метрах в двадцати торчало из-под снега огромное бревно.
– Слава Богу, не перевернулись… – Все вздохнули с облегчением. Отряхиваясь, начали устраиваться поудобнее на прежних позициях.
– Раздолбили уже и настил, – кивнул на бревно немолодой военный, видимо, старший группы. – Осенью для лесовозов мостили. Да разве ж это дорога для таких машин? Эх, дороги… – сокрушенно протянул он. – Сколько здесь техники угроблено! Бетонка и половины этого не стоила бы…
Грузовик медленно разворачивался в прежнем направлении, тяжело вспахивая мостами снежное крошево, с трудом выполз на колею и снова понесся вскачь. Каждый его винтик стонал и дребезжал, казалось, машина вот-вот распадется на все свои составные части, Андрей даже представил, как все они при очередном толчке очутились бы посреди дороги на огромной куче дров и железа.
Он обратился было мыслями к предстоящему вмешательству в свою генетическую программу, пытаясь спрогнозировать, какой в итоге может оказаться его внешность, но отвлекшись на сложности пути, потерял нить и стал безучастно смотреть на столько раз уже виденную дорогу. Сумрачные ели сомкнулись по ее сторонам, тоску нагонял он даже днем, этот угрюмый, полный мрака и сырости лес севера. Могучие ели расступались словно нехотя, цепляясь за отторженное пространство мощными переплетениями корней, нависая ветками. Кто-то не успел пригнуться вовремя, и целый сугроб свалился путникам на головы. Чертыхаясь и отплевываясь, парни неистово забарабанили по крыше кабины: веткой у солдата сбило шапку. Машина, ковыляя, замедлила бег и, переваливаясь, словно хромой с костылём, остановилась. Солдат вернулся, взобрался в кузов. Грузовик вздрогнул, толкнулся было вперед, но тут же откатился снова. Мотор несколько раз натужно взревел, колеса закрутились на месте, выбрасывая фонтанчики снежных комков. Хлопнула дверца – шофер вышел выяснять обстановку.
– И черт нас угораздил именно тут остановиться! – послышался его голос. – Здесь уже до нас кто-то сидел – ишь, как все изрыто! Даже елок накидано…
Мужчины, вздыхая, слезали на подмогу. Грузовик толкали, окапывали колеса, снова толкали… Взвывая, он только качался взад-вперед, как маятник. Машина дрожала от натуги, и Андрей невольно напрягался вместе с ней при каждом рывке мотора, словно это страдало и выбивалось из сил живое существо.
– Давайте попробуем дрова, – предложил он. Взобравшись наверх, сбросил несколько охапок поленьев, спрыгнул и стал мостить вместе со всеми. Мужчины уперлись в борта грузовика:
– Р-р-раз, два – взяли!
Медленно, будто наощупь, машина тронулась по дровяному коврику. Колеса пошли увереннее, рывок – и разметав поленья в стороны, грузовик выкарабкался из ямы. Все бросились по своим местам, владелец дров, торопливо подобрав вдавленные в снег чурки, протиснулся в кабину. Машина заковыляла дальше.