Жертва Вдовы

— Во всем, — ответило оно, — но больше всего — в своей слабости.

— Что за слабость?

Существо ничего не ответило.

— Спускайся с дерева, — предложила Каватина. — Давай покончим с этим.

Существо покачало головой.

Жрица понимала, что делает тварь: тянет время.

Каватина уже испытывала воздействие светящейся платформы. Ноги ее начинали дрожать, ощущение было такое, что дрожат даже кости. Ужасная магия светящегося камня проникла в нее. Стоило ей взглянуть на платформу, пусть даже краем глаза, как ее начинало слегка подташнивать. Однако сойти с нее означало барахтаться в глубокой воде, где, вероятно, таились и другие монстры. Быть может, она и сумела бы отогнать торжествующего монстра заклинаниями, выиграв время, чтобы вернуть свой ботинок, но Квили приказала ей узнать про существо как можно больше, а Рыцарь Темной Песни всегда исполняла приказы. Каватина прошептала заклинание, восстанавливающее силы. Божественная магия потекла в нее, сводя на нет воздействие свечения.

Существо, должно быть, заметило быстрый взгляд, брошенный Каватиной на светящийся зеленый камень, и услышало произнесенную шепотом молитву.

— Это правильно, — язвительно заметила тварь. — Она сделана из болезнетворного камня. Подходящий материал для храма Моандера, тебе не кажется?

Имя было хорошо знакомо Каватине, несмотря на то что бог этот был относительно малоизвестен. Моандер был божеством разложения и упадка, богом, убитым не так уж много лет назад простым смертным — бардом по имени Файндер. По каким-то извращенным причинам Ллос провозгласила Моандера одним из своих союзников, возможно, для того, чтобы заполучить его паству — людей.

— Ты поэтому привела меня сюда? — поинтересовалась Каватина. — Это место теперь что, священное для твоей богини?

— Для какой богини? — переспросило существо. Оно взмахнуло рукой, дождем рассыпая по воздуху крохотных пауков. — Темной Матери или… — она соединила указательные и большие пальцы рук, образовав круг, — ее дочери? — Смеясь, она разъединила пальцы, и нити паутины потянулись за ними, словно жидкая карамель.

Гнев полыхнул в Каватине, как лесной пожар.

— Как ты смеешь, — прошептала она.

Она метнула меч, выпалив слова молитвы, пока тот летел. Ее прицел был верен. Направляемый магией богини, поющий меч вонзился в грудь существа почти по самую рукоять. Тварь завопила и задергала паучьими лапками, а Каватина повела рукой в воздухе, выдергивая меч и готовясь нанести еще один удар.

Существо зло взглянуло на Каватину.

— Ты не сможешь убить меня! — яростно бросила тварь. — Ничто не может меня убить. Она хранит… — оно закашлялось и сложилось пополам, — чтобы посылать… — снова кашель, и плевок кровью, — меня обратно.

С этими словами существо взмыло со своего насеста на верхушке сухого дерева, и оно от толчка повалилось. Каватина попыталась послать меч существу вдогонку, но то было слишком проворным. Оно поскакало по веткам прочь и скрылось из виду.

Каватина отозвала меч и произнесла второе восстанавливающее заклинание. Болезнетворный камень, на котором она стояла, снова высосал из нее силу. Потом она побрела к месту, где плавал ее башмак. Когда она добралась до него, вода была ей по грудь, и она некоторое время неловко балансировала в грязи на одной ноге, пытаясь натянуть ботинок. Вонючая вода пропитала ее одежду и облепила кожу клейкой слизью. К тому времени как она наконец смогла левитировать, вонь, казалось, прилипла к ее одежде и доспехам. Она поочередно задрала ноги, выливая из ботинок воду, и продолжила погоню за существом.

Она не повторит одну и ту же ошибку дважды — теперь она будет следить, чтобы ее ноги были подальше от цепких рук существа.

Преследовать существо было легко. Снова за ним оставался четкий след из обломанных веток. След этот, однако, делал большой круг и возвращался назад, к разрушенному храму.

Каватина постаралась не приближаться к болезнетворному зеленому свечению. К ее удивлению, существо поступило иначе. Оно стояло на затопленной платформе, все еще согнувшись от раны, нанесенной поющим мечом, — раны, которая должна была стать смертельной, но вместо этого уже затянулась, от нее остался лишь едва заметный белый шрам. Существо беспокойно расхаживало взад и вперед. Приблизившись, Каватина увидела, что его движения имеют некий рисунок.

— Во имя всего святого, — прошептала Каватина. — Оно танцует.

Существо поворачивалось и шлепало по воде, руки подняты над головой, паучьи лапки постукивают по груди в такт танцу. Снова оно оскорбляло Эйлистри. Его руки дроу были подняты над головой, образуя священный круг богини. Глаза его были закрыты, оно, казалось, не замечало присутствия Каватины. С уст слетала грубая песня. Одних слов не хватало, другие звучали скомканно, словно существо давилось ими. Мелодия звучала не совсем верно, словно аккорд, в котором одна из нот взята на полтона ниже, но, несмотря на это, Каватина узнала ее.

Священная вечерняя молитва Эйлистри.

Каватина была в ярости.

— Что ты делаешь? — вскричала она.

Существо остановилось. Опустило руки.

— Разве непонятно?

— Ты оскверняешь нашу священную песнь.

— Я пою так, как запомнила ее.

Каватина изумилась:

— Но ты не… Ты не можешь быть одной из верующих Эйлистри.

— Я была.

Каватина до боли стиснула рукоять меча. Онемев от ужаса, она замотала головой.

— О да, — подтвердило существо. Лицо его освещало льющееся снизу тошнотворное зеленоватое сияние. — Я танцевала когда-то в священной роще. Я поднялась из Пещеры Возрождения, пропела песнь и получила меч.

Каватина оцепенела от потрясения:

— Ты… была одной из возродившихся? Жрицей?

Существо кивнуло.

— Но… но теперь…

— Я была слаба. Ллос наказала меня. Я была… преобразована.

Каватина позволила себе опуститься немного ниже, но постаралась не слишком приближаться к болезнетворному камню. Свечение, должно быть, подействовало на существо. Его ноги заметно дрожали, вокруг них по зловонной воде расходилась мелкая рябь.

— И теперь ты хочешь снова стать дроу? — предположила Каватина.

Существо горько рассмеялось:

— Если бы это было так просто.

Каватина опустила меч — но лишь немного.

— Пой со мной, — предложила она. — Моли Эйлистри о помощи.

— Не могу. Всякий раз, как я пытаюсь, мое горло заполняется пауками, и я задыхаюсь.

— Проклятие, — прошептала Каватина. Она опасалась, не уловка ли это, чтобы подманить ее поближе, но указания Эйлистри были ясными. Следует оказывать милосердие тому, кто о нем взывает, а это существо, на свой совершенно особый лад, едва не молило об этом. Каватина нехотя протянула руку. — Заклятия можно снять. Давай я…

Существо отпрянуло, так что вода плеснула вокруг лодыжек.

— Ты что, не слышала?! — взревело оно. — Это не просто заклятие, меня трансформировали навсегда. Теперь ничто — ничто! — не может возродить меня.

Дыхание застряло у Каватины в горле. В глазах у нее вдруг защипало. Она ощущала муку проклятой жрицы как свою собственную. Она вдруг поняла, почему существо оставляло след, по которому она могла бы идти, почему попросту не скрылось. Оно хотело, чтобы Каватина положила конец его страданиям, и — Каватина взглянула туда, где поющий меч пронзил грудь существа и где теперь не осталось даже шрама, — она не сумела этого сделать.

— Ты сильна, — сказала бывшая дроу, словно услышав ее мысли. — Я чувствую. Я думала, может, у тебя найдется заклинание, которое могло бы покончить с этим, но ты разочаровала меня, так же как и Эйлистри.

— Не говори так, — выдохнула потрясенная Каватина.

Существо рассмеялось.

— А с чего мне держать язык за зубами? — насмешливо бросило оно. — Что, Эйлистри накажет меня? Она уже достаточно наказала меня за мою неудачу. Она покинула меня.

— Нет, это не так, — яростно возразила Каватина. — Пока ты хранишь в своем сердце ее песнь, Эйлистри с тобой.