Книга огня

А потом он выдохнул пламя…

Огонек вспыхнул, пробежал по сухим веткам — и взорвался изнутри.

Словно невидимое огненное кольцо прошлось по полянке, опалив все, чего коснулось. Вспыхнула трава, корни, зеленые листья и еловые лапы, тушки кроликов… Грег почти не заметил этого. Рядом с ним Аличе, не сводя взгляда с огня, поднялась на ноги, вскинула руки и шагнула прямо в костер.

— Я здесь! — раздался ее восторженный крик. — Приди, возьми меня!

Грег, не раздумывая, сгреб ее в охапку и швырнул через всю полянку с крутого берега в ручей. Огонь взметнулся в вихре пепла и потянулся за ней, как будто пытаясь догнать. Грег сорвал с торчащего корня мех с водой и выплеснул ее на костер. Пламя забилось отчаянно, как живое, злобно зашипело и погасло.

Грег остановился, тяжело дыша. В груди пекло, горло перехватило так, что не вздохнуть, в животе — ощущение, что дали под дых. В воздухе висел запах паленой шерсти, повсюду кружились, медленно опускаясь, серые снежинки пепла.

«Какой удар! Это же чары! — повторял он про себя, стараясь отдышаться. — Мощнейшая стихийная магия!»

Теперь можно было не сомневаться в словах Аличе. Никто из смертных не смог бы применить огненную магию такой силы и уцелеть после этого. А вот дракон огненной стихии — запросто.

Но тогда…

Если где-то поблизости красный дракон, только что уничтоживший целый город… Если он выследил девушку через огонь…

Рука Грега невольно потянулась к рукояти меча. Он поднял голову и огляделся, хоть и понимал, что глазами тут ничего не увидеть. Где же враг?

«Нельзя, — подумал он, вспомнив предостережения брата. — Ни при каких обстоятельствах не позволить себя заметить драконам! Особенно красным! Но что делать? Бежать — как можно быстрее, как можно дальше…»

За спиной послышался плеск и кашель. Аличе выбралась из ручья, мокрая с ног до головы. Ее шатало, взгляд был мутный — однако уже вполне осмысленный.

— Что случилось? — кашляя, спросила она. — Откуда столько дыма?

Бросив взгляд на кострище, она охнула и прижала руки ко рту.

«Опять начинается!» — разозлился было Грег, но, проследив за ее взглядом, понял причину. Среди обгорелой коры и почти нетронутых поленьев по земле змеилась глубокая трещина.

Грег осторожно приблизился и заглянул внутрь, но там было черно, только дым сочился. Дым пах серой…

— Огонь вышел из-под земли? — подумал он вслух. — Или, наоборот, — ушел туда? Или земля лопнула от жара?

— Это был не огонь, — пролепетала Аличе, снова начиная дрожать. — Это был он…

— Хватит! — Грег схватил ее, встряхнул. — Успокойся, не мешай думать…

Хотел бы он проникнуть в мысли девчонки! И своими глазами взглянуть на того, кто в одно мгновение захватил ее волю с помощью их собственного костра… Вот Вальтер смог бы. Грег неоднократно просил его научить хотя бы зачаткам чтения мыслей, но старший брат всякий раз отказывался. «Тебе не понравится, — говорил он. — Да и не твое это. Ты же не маг. Знаешь, что бывает с теми, кто выходит биться на чужом поле?»

Вальтер был прав, как всегда. Может, Грегу и удалось бы увидеть того дракона — так ведь и дракон бы его увидел. Ну, и кто бы из них больше обрадовался?

Всего, что здесь произошло, и так хватало, чтобы сделать выводы и принять решение.

— Собирай вещи. — Грег отстранил девушку. — Мы уходим. Немедленно!

— Куда? В Каррену?

— К адскому змею Каррену и Равнину туда же! Уходим на север, в Винделику. Как можно быстрее и как можно дальше…

Закат пылает над миром. Вытягиваются вечерние тени. Равнина, города, море за краем земли, снежные горы на севере и огненные острова на юге — все погружается в сумерки.

На безжизненной черной горе, в черном полуразрушенном замке, где ветер воет в окнах и в главном зале пляшут снежинки, просыпается от дремы черная тень. То ли ей приснился знакомый голос, то ли ноздрей коснулся знакомый запах, то ли почудился чей-то ищущий взгляд…Родич приближается? Тень поднимает голову, принюхивается и выползает на край бездонного обрыва, откуда виден весь Веттерштайн. Тень видит все — от ее взгляда не укроется ни одна мелочь. Далеко внизу, в долине, зажигаются вечерние огни в деревушках, что жмутся к реке. В сырых горных лесах пылают огромные костры, сложенные из вырванных с корнем сосен. На вздыбленных каменных глыбах незнакомый знак — рука, сжатая в кулак, из нее вырывается язык пламени. Рука человеческая, однако костры эти разложили не люди. А для кого вырыты ямы, для кого сложены каменные жертвенники? Что там мутят зеленые драконы, что неймется им… Да ну их совсем! Черная тень ухмыляется, складывает крылья и уползает спать.

Высоко-высоко над черным замком, выше ледников, выше алой полосы заката, в смертоносно холодном синем небе, где уже загораются первые звезды, летит серебряная драккина. Распахнув крылья и гордо откинув изящную голову на длинной шее, она скользит стремительно и свободно, следуя движению ветра: только края крыльев и перепонки хвоста чуть заметно шевелятся, улавливая восходящие и нисходящие течения. В ее безмятежных серых глазах отражается закат, и непонятно, кто на кого смотрит — солнце на драккину или драккина на солнце. Под ней проплывают белые вершины. Выше других, прямо на пути, — снежный пик Триглав, словно остров над облачным морем. Драккина описывает вокруг него круг, потом еще один. Она пока и сама не знает, что ее тут задержало, — словно кто-то взглянул на нее из туч. Не был ли это тот самый знак, который она ищет?

Триглав — место отличное, лучше на найти… Но почему ей вдруг стало страшно? Драккина верит своим предчувствиям, а потому не спешит спускаться. Что такое опасное поджидает ее внизу? Что вообще может быть опасно дракону? Гм-м, даже как-то любопытно… Драккина решительно устремляется вниз. Решено — именно здесь она и устроит себе гнездо!

За горами, на востоке, где уже ночь, ворочается под водой огромный морской змей. От его неловких движений волны захлестывают берег, а поверхность залива покрывается водоворотами. Он вздыхает и ворчит — огромный, древний, больной, собственной роковой ошибкой прикованный к миру, который он ненавидит. Его мучит память о других местах, более недоступных, терзает сознание, что скоро он должен погибнуть. Этот мир обречен, его корни в пламени, пламя его и сожрет, причем очень скоро. Достаточно взглянуть на юг, чтобы даже сквозь холодную толщу воды разглядеть зарево. Грядет Огненный Шторм. Сперва погибнут люди, потом драконы, а потом и все остальное — если его не остановят. Он помнит тот день, вода показала ему, как вздрогнула земля, как колыхнулось море и ударило в берег, когда взорвался вулкан, и на свет явился тот, кто называет себя Пожирателем Мира…

Красный дракон возлежит на вулкане в гнезде из пепла, окутанный облаками дыма, лениво окидывая взглядом развалины Мондрагоны, бывшей столицы юга. Сами виноваты — нечего было селиться под огненной горой… Столпы дыма, сполохи огня, рдеющие трещины в остывшей лаве — куда ни упадет взгляд, — красота! Гораздо лучше, чем было раньше! Он смутно помнит, что когда-то терпеть не мог этот город, но забыл почему. Впрочем, это не имеет никакого значения. Вот его владения — грандиозное безжизненное черно-багровое пепелище, населенное странными огненными тварями из бездны, которые вместе с ним изверглись из чрева вулкана. Они безусловно достойны восхищения. И прежде всего он сам!

Красный дракон выпускает когти, закрывает глаза и начинает смотреть иначе. Теперь мир видится ему как полное темного дыма пространство, пронизанное огненными прожилками, и все эти прожилки — его глаза, уши, пальцы… что там бывает у людей? Он не помнит, каким образом они устроены, но почему-то при мысли о людях в нем пробуждается смутная ненависть. Раньше она была гораздо мощнее, но он утолил ее… Пока. Всех людей он ненавидит одинаково, но некоторых понимает лучше, чем других. Может быть, потому, что они в душе похожи на него. И вот этими, понятными, несложно управлять. Достаточно протянуть огненное щупальце сквозь дым и коснуться…