Жертва Вдовы

Квили мельком взглянула на нее. «Предательство К'арлайнда уже в прошлом, — передала она в ответ, прямо из разума в разум. — Именно этого я от него и ожидала. Он еще может возродиться».

Маг все еще говорил.

— Похоже, леди Квили, Эйлистри взяла верх над Господином В Маске. Почти сразу после того, как врата снова закрылись, магия его клириков начала меняться. К заклинаниям, которые они пытались творить, вновь и вновь подмешивался лунный огонь Эйлистри. Видя это и понимая, что это может быть важно, я немедленно вернулся сюда, чтобы доложить. — Он протянул ей маску. — И вернуть вам это.

К'арлайнд выжидающе посмотрел на верховную жрицу, но Квили лишь кивнула и взяла маску из руки мага. Лицо ее по-прежнему не выражало ничего.

Плечи мага слегка поникли. Потом расправились.

— Леди, — начал он, снова кланяясь. — Должен сказать вам, я счастлив, что, несмотря на все мои ошибки — несмотря на то что меня убили, а потом сделали рабом, — все же смог послужить Эйлистри. — Он снова поклонился и добавил: — И вам.

Наступила тишина.

Неподалеку миряне убирали трупы. Тела верных бережно укладывали на одеяла и уносили прочь, но труп Селветаргтлин оставили лежать на месте. Позднее его сожгут.

Верховная жрица тронула мага за плечо, предлагая подняться.

— Ступай в Зал Исцеления, К'арлайнд, — сказала Квили. — Там кое-кто ждет тебя.

Маг хорошо скрывал свое разочарование. Он изумленно посмотрел на Квили:

— Кто, леди?

— Роваан.

Глаза мага округлились.

— Но… ее душа…

— Полетела прямиком во владения Эйлистри, вместе с душами двух других жриц, как только врата отворились. Милостью нашей богини, они не были поглощены.

Брат Халисстры облегченно вздохнул. Наверное, он был не таким уж бесчувственным, каким хотел казаться, а может, он просто ловкий лжец.

— Леди! — воскликнул он. — Не могу передать, как я рад это слышать! — Он снова поклонился и поспешил прочь.

Каватина проводила К'арлайнда взглядом и повернулась к Квили:

— Ну и сказку рассказал этот тип!

— Это правда, — подтвердила верховная жрица. — Если не в каждом слове, то, по крайней мере, в основном.

— Это правда? — Кавантина не скрывала изумления. — Вараун в самом деле мертв?

— Я ожидала, что К'арлайнд может не справиться с порученным ему делом, несмотря на чары принуждения, наложенные на него мною. Едва отправив его, я вошла в связь с Эйлистри и предупредила ее, что Вараун намерен проникнуть в Сварталфхейм. Богиня была готова. Может, Вараун и мастер на хитрости, но, когда он лишился преимущества внезапности, искусство владения мечом Эйлистри перевесило.

Каватина протяжно выдохнула:

— Значит, это правда. Два бога убиты. В один день. — Она зло усмехнулась, не в силах сдержать гордость. — И один из них — моей рукой.

Квили взглянула на Лунный Клинок:

— Твой меч славно послужил тебе.

В мозгу Каватины послышался шепот. Голос меча.

Убит, — хихикнул меч. — Моим клинком.

Каватина ощетинилась. Это ее победа. Меч — это просто… меч. Разозлило ее не только это, но и почти безразличная реакция Квили на эту новость. Пусть Квили и Избранная Мистры, но, конечно, она должна понимать, что Каватина только что убила полубога. Вместо этого, верховная жрица выглядела… скучающей.

— Вы уже знали, что Селветарм мертв? — спросила Каватина.

Квили указала на труп клирика, лежащий в нескольких шагах от них:

— Селветаргтлин почти победили. Они должны были вот-вот захватить Променад, и вдруг их молитвы разом лишились силы.

Каватина заметила пятна крови на нагруднике Квили и ее свежие шрамы, один из которых полностью опоясывал правую руку. В самом деле все висело на волоске. От этой мысли Каватину пробрал озноб, добавившийся к дрожи ликования.

— Докладывай, — сказала Квили. — Расскажи мне все, что произошло. — Она хлопнула Каватину по облепленному паутиной плечу. — И… молодец. Я горжусь тобой.

Так-то лучше. Набрав побольше воздуха. Каватина поведала свою историю, окончив рассказ своим бегством со Дна Дьявольской Паутины.

— Я волновалась за Халисстру, — завершила она. — По ту сторону портала ее не было, и я вернулась бы за ней в Паутину Демонов, но не хотела подвергать риску Лунный Клинок. Нельзя, чтобы он попал в руки Ллос. Вместо этого, я явилась сюда так быстро, как только смогла.

— Ты все сделала верно, — ответила Квили. — Я поищу Халисстру при помощи провидения. Мы найдем ее.

Убежденность в голосе верховной жрицы подбодрила Каватину, чувствовавшую себя ужасно из-за того, что она бросила Халисстру. Бывшая жрица не только искупила свою вину, она изменила баланс сил между победой и поражением. Халисстра заслуживала лучшего, нежели угодить в руки Ллос.

— Если Халисстра все еще на Дне Дьявольской Паутины, я бы хотела возглавить спасательную экспедицию, — сказала Каватина.

— Конечно. — Квили указала на Лунный Клинок. — Но это останется здесь, в Променаде, где я смогу приглядывать за ним. Пока не придет время бросить вызов самой Ллос, у меня он будет в большей безопасности.

Да, — прошептал клинок. Он едва заметно задрожал и потянулся к верховной жрице.

Каватина сознавала, что Квили протягивает к ней руку, но ей не хотелось отдавать меч, нет, только не теперь. Лунный Клинок так удобно лежал в ее руке. Словно сами пальцы отказывались разжаться и выпустить его.

Она глянула вниз, на поющий меч, висящий в ножнах у нее на боку, священное оружие Променада. Он тоже был магическим, но казался деревянным учебным мечом для начинающих в сравнении с Лунным Клинком — в сравнении с оружием, выкованным, чтобы убивать богов.

Внезапное осознание пришло вдруг к ней. На кого бы она ни охотилась в следующий раз, каким бы могущественным ни был демон, с которым она столкнется, — убийство не доставит ей радости. Это понимание наполнило ее великой печалью.

Квили мягко отцепила пальцы Каватины от Лунного Клинка.

Каватина наконец смирилась. Как ни странно, она испытывала смешанное чувство. Расстаться с оружием было в какой-то — небольшой — степени облегчением — и разочарованием. Это Квили будет владеть Лунным Клинком, когда придет время забрать жизнь Ллос. Каватина сказала себе, что верховная жрица — это логичный выбор, что она Избранная Эйлистри, но мысль эта причиняла ей боль. Всего на мгновение она поняла, что такое зависть, которую невозрожденные женщины, бывало, испытывают друг к другу. Всего на мгновение она возненавидела Квили.

Каватина подавила это чувство, задушила его в себе.

— Что теперь? — спросила она.

Верховная жрица устало осмотрелась. Взгляд ее остановился на двух мирянах, женщине-дроу и мужчине-человеке, убиравших трупы. Узнав ее, они поклонились, прежде чем переложить тело на одеяло и унести его прочь.

— Мы воскресим наших мертвых и восстановим оборону, — ответила Квили. — Променад должен быть защищен, и нам нужно усилить бдительность против оставшихся врагов: Гонадоора и Кайрансали. — Она бережно прижала Лунный Клинок к груди. — И мы должны готовиться к решающей битве с Ллос.

И вновь Каватина ощутила укол зависти. Она взглянула на мертвого Селветаргтлин:

— Теперь, когда их бог умер, я думаю, Селветаргтлин обратятся к Ллос — но как насчет Ночных Теней?

— Эйлистри завладела наследием Варауна. Его клирики черпают теперь свою силу от нее, хотя, — и Квили улыбнулась, — возможно, некоторые из них не сразу поймут это. Когда же поймут, они уже созреют для возрождения и будут готовы к тому, чтобы быть вовлеченными в танец. У наших жриц впереди много работы.

Каватина пристально взглянула на верховную жрицу:

— Ночные Тени присоединятся к нам?

— Они уже это сделали, — кивнула Квили, — хотя и против своей воли. — Она посмотрела вдаль, словно пытаясь заглянуть в будущее. — Однако столько еще предстоит сделать.

Каватина покачала головой. Пусть даже Квили чего-то не договаривает, все равно. При мысли о клириках Варауна, разгуливающих по святилищам Эйлистри, с этими их черными масками и злыми делами — особенно после всего, что произошло, — у нее по коже ползли мурашки.