По России

У нас все чаще задаются вопросом о возможности революции в России, правда? И неважно, что цены не нефть высоки: вон что в нефтяном Бахрейне творится! Хотя, казалось бы – богатейшее островное государство!

…Обо всем этом я думал, стоя на крайней правой платформе (не в политическом смысле) Ленинградского вокзала в Москве. Я думал, что Бахрейн есть показатель того, что понятие справедливости без понятия равенства приводит к произволу.

Там, на правой платформе, где к ней примыкает вокзальная стена, есть киоски со всякой снедью. А после размышлений о Бахрейне меня вдруг невероятно пробило на ближневосточную шаурму-шаверму, а на платформе был как раз ларек с шампуром и блинами мяса. И я попросил сделать мне шаурму, а сам, додумав мысль о Бахрейне – где большинство шииты, но правят сунниты, что и было, в представлении шиитов, попранием справедливости, а для восстановления попранной справедливости богатство или бедность неважны, вот там и громыхнуло – стал думать о том, что падение автократических режимов часто меняет не строй, а его форму, причем не в лучшую сторону. Автократии ведь как устроены? Они уничтожают любую параллельную структуру, которая могла бы тихо-мирно принять на себя часть власти, потому что ни тихо, ни громко автократия свою власть отдавать никому не намерена. Поэтому, если деспотии уж рушатся, то сразу валясь под ноги толпы, обуздать которую лучше всего получается у негодяев. Взять большевиков с Лениным, который не просто утверждал, что оппонентов нужно не переубеждать, а уничтожать – но и уничтожал. Большевики потому и победили, что шли через толпу и трупы нагло, с ложью, обманом, заложниками и концлагерями. А прочие миндальничали…

Вот ровно об этом я и думал, когда во внешнем мире произошли два действия. Во-первых, продавец за стеклом протянул мне завернутую в салфетку шаурму. Во-вторых, подле меня материализовались двое: бомж, в котором я опознал бомжа сначала по запаху, а потом по одежде, – и мужик, вышедший на мороз покурить в одной белой сорочке и галстуке. В манерах и чертах мужика проглядывал бывший бандит, которого бог чудом спас от тюрьмы и перепрофилировал в мелкие бизнесмены. У мужика в глубине вокзала наверняка был офис.

– Извините, пожалуйста, – обдал меня амбре бомж, – у вас не найдется пяти рублей?

Я достал из кошелька 10-рублевый кругляш и, брезгуя вложить монету в грязную ладонь (и злясь на себя за брезгливость), устроил так, чтобы денежка как бы бесконтактно упала в руки бомжу, но с прилично близкого расстояния.

И ровно в тот момент, когда десятирублевка коснулась ладони, мужик в сорочке коротко, жестко и страшно ударил бомжа в лицо, и тот двинулся головой в ларечное стекло, а затем повалился на асфальт в окурках.

– Здесь люди едят, – понял, нет? – зло сказал мужик.

– Вы что, это же человек! – заорал ошарашено я.

– Эй, если стекло разобьется, что я хозяину скажу? – горестно, но так, чтобы услышала белая сорочка, спросил продавец.

Сорочка не удостоила нас даже взглядом, и сделала шаг назад. Бомж, подвывая, но не думая ни терять сознание, ни удивляться, на четвереньках, по-крабьи, попятился и исчез.

– Это начальник охраны наш, – кивнул в сторону мужика продавец. – По-другому они не понимают. По-другому им уже объясняли, но они снова приходят. Они здесь воровством занимаются, нескольких пассажиров обокрали.

Я отошел, обгаженный разом всем: и тем, что при мне ударили человека; и что меня защитили, как прилично одетого господина; и что аппетит у меня не пропал, и я стою и трескаю из чистых рук относительно съедобную шаверму; а главное, что на слова продавца и действия мужика мне нечего возразить.К чему я это гну? Да ни к чему. Слегка перефразируя Маяковского,

В политику

этим

не думал ввязаться я

А так —

срисовал для видика.

Одни говорят —

«русская цивилизация»,

другие —

«самодержавная политика».

Комментарий

Текст был написан для портала GZT.ru (не путать с Gazeta.ru!).

Случившееся, ей-ей, я не придумал. А получилась очередная иллюстрация к вопросу – в России власть есть производная от народа или народ есть производная от власти?

2012

#Россия #Петербург Петербургский детский сад

Теги: Башня «Газпрома» и демократы с кашей в бороде. – Отчего петербуржцы предпочитают шопинг митингам. – Детское сознание и небесная линия Петербурга.

7 октября 2010 года Главгосэкспертиза согласовала проект питерского небоскреба «Газпрома», а 9-го в городе у ТЮЗа был митинг протеста. Кто туда пришел – тысяча с небольшим человек – понятно. Так что куда интереснее, кто (и почему) не пришел.

Пишу «понятно», потому что если на митинг против явления, призванного кардинально изменить символику город, собирается лишь тысяча горожан (ну хорошо: две тысячи), их можно перечислить поименно. Юра Шевчук, певец, там был – спел куплет «Родины», а как подошло к «боже, сколько правды в глазах государственных шлюх!» – так лопнула струна. Художника Тихомирова, который из «Митьков», я встретил. Были режиссеры Сокуров и Мамин. Но большинство людей из массовки (которую поддержать численно пришли и мы с женой) – были, в общем, теми, кого Невзоров называл «демократами с кашей в бороде». Вне зависимости от пола и политических убеждений. То есть по одежде которых нельзя уловить тренд сезона. Жестикулирующие чересчур оживленно. Слово «культура» произносящие с уважением. А слова «тренд», подозреваю, не знающие совсем. Плюс какие-то, бог его не знает, юные коммунисты, анархо-синдикалисты, – периферия общества, тьфу.

Хотите правду? Толпа на шопинге в «Гостином дворе» или «Меге» выглядит богаче, чем эти митингующие, которых любая власть, начиная с рядового мента, искренне считает быдлом (а Шевчук с Сокуровым? – а что Шевчук с Сокуровым? Шевчук, он что, – в ежедневной ротации на «Русском» и «Дорожном» радио? Сокуров идет широким экраном? – такие же маргиналы, только от искусства). Да и протестуют они потому, что ничего не добились. И Дмитрий Губин идет на митинг оттого, что он не Андрей Малахов. Был бы Дмитрий Андреем (пусть даже не Малаховым, а Губиным) – косил бы деньгу, а не занимался глупостями.

Вопрос: почему успешный массовый петербуржец, тот, который на иномарке, у которого дачка под Вырой либо Выборгом, а детишки у которого в спецшколе плюс в лектории при Эрмитаже – он на митинг не идет?

Тут важно сказать одну принципиальную вещь.

Петербург – город уникальный не просто в России, но и в мире. У него гигантский – по сравнению с любой европейской столицей – нетронутый исторический центр. С главных «открыточных» точек можно любоваться примерно той же картиной, что открывалась Пушкину в 1820-х, когда Росси завершил Главный штаб и Дворцовую площадь. Но ценнейшая особенность города даже не в архитектуре или имперских ансамблях, каких в мире хватает (и, скажем, в Вене имперский размах будет покрупнее петербургского). Но Петербург – единственная столица, обладающая горизонтальной небесной линией. Эта практически ровная линия крыш, сложившаяся вследствие запрета строить выше 24 метров, то есть Зимнего дворца, открывается с невероятно воздушных набережных Невы – и действительно потрясает. Небесную линию в Петербурге дано нарушать лишь куполам и шпилям. Вот кораблик на Адмиралтействе парит над небесной линией – все понятно. Ангел над Петропавловкой, хранящий город – тоже понятно. Ангел на Александровской колонной, у которого лицо Александра I, но над которым возвышается крест – и это понятно. Как понятно и то, что газпромовский небоскреб – тоже символ времени и города, призванный обозначить, что поток углеводородов, то есть денег, теперь превыше всего. Другие символы пали, скукожились в масштабе 122,5:403, в каком соотносится Петропавловский собор с ангелом к небоскребу с Миллером (который суть нефтегазовая ипостась царя).

Ну, а теперь возвращаюсь к вопросу: почему массовый петербуржец не протестует против этой кардинальной смены символик?