Завещание предков

Степняк чуть вздохнул и неожиданно сказал:

— Я знаю кто ты, бохадур.

Я посмотрел ему в глаза и, улыбаясь, ответил:

— Не сомневаюсь. — Повернулся к братьям Борзовым: — Увезти, к Кубину. Глаз с него не спускать, головой отвечаете.

Борзовы кивнули и, отвязав верёвку, уволокли изумленного монгола прочь, а я задумался. Почти тьма — это для нас много, чересчур много. Даже если вычесть из этих сил уничтоженную утром тысячу, но все равно их много, надо уходить. М-да, хорошо мы Батыю пятки отдавили, что он отрядил на поиски целый тумен, хотя ещё ни одного обоза с осадными орудиями не уничтожили. Отбили полон, и убили чуть меньше тысячи степняков. Две, если считать убитых сегодня.

К Рязани мы не успели, до взятия Коломны время ещё есть. Надеюсь, братья Варнавины найдут отряд Ефпатина, а наши дозоры обнаружат нужные нам обозы. Но просто бросать подготовленное место для засады не следует. Чёрт, засада на тяжелую конницу не рассчитана. На лесном пруду, где мы подготовили вторую засаду для конницы есть, где развернуться. Предполагалось по отработанной схеме перестрелять часть монгол, а потом ударить кованой ратью. И никуда бы они не делись. А с тяжелыми так не пройдёт — они все в брони и ответить могут будь здоров. Они не так поворотливы, как легкие, это конечно плюс, но если бы овраг в узких местах был не таким заросшим, где как раз лучше их всех прищучить.

А если… нет, подготовить-то место не успеем. Черт!

— Что будем делать, Володимир Иванович? Против десяти сотен тяжелых конных пойдём?

— Да… не по силам нам они. Хотя…

— Вот что, — я повернулся к Бравому, — Иван Пантелеевич, зови всех десятников.

Бравый кивнул и исчез среди деревьев.

— Макар Степанович, сколько у нас земляного масла осталось?

— Три ведерных бочонка, а что?

— Мало, а дегтя?

Лисин пожал плечами:

— В обозе должон быть. А что ты задумал?

— Погоди, Макар Степанович, поясню, как соберутся все, но сразу скажу, что поганым это не понравится.

Да, стильно они приодеты!

Я смотрел на тяжелых монгольских конников из-под большой разлапистой еловой ветки. Сразу видно, элиту против нас послали. Все в одинаковом прикиде и цвет у всех один — коричневый. Доспех у тяжелого всадника был обтянут кожей, даже шлем непривычной, вытянутой формы не имеет привычного навершия, он обтянут кожей и украшен бахромой по кругу. Кони тоже неплохо защищены, причем не только спереди. На головах, закрывая глаза, были надеты жуткие маски, наверно для устрашения врагов. Тяжелые всадники обычно врубаются во вражеский строй и ничем их не остановить. Только я знаю, как это сделать.

Издалека конница, плотно стоящая длинной колонной в овраге, была похожа на медленно ползущий бронепоезд. Колонна остановилась, не выходя на открытое пространство, ехавший впереди всадник что-то крикнул, и строй мгновенно закрылся щитами.

— Во дают! — Изумлённо прошептал Илья Лисин, а сидящий рядом Макар Степанович тихо сказал:

— На змия ползучего стали похожи.

Монголы в строю действительно сейчас напоминали огромного коричневого питона, который выполз из пещеры и озирается в поисках жертвы. Тем временем всадник спрыгнул с коня и присел, рассматривая следы.

— Он что-то заметил?

— Вряд ли. Следов-то там уйма и все ведут дальше в овраг, а наши следы мы зачистили, и снег, что шел всю ночь, нам помог.

— Эвон, как внимательно в след смотрит.

Макар Степанович заметил:

— Энто, похоже, тысяцкий.

— А он деготь и земляное масло не учует?

Я пожал плечами:

— Не знаю. Хорошо бы нет.

Из-за поворота донесся топот, и показались скачущие всадники. Три часа назад по оврагу прошел монгольский дозор. Десять всадников покрутились, осматриваясь, и поскакали дальше. С вестями, почему-то, вернулось только трое.

— Макар Степанович, кого ты отправил в дозор на ту сторону оврага?

— Макарова Бориса Всеславовича.

— Добре.

Дозорные остановились у головы колонны тяжелой конницы и переговорили с тысяцким. Тот покрутил головой, как будто не веря тому, что сказали дозорные, и что-то крикнул. Бронированная колонна начала движение. Коричневая масса стала втекать на ровную гладь замерзшего лесного пруда. Рукотворная куча лесного мусора оказалась ровно посередине строя, который разделившись, стал обтекать её с двух сторон. Тысяцкий, глядя на кучу, остановился, потом посмотрел вперёд.

— Заметил, Володимир Иванович, он что-то учуял.

— Тише, Илья, не шуми.

И сказал всем:

— Приготовились. Стрелять только охотничьими стрелами. Пусть кучней встанут.

Тяжелая монгольская конница уже на две трети вышла из оврага. Скоро голова колонны войдёт во второй створ. Пора начинать.

— Бей!

Все разом выстрелили из луков и с пулеметной частотой начали опустошать заготовленные накануне вечером охотничьи стрелы. Раздался резкий выкрик, и монголы довольно быстро выстроились в круг. Лисин старший не стрелял, наблюдая за перестроением степняков.

— Эти стрелы им как укус комара. О, глянь, Володимир Иванович, в каре встали.

Я хмыкнул, глядя на эволюции поганых:

— Да нет, Макар Степанович, это не каре, это больше на яйцо похоже. Мы его сейчас изнутри… откроем.

Подал знак сидящему на сосне Демьяну и приказал лучникам:

— Приготовить боевые стрелы.

Горин с сосны выстрелил из арбалета зажигательной стрелой в большую кучу мусора и тут же по верёвке соскользнул на землю. В центре монгольского строя вспыхнуло пламя и зачадило черным дымом.

— А поганые-то не испугались.

Киваю, понятно, что они уже сталкивались с подобным в Китае, даже пороховые ракеты видели в действии, но то, что я им приготовил, монголы ещё не испытывали. Я смотрел на огонь, что охватил мусорную кучу, которую густо полили дегтем и нефтью, а потом накидали сверху снега. Ага, вот побежали огненные дорожки и от них загорелись так же политые дегтем и нефтью сваленные сухие ветки и всякая гниль на выходах из оврага. Но это не главное, главное то, что внутри сваленных веток. Там в центре выстроившихся монгол, под горящими ветками лежали шесть пороховых фугасов и бочонки с нефтью. Все, что я взял в этот рейд. Стоит только огню добраться до фитилей…

Бабах!

Сразу заложило уши.

Строй монгольской конницы вспучился изнутри. Монгол не просто раскидало, казалось, они просто разлетелись сами. Взрывная волна раздалась в разные стороны, выкидывая седоков и калеча лошадей. Огненные клубы выросли и охватили центр строя, немного лизнув огнем передние ряды. Все сразу заволокло сизым дымом, а ввысь выплеснуло черный столб. Что-то отлетело в нашу сторону и взорвалось. Вжикнули осколки, а все ели здорово качнуло взрывной волной. Что за пропорции были в этом старом порохе, если так вдарило? Я от неожиданности дернулся, и приготовленная стрела ушла в сторону. Сзади всхрапнули лошади, испугавшись грохота. А что творится там? Кони не так невозмутимы как их наездники. Грохот взрыва с огненным вихрем дали такой мощный импульс уцелевшим в первых рядах, что все монгольские кони беспорядочно понеслись в нашу сторону. Из сизого дыма выплеснуло с сотню лошадей и лишь половина с седоками. Но это была не атака.

С удивлением обнаружил, что наготове с луком стою я один, а все ратники остолбенели и пялятся, неистово крестясь, на поднимающийся черный гриб. Конная лава приближается, а бояре столбом стоят, мать ети! Срывая связки ору:

— Бей! Не стойте, столбом! Стрелой бей!

Толкаю рукой, стоящего рядом в ступоре, Лисина:

— Макар Степанович, вперёд.

Тот кивает и вскакивает. Ратники очухиваются и из-за густых елей начинают вытекать русские сотни. Они успевают разогнаться и ударить беспорядочно скачущих монгол, точней их остатки. Дым чуть рассеялся, и стало видно, как в центре пруда полыхает огонь, и мечутся горящие люди и лошади, постепенно их становится меньше. С удивлением вижу, что они проваливаются под лед, который просто сломало взрывом. Бояре сшибают выживших, и успевают остановиться у края слома льда. Вскакиваю на коня и несусь туда. Повсюду стоит запах горелой шерсти и плоти. До сих пор чадят кучи на выходах из оврага.