Черные кипарисы

И ударил мать, что-то делавшую в передней.

— Прости, — сказал Феликс.

Мать глянула на него.

— У моего сына большие неприятности? Земля сошла с орбиты?

— Нет, — ответил Феликс. — Не замечал.

— А я уж думала, что сошла… Мировая скорбь? С кем-нибудь поссорился?

— Нет. Все хорошо.

Больше мать не задавала вопросов, только спросила:

— Страшно голоден?

— Что верно, то верно. — Феликс взял себя в руки. Так взял, что по его лицу уже ни о чем нельзя было догадаться.

Мать поставила на плиту подогревать картошку с котлетой, а Феликс заходил по кухне, где отец пил чай, вошел в комнату, в одну, потом в другую, и, услышав за окном голос Вани и смех ребят, быстро вернулся на кухню, потому что ее окна выходили не во двор, а на Центральную улицу.

Поужинав, Феликс вдруг спохватился и побежал в комнату, где был его угол, вытащил из специально подпоротого ледерина тома «Золотого теленка» и «Двенадцати стульев» шифр, достал из заднего кармана шифрограмму, наложил на нее шифр и стал жадно читать… «фелька боюсь даже сказать тебе как хочу увидеть черные кипарисы хочу чтобы она была прекрасная хочу вечером побродить и поболтать с тобой всего а».

Феликс спрятал шифровку в карман ковбойки. Все получилось не так. Не так, как о том просили мягкие округлые буквы шифрограммы! И все из-за этих проклятых «Черных кипарисов»!

В это время его отвлекли от мыслей голоса родителей на кухне.

Отец вначале говорил громко, потом резко снизил голос, и Феликс в предчувствии чего-то интересного подошел к двери.

— Да, я забыл сказать тебе, — проговорил отец, — сегодня ко мне приходила жена нового хирурга, Марья Сергеевна, чтоб записать в школу своего сына, и ты знаешь, он, оказывается, не родной им, а приемный…

— Вот не сказала бы! — произнесла мать. — А Ваня знает это?

— Нет. Марья Сергеевна просила никому не говорить об этом. Когда они усыновили его, он был маленький и уверен, что они его настоящие родители, и они с мужем до сих пор не решили, стоит ли ему сказать об этом, и если стоит, то когда — сейчас или позже…

Голоса на кухне замолкли.

«Ну и дела! — подумал Феликс, отходя от двери. — Сколько новостей: Ванька — приемный и не догадывается об этом, Аня за что-то разобиделась на него, Артем с Димкой из зависти к нему продолжают мутить воду…»

Феликс лег и стал думать, что делать, как выйти из положения. И думал долго, пока сон не одолел его.

А утром само собой пришло решение: он больше, по крайней мере сегодня, не выйдет во двор. Пусть обойдутся своими силами, может, и получится что.

И к Ане не пойдет, и ответа не напишет. И не передаст шифрограмму, как каждый вечер. Опомнятся…

Феликс не ошибся: ребята то и дело звали его, особенно старались Захарка и Лида. Но Феликс делал вид, что его нет дома, и только два раза высунулся, когда ему крикнули Аркаша и Ваня. «Не могу, занят», — ответил он Аркаше, а Ване сказал: «Сегодня много дел, может, завтра приду…»

Он ждал Аню. Она после обеда пришла во двор, но не звала его и не зашла. За нее, надрывая горло, старался Адъютант. Феликс не откликался.

Это был плохой день, самый плохой в его жизни, — Феликс томился от скуки и безделья.

Утром следующего дня, когда родители ушли на работу, во дворе послышался голос. Феликс вскочил с постели и стал заниматься с гантелями. Он заставил себя не смотреть в окно, потому что сразу узнал этот голос.

Потом Феликс умылся, поставил на газ сковороду с завтраком и, не вытерпев, выглянул сквозь занавеску во двор. Конечно, там был Ваня, и он… — нет, это невозможно было представить! — он разговаривал у подъезда с Нонкой. Она держала под мышкой какие-то книги… Нет, не какие-то, а из «Библиотеки приключений», с серебром на обложке и корешках…

Хитрец! Хочет завести блат в кино.

Во дворе было тихо, и Феликс слово в слово слышал, как Ваня говорил:

— Так пойдем сегодня вместе купаться?

«Вместе — это кого он имеет в виду? — вдруг подумал Феликс. — Не нас ли всех?»

— Не знаю, — слегка рисуясь, ответила Нонка, — У вас ведь есть Нюшка! Вам с ней не скучно…

— А кто это? — спросил Ваня.

— Не знаешь? — послышалось с Нанкиного балкона, и толстушка в майке и коротенькой юбочке появилась из балконной двери. — Анька! Она всех умней и красивей, куда нам с ней тягаться!

— Ну бросьте вы, — сказал Ваня, — и ты, Нана, идем с нами, вы ведь сами хорошие девчонки, и Нину позвали бы…

— Ты в своем уме? — спросила Нанка. — Ты здесь новенький и ничего не знаешь.

— А что тут знать? — сказал Ваня. — Вы когда-нибудь спускаетесь на землю? Или только Нонна?

— Иногда… Они колотят нас… Злющие — ужас!

— Да, да, — подтвердила Нонка и вдруг стала пугливо оглядываться по сторонам. — А за что? Как будто мы какие сплетницы, а мы любим, чтоб все было справедливо…

«Ну и лгуньи! — подумал Феликс. — А он губы и распустил!»

— Приходите ко мне в гости, а потом — с ребятами на море…

— Побьют!

— А вот нет. Даю слово, что нет.

Феликс чуть не подпрыгнул. Клянется! И недели не прожил здесь, а уже такой уверенный. А кто сам-то? Может, какой-нибудь подкидыш, без отца-матери рос. Даже крикнуть захотелось это… Но нет. Нельзя. Что бы ни случилось между ними, а этого Феликс не крикнет. Отца не подведет. Да и подло попрекать такими вещами…

Резкий запах гари коснулся ноздрей Феликса, он бросился на кухню, где его ждала на сковородке сильно подгоревшая картошка и полуобуглившаяся котлета. Он так и не узнал, решили они пойти на пляж или нет, но понял: надо действовать! Он стоял и подслушивал ребят за деревом — это же позор! А вчера, как глупо вел он себя вчера! Хотел сделать им хуже, а кому сделал хуже? Ребята ведь любят его, ценят, а он… Эх, дурак!

Феликс быстро съел все, что осталось съедобного на сковороде, поставил ее под кран, налив воду, чтобы матери легче было отмыть, потуже затянул ремень, посмотрелся в зеркало и вышел из квартиры.

К Димке и Артему он не пойдет — глупо идти к ним, но к другим сходить нужно, и немедленно. До того, как Ваня потащит на берег балконных крыс…

Феликс уже спустился на второй этаж и тут решил — и ему стало немножко стыдно от того, что он решил и поддался примеру Вани… Он вернулся к себе. Отодвинув на подвешенной к стене полке стекло, достал спрятанную за томами Анатоля Франса книгу в синем переплете — повести Киплинга. Это было редкое довоенное издание, и Феликс не давал читать книгу товарищам, потому что с книгами всякое бывает.

С Киплингом под мышкой сбежал он по лестнице.

Во дворе уже не было Вани с Нонкой, балконы были пусты, и Феликс быстро зашагал к подъезду корпуса, где жил Аркаша… Интересно, встал он уже?

Аркаша уже встал и даже успел позавтракать.

— Есть Киплинг, — небрежно бросил Феликс. — Волнует?

Аркаша вырвал из его рук книгу и раскрыл.

— Откуда взял? Спасибо… Ох ты! — он поскреб голову рукой.

— Отцова… Когда учился в Ленинграде, купил.

— Чего так долго зажимал?

— Забыл про нее… Завалялась…

— А больше ничего не завалялось? — После броска в горы Аркаша казался еще более худым и бледным.

— Не знаю, надо покопаться.

— Будь добр, — попросил Аркаша.

Да, он был хил, его могла обидеть даже муха, был он незаметен, тих, не принимал участия в шумных спортивных соревнованиях, но ребята за это не презирали его и не считали ниже себя… Где там — ниже! Они по-своему любили Аркашу, побаивались его всезнайства и острых, как шило — не напороться бы! — глаз, бегали к нему за советом, расспрашивали о том о сем, и в жизни двора всегда чувствовалось его присутствие и даже влияние…

— Отдышался от вылазки? — спросил Феликс. — Сошло?

— Кажется… Что это ты пер как сумасшедший! Говорил ведь, что гонки не будет…

— А разве была гонка? Не заметил. Чего ж тащиться по-черепашьи? Напрасно ты с нами пошел. Да и ничего интересного не было! — А сам подумал: «Сидел бы ты дома со своими книгами и не рыпался».