Родичи

Милиция шелкнула челюстью и заговорила в телефон с волнением.

Через полчаса знакомый генерал прибыл в отделение, где объяснил местному начальнику в трех словах, что дело надо делать, а не пугать простых граждан.

– А у нас пострадавшие есть! – казалось, похвалился начальник отделения.

– Постовому ухо оторвали, – подтвердил Ягердышка. – Меня тоже били, но милиционеры.

– Ну что, – предложил генерал, – от пяти до восьми лет или прощения просить будем?

– Конечно, прощения! Коньячку?

– Постройте отделение! – скомандовал Бойко.

В отделении набралось двое, не считая дежурного командира. Младший лейтенант и рядовой. Милиция построилась и держала равнение на генерала.

– Что ж вы, недоношенные люди, знатного оленевода избили?

Лейтенант и рядовой зааплодировали. Знатных оленеводов в их отделение еще не доставляли.

– Принимаете извинения? – поинтересовался Иван Семенович у Ягердышки.

– Принимаю, – закивала головой добрая душа.

– Поехали…

Генерал и Ягердышка уселись в автомобиль, а вслед неслось долгое: «А коньячку-у-у-у?!.»

В дороге чукча рассказал генералу о происшествии в красках.

– Значит, в театр наш косорылый попасть хочет! – размышлял вслух Бойко.

– Значит, знает, что жив наш господин А… Но в пятницу не танцевать балеруну Спартака!.. А может, и никогда уже не крутить фуэте!.. Это тоже наш Арококо Арококович знает!..

– Хорошо, что выжил! – поддержал Ягердыщка разговор.

Вследствие этого высказывания генерал перешел на размышления про себя. Что же этому хорьку надо? Зачем он преследует студента? Зачем рельсы разобрал?..

Вразумительных ответов на эти вопросы не существовало. Вернее, где-то они имелись, но в каком-то другом измерении, пока генералу неподвластном.

– А хотите, я вас с Машенькой познакомлю? – предложил Иван Семенович, подумав о супруге как об измерении известном, но до сих пор иногда загадочном. – С женой своей?

– Мне на Север надо.

– Переночуете у нас и поедете на свой Север. Машенька будет рада вам. Сейчас как раз к ужину поспеем!

Ягердышка подумал о том, что генерал хороший человек, и согласился.

Машенька была действительно рада. Она смотрела на маленького человечка с узкими глазами и улыбалась. А потом поставила на стол блюдо с пельменями, кислую капусту, огурцы, помидоры соленые, рыбку разную, и беленькую, и красную, икорку из этой рыбки, две бутылочки – с водочкой «Елецкой» и коньячком французским.

– Ешьте, пожалуйста! – пригласила за стол хозяйка.

Генерал к тому времени переоделся в штатское, домашнее, и перестал быть похож на генерала.

Иван Семенович разлил по рюмкам и предложил: «За знакомство!»

Машенька и муж ее выпили водочки и закусили пельмешками. Ягердышка лишь пригубил, ухватив вилкой на закуску капусты. Захрустел с удовольствием.

– Не пьете?

– Не-а, – вспомнил чукча попойку у хозяина зоопарка.

– Тогда пельмени! – предложила Машенька.

– Однако, Пост Великий сейчас! Нельзя мясо кушать!

– Так вы же в гостях! – удивилась хозяйка.

Логики Ягердышка не понял, а потому смотрел на женшину, ожидая продолжения.

– В гости тоже нельзя в Пост ходить, – разъяснила супруга генерала. – А коли уж пришли, не ханжествуйте, а ешьте все, что душе угодно!

Аппетит у чукчи пропал. Его поразила столь простая мысль, высказанная женщиной так же просто.

А она почему-то засмеялась.

Представьте себе блин с глазками, носиком как у Майкла Джексона и ротиком-дырочкой!.. Все это еще собрано в недоумение!.. Генерал заулыбался.

– А еще, – добавила женщина, – вы в пути! А в пути едят то, что есть!

Про то Ягердышка знал, а потому наколол на вилку аж два пельменя и отправил оба в рот.

– Вкусно, – одобрил. – Домой я еду, на Север!

– Вот и ешьте!

– Я вас завтра самолично в аэропорт отправлю! – пообещал генерал.

– Спасибо.

– А вам лет сколько? – поинтересовалась Машенька, разливая чай.

– Девятнадцать лет, – ответил Ягердышка.

Женщина вновь засмеялась, громче прежнего. И генерал в пижаме захохотал. Сейчас Ягердышка не понимал, отчего смеются. Но не было в этом смехе обидного, а потому северный парень тоже заулыбался, показывая мелкие белые зубки.

– Ты, поди, сынок, устал? – отсмеялся генерал.

Ягердышка из гордости не ответил.

– Я постелю, – Машенька ушла из кухни.

Тогда Иван Семенович вдруг стал серьезным и спросил гостя:

– Как думаешь, сынок, кто это был?

– Не знаю, – ответил Ягердышка. – Но шибко злой! Самый злой из злых!

Больше генерал ничего не спрашивал, а думал о чем-то напряженно.

– Постель готова! – крикнула Машенька из глубин генеральского жилья.

Бойко проводил гостя в спальню и, идя в свою, подумал о том, что этот чукчонок во внуки годится ему!.. Почему подумал, сам не знал. Имелся свой внук… А еще почему-то перед сном подумал о землянике, произрастающей в носах человеческих. Или это было уже во сне?..

В семь часов утра раздался телефонный звонок.

– Генерала Бойко, пожалуйста!

Сонная Машенька, толкнув мужа, приложила трубку к его уху.

– Бойко слушает!

– К девяти утра вас ожидает министр!

– Буду, – ответил генерал.

– Не удастся тебя, сынок, проводить! – развел руками Иван Семенович за завтраком. – Машенька проводит!..

– Неприятности? – спросил чукча, отложив кусочки жира, выковырянные из любительской колбасы.

– Кто ж его знает!..

Генерал отправился на прием к министру, а Машенька повезла Ягердышку в аэропорт.

– Жаль, на балет не схожу! – посетовал чукча перед зоной посадки.

– А ты приезжай к нам в гости летом, и на балет сходим, и в оперу!

– Господи! – вскричал Ягердышка, вспомнив важное. – Забыл! Забыл!!!

– Что?

– Spearmint купить забыл! Для Бердана! – И, стащив унту, стал рвать стельку, из-под которой разлетелись в разные стороны мелкие доллары, а вылетающие граждане заботливо собрали их и, сложив их в свои карманы, растворились во всеобщем хаосе.

Северный парень силился не заплакать, но горе было столь велико, что из одной щелочки все-таки выкатилась огромная слеза и упала женщине прямо в ладонь. Слеза была столь горяча, что Машенька ахнула, бросилась к Ягердышке и расцеловала его лицо-блин за чистоту душевную, за простоту первозданную.

– Сколько жвачки нужно тебе? – прокричала Машенька сквозь объявление о том, что посадка на самолет Москва – Анадырь заканчивается.

– Пятьдесят пачек!

Она купила в киоске все, что было у тех в запасе, сунула полиэтиленовый пакет ему в руку, еще раз расцеловала и толкнула к металлоискателю.

Уже взлетая, Ягердышка вдруг увидел охотничьим глазом «самого шибко злого» и закричал, чтобы самолет остановили.

С ним заговорили и по-русски, и по-чукотски, и по-эскимосски. В самолете все были северяне.

– Не бойса! – говорили. – Не упадошь!

– Он убьет ее! Убьет!..

Но самолет уже пересек зону облачности и летел к солнцу, но навстречу ночи.

«А может быть, мне показалось? – думал Ягердышка. – Уж очень высоко было!»

Чукча залез в пакет и обнаружил между пачками со жвачкой новенькие доллары. Их было пять купюр по сто долларов каждая.

«Я больше не буду плакать! – сказал про себя твердо Ягердышка. – Я – мужчина!..»

Через три часа, когда в самолете наступили сумерки, северный парень увидел в небе звезду, сияющую столь ярко, что он глаза зажмурил.

– Что это? – спросил Ягердышка у стюардессы.

– Это? – девушка снисходительно улыбнулась. – А это Полярная звезда!

Он больше ни о чем не спрашивал, испытывая огромное счастье. Он пролетал мимо своего Рая, в который стремился когда-нибудь попасть. И, наверное, этот парень рано или поздно попадет на свою звезду!..

Ягердышка заснул, и приснилась ему жена Укля. Во сне он заскулил, словно щенок, и вытянулся в своем кресле в полный рост…

– Министр вас ждет! – отдал честь адъютант и открыл двери перед генералом.