Париж ночью

Это было довольно противное зрелище. Турчанки демонстрировали непомерные объемы своих телес. И это развивалось в геометрической прогрессии. Если первых танцовщиц можно было назвать просто толстыми, а следующих жирными, то дальнейшие вызывали ассоциации с носорогами, бегемотами или слонами. Всех превзошла последняя красотка неимоверной толщины. Ее объемы превосходили все мыслимые и немыслимые параметры. Даже в дверь она могла войти только боком, да и то с помощью проталкивавших ее охранников. Жир свисал с нее килограммами, а объемы живота и двух невероятных окороков просто невозможно было измерить – не нашлось бы такой рулетки. Даже передвигаться самостоятельно она не могла. Две другие толстухи, которые на ее фоне казались больными дистрофией, подвели так называемую танцовщицу к сцене и уложили на коврик. Женщина-бегемот с трудом приподняла свою попу и колыхнула ею из стороны в сторону. Меня чуть не вырвало.

Но что было с турками!

Они вопили, свистели и визжали от восторга. Повыскакивали с мест и подбежали к сцене. Каждый хотел лично пошлепать это чудовище по телесам. На нее пролился такой дождь из бумажных денег, что ее фантастических размеров задница оказалась скрытой под купюрами. Это была кульминация шоу.

Я подозвал официанта, попросил счет. За несколько апельсинов, дыню и пару чайников чаю он насчитал нам сорок долларов, но я спорить не стал, видя, как турецкие любители больших тел выбрасывали тут целые состояния. Я дал ему полтинник.

Поблагодарив за чаевые, официант, улыбаясь, поклонился и шепнул, кивнув в сторону американца:

– Ваш друг – плохой человек!

В этот момент и сам американец обратился ко мне:

– Заплати и за мой стол тоже.

Он не сказал, «выручи меня» или «окажи мне услугу». Нет, он как бы давал мне указание оплатить пьянку не только его самого, но и колумбийки, которая, как я заметил, безостановочно хлестала джин.

– А в чем проблема? – поинтересовался я.

– У меня немного не хватает денег, – сморщился он.

– Сколько? – спросил я.

– Сколько? – переспросил американец у официанта. Тот заглянул в счет:

– С вас за два виски – пятьдесят долларов, и за четырнадцать джин-тоников девушки – триста пятьдесят. Всего с вас четыреста долларов за выпивку и восемьдесят – за закуску.

– У меня нет с собой таких денег, – твердо сказал я. Тогда американец заорал на весь ресторан, поднимаясь над официантом как гора:

– Сколько? Сколько ты насчитал? Ты решил меня надуть? Да ты знаешь, с кем ты связался? Я из Соединенных Штатов!

Тут подошла охрана и предложила американцу обсудить эту проблему с администрацией.

– Подожди меня пять минут, – попросил янки.

Через четверть часа ко мне снова подошел официант:

– Вы – хороший человек. Ваша женщина – хороший человек! А мистер – нехороший человек. – И принялся наливать нам чай.

Мне надоело ждать.

– Проводи меня к шефу, – попросил я.

Официант, кланяясь и улыбаясь, долго вел меня какими-то подвальными коридорами и лестницами, а когда мы вошли в нужное помещение, то я страшно пожалел, что забыл свой фотоаппарат в зале ресторана. Эту картину хотелось запечатлеть. Практически всю небольшую комнату с очень низким потолком занимал огромный письменный стол, за которым на подушках восседал толстый турок карликового роста в синей шелковой рубашке. Его волосатую грудь украшала массивная золотая цепь, а на пальце красовался перстень с огромным рубином. Возле стола лежала полуголая суперзвезда заведения – женщина-бегемот. Из-за своей толщины стоять она не могла. Толстуха исполняла роль переводчицы с английского на турецкий. Вдоль стен стояли охранники со свирепыми лицами. Там же у стены примостился американец. Ему приходилось труднее всего – плечи его упирались в потолок, а голову приходилось держать под наклоном.

Он качал права:

– Я объехал весь мир. Нигде нет таких цен. Двадцать пять баксов за один джин-тоник? Да у нас в Штатах за такие деньги можно выпить ведро.

Но карлик в синей рубашке был непробиваем:

– Заплатите по счету и уходите.

– У меня все деньги на корабле.

– Пусть ваш друг, – кивнул на меня карлик, – вам поможет. Вы поможете вашему другу, мистер?

– Я могу подвезти твои деньги, – сказал я американцу, – только скажи, где их забрать.

– Это не надо переводить, – бросил американец толстухе и обратился ко мне: – Да есть у меня деньги. Но я хочу, чтобы меня уважали.

– Если есть, то заплати, и пойдем.

– Нет, я поставлю на место эту турецкую шваль. – И опять обратился к толстухе: – Это не надо переводить.

Ситуация явно заходила в тупик.

– Видишь ли, – сказал я американцу, – мы с моей подругой устали и хотим спать. Нужно кончать с этой бодягой.

– Вы что уходите?

– А что нам тут делать?

– Тогда я пойду с вами.

С этими словами американец вытащил из бумажника кредитную карточку и бросил ее на стол.

Карлик повел бровью. Чьи-то услужливые руки засунули ее в машину для оплаты кредиток. Американец наклонился над столом и набрал свой код. Из машинки выполз чек.

– Выпустить его, – приказал карлик охране.

Когда мы шли в порт, американец продолжал кипеть:

– Как я ненавижу этот Стамбул!

К счастью, это был первый и последний день, когда мы с ним общались. Но напоминал он о себе еще неоднократно. Сначала его побили пассажиры за бесцеремонное обращение с женщинами.

Не успели исчезнуть синяки с его рожи, как его избили матросы за то, что он отказался возвращать карточный долг.

После встречи с командой он ходил с костылем и громко жаловался, что его специально обжулили местные шулеры.

А после того как он устроил скандал с битьем посуды в ресторане, где ему почему-то не понравилось обслуживание, капитан приказал высадить его в ближайшем порту.

Это случилось перед заходом в Пирей. К пирсу специально подъехал американский консул в Греции и после непродолжительного изучения документов американца заявил, что паспорт Соединенных Штатов, которым так любил размахивать двухметровый пассажир, фальшивый и ему, консулу, некого здесь защищать. У «американца» сразу обнаружился другой паспорт, румынский.

Все пассажиры круиза, облепив борт, наблюдали за этой сценой. Консул пожал на прощание руку нашему капитану.

Румына увезла полицейская машина.

А мы поплыли в Италию.

Ангел в Риме

Ты же знаешь, дорогой Пьер, как важна для путешествия хорошая компания. Нам тогда очень повезло. Среди пассажиров оказался великий драматург, выдающийся поэт и художник Тонино Гуэрра, путешествовавший со своей русской женой Лорой. Мы познакомились еще в Москвеу где он писал сценарий для «Мосфильма». Я нисколько не преувеличил, назвав его великим. По его сценариям Федерико Феллини снял « Амаркорд », Микеланджело Антониони « Блоу-ап », а Андрей Тарковский «Ностальгию». Он был лауреатом специальной премии Европарламента «Сценарист Европы № 1».

По вечерам мы сидели в шезлонгах на верхней палубе, и он рассказывал нам об Италии. С особым восторгом описывал города вокруг Флоренции – Сиену, Лукку, Пизу, Сан-Джеминьяно, Вольтерру – и советовал когда-нибудь их посетить.

Когда мы приплыли на Сицилию, Тонино поведал захватывающую историю о том, как они со знаменитым режиссером Микеланджело Антониони приехали на этот легендарный бандитский остров выбирать натуру для какого-то фильма. Естественно, все их разговоры крутились вокруг местной мафии. Зайдя в веселом настроении в местный ресторанчик, они принялись отпускать шуточки по поводу того, что за целый день на Сицилии так и не увидели ни одного настоящего мафиози. А вечером в гостинице обнаружили записку: «Поменьше болтайте о том, о чем не имеете представления…» Подписи не было. Наутро они срочно покинули Сицилию, решив, что свой фильм они будут снимать в другом месте.

На экскурсию в Рим Тонино не поехал, оставшись на корабле. Но для нас он составил детальный план осмотра Вечного города, которому мы и следовали.