Завещание предков

Вся дружина собралась по краям пруда. Завороженно смотрим на агонию тех, кто смог сбить огонь, но провалился под лед. Тонули люди, тонули лошади. Тяжелая бронь тянула на дно.

Не ожидал я такого эффекта. Не думал, что шесть фугасов со старым порохом, вкупе с бочонками нефти и дегтя, раскидают и сожгут почти всю тысячу степняков, вдобавок взрывом сломает лед, и остатки выживших провалятся в пруд. Прогнозировал уничтожение половины монгол, а остальных рассчитывал взять стрелой и конной атакой. Учитывая психологический эффект, затруднений бы не было. М-да. Не учел только, что от этого впадут в ступор и бояре.

Вот так, нечаянно, получилось проделать то, что случится у Александра Ярославича на Чудском озере с Ливонскими рыцарями.

Стоим в молчании, под треск горящих веток на выходах из оврага. Бояре на пруд смотрят хмуро. Кто-то произносит:

— Туда им и дорога.

Все кивают, соглашаясь. Облегченно вздыхаю, а то подумалось, что меня после применения пороха вкупе с нефтью, сторониться начнут. Почти в полной тишине раздаётся крик, от которого я вздрагиваю даже больше чем от взрыва:

— Володимир Иванович!

От леса к нам скачет Макаров Борис Всеславович, со всеми кто был в дозоре. Он осаживает коня рядом и выдыхает:

— Володимир Иванович, поганые идут.

— Где?

— С той стороны оврага. — Он осматривается и потрясенно спрашивает:

— А как это вы их? Что тут случилось? Что так громыхнуло?

Отмахиваюсь:

— То, что в обозах везли и земляное масло.

А сам задумался. Так, похоже, это появился другой поисковый отряд степняков. Легкая конница, а за ними и тяжелая. И дозорные, что остались у начала русла этой реки или оврага, могут показать дорогу сюда. Черт, как некстати.

— Борис Всеславович, далеко ли они и сколько их?

Макаров, морща нос от дыма и тяжелого запаха горелой плоти, сказал:

— К верхнему руслу многим числом подошли.

Так, какую сторону уходить? Путь, куда собирались, уже перекрыт. Идти вокруг леса, через место первой засады? А может…

— Демьян, пошли кого-нибудь…

Меня прерывает появление наблюдателей, оставленных следить за подходами недалеко от первой засады. Вынырнувший из-за елок ратник торопливо подбежал и выпалил:

— Боярин, поганых тьма идёт.

Понятно, перекрыли оба выхода. Знали? Нет, не должно. Скорей всего верны своей тактике. Надо выбираться из этих клещей, значит, придётся уходить лесом. Посмотрел на сотников и сказал:

— Так, собирайте людей, уходим через лес. Демьян, твои стрелки с той стороны оврага пришли?

— Нет ещё.

— Быстро всех сюда.

Я кликнул Садова:

— Тимофей Дмитриевич, ты идёшь первым. Обозникам скажешь, чтоб шли за тобой. Все остальные следом. Сотня Лисина идёт последней.

Повернулся к мрачно рассматривающему обширную полынью Макарову:

— Борис Всеславович, ты со своими останься и посмотри тут за погаными.

— Добре.

Через час, когда мы успели уйти достаточно далеко в лес, нас нагнал наш арьергард.

— Поганых набежала уйма. Злобный вой стоял, просто жуть.

Макаров улыбнулся:

— Я видел, как один головой о лед бился. А по нашим следам они не пойдут?

— Нет, Борис Всеславович, в лесу они бессильны, и монголы это понимают.

Идти через зимний лес тяжело. Приходится постоянно огибать завалы и часто растущие деревья. Порой тропа похожа на горный серпантин, и после очередного поворота сквозь стволы деревьев видишь то место, которое только что прошел. Это выматывает. Да и последние трое суток были трудные и динамичные.

После известия, что за уничтоженной тысячей легкой конницы идёт тяжелая, было принято решение не уходить, а сделать очередную хитрость. Я подробно объяснил, что хочу сотворить. Бояре сделали вид что поняли, хотя смотрели на предложение скептически.

Весь вечер, ночь и утро шли приготовления. В самом центре замерзшего водоема сложили все пороховые фугасы, обложили бочонками с нефтью и дегтем, я соорудил хитрый фитиль, и аккуратно завалили всё ветками и прочим лесным мусором. Потом всё обильно полили смесью нефти и дегтя и присыпали снегом, со срезанных в глубине леса еловых лап. Ими же замели все следы, ведущие к лесу. К вечеру опять повалил снег, чем облегчил нам маскировку. Осталось ждать подхода тяжелой конницы и обстрелять её безобидными для её охотничьими стрелами, чтоб заставить сгруппироваться вокруг фугаса. Что у нас и вышло. Бабахнуло на славу. Даже не ожидал такого эффекта.

Вот теперь скептики во взглядах нет и в помине, только смотрят больше с опаской.

Вскоре пришлось вставать лагерем на ночь. Разожгли костры и уселись у огня в ожидании готовности каши. Все выглядели смертельно усталыми, но всё-таки довольными. У костров шло бурное обсуждение разных эпизодов боев за прошедшие дни. Говорили и о сегодняшнем бое, но как о странном случае. Чаще сетовали, что и саблей не пришлось помахать, а вот про тот гром и огонь с черным дымом, очень похожий на растущий гриб…

Из темноты вынырнул Демьян и уселся рядом.

— Тихие дозоры проверил. — Он поёрзал, усаживаясь поудобнее, и спросил: — Володимир Иванович, а зачем мы в поганых охотничьими стрелами стреляли? Ведь толку от них никакого.

Лисин Макар Степанович улыбнулся и закрыл глаза, а Борис Велесов и Лисин Илья навострили уши.

— А ты на месте того тысяцкого что бы подумал?

Демьян задумался, пожал плечами:

— Ну, то, что вокруг охотники да простой люд собрались. И ещё что сами нападать не собираются.

Я наставил палец:

— Вот видишь, почти правильно. Схитрить и заставить врага недооценить противника, значит наполовину выиграть.

И тут подал голос Илья Лисин:

— Но проще было тяжелой стрелой их всех взять. Ведь ты, боярин, да Демьян по сотне могли в землю уложить.

— Неправильно мыслишь, сын. — Макар Степанович открыл глаза и с укоризной посмотрел на Илью:

— Не сотню, совсем не сотню. Думаешь, поганые стояли бы на месте, пока всех не перестреляли? Нет, они пошли бы в атаку. И только господь ведает, сколько воев полегло бы в той сече. А стреляя легкими охотничьими стрелами, мы заставили их собраться в одном, нужном нам месте. Ведь так, Володимир Иванович?

— Так, Макар Степанович.

— Всё-таки здорово бахнуло. Враз поганых раскидало, да ещё сожгло и утопило. Эх!

Илья зажмурился и продолжил:

— А хорошо бы собрать всех поганых на реке и бабах!

И он махнул руками, изображая взрыв.

Я усмехнулся:

— Так они и дадут себя уговорить.

А сам задумался. Хорошо бы чтоб так. Только вот фугасов не хватит на такую толпу. Всего шесть и осталось, да нефти с десяток бочонков.

— Ладно, бояре, давайте спать. Завтра, чую, трудный день у нас будет.

Мы стояли у самого края леса, ожидая результаты разведки. Из-за снегопада видимость была плохой, но на другой стороне поля, вдалеке, угадывалась стена леса, а за перелеском, что соединял лесной массив, что-то дымило. Оттуда через перелесок шла широкая полоса вытоптанного снега. Похоже, тут прошли монголы, а там дымятся остова сгоревших домов какой-то деревни.

— Боярин, поганые спалили деревню и ушли. Давно. Люда не видно, мыслю в полон угнали.

Кивнул дозорному и повернулся к Лисину:

— Макар Степанович, ты со своей сотней первым иди. Как деревню пройдёшь, то вставай у той опушки и жди обоз. В случае появления монгол нас не жди, уходи.

— Добре.

Лисин махнул рукой, и сотня стремительно пересекла поле, завернула в перелесок и скрылась в дымке снегопада.

Такая погода хороша для открытого передвижения, если бы не одно но. Монголы делают переходы в любую погоду и время суток. Поэтому из-за вероятности столкнуться с большим отрядом на открытом месте, дружина и обоз пойдут сквозь лес. Пусть дорога к лагерю выйдет дольше, зато мы не столкнемся со степняками, которые сейчас очень злые будут.

Пересекли поле, и за перелеском открылась картина сгоревшей деревни. Огромные, ещё дымящиеся, черные пятна пепелищ напоминали о том, что когда-то тут стояли дома и обширные хозяйственные постройки. В молчании проехали мимо, лишь задержавшись у темного пятна на снегу, которое падавший снег так и не смог прикрыть. Перекрестились и прочитали молитву.