Обманы Локки Ламоры

С коротким смешком он поднялся из кресла и махнул своему помощнику.

— Донья Ворченца, — произнес тот, — вы получили огромное удовольствие от этой беседы. Вы с нетерпением ждете встречи с капой Разо на Дне Перемен и окажете ему всяческую помощь в доставке его замечательных подарков в герцогский дворец.

Он сложил пополам кусок пергамента и опустил его в карман камзола, затем сделал в воздухе несколько пассов рукой, в которой держал серебряную иглу.

Донья Ворченца глубоко вздохнула и несколько раз моргнула.

— Капа Разо, вам вправду пора уходить? — спросила она. — Беседа с вами внесла такое приятное разнообразие в мои вечера…

— Я тоже совершенно очарован вашим гостеприимством, госпожа Ворченца, — Разо низко поклонился пожилой женщине, расшаркавшись при этом в лучшем придворном стиле. — Но дела есть дела. Мне пора заняться своими, а вас оставить наедине с вашими.

— Ну, значит, так тому и быть, мой дорогой мальчик.

Ворченца принялась было подниматься из кресла, но он остановил ее вежливым жестом.

— Нет-нет, прошу, не беспокойтесь из-за нас. Мы и сами прекрасно найдем выход из вашей чудесной башни. Умоляю простить нас за беспокойство и вернуться к своим занятиям.

— О чем вы говорите! Никакого беспокойства, — возразила донья Ворченца. — Значит, мы увидимся на празднике у герцога? Вы принимаете мое приглашение?

— Конечно, — с очаровательной улыбкой ответил тот, останавливаясь у дверей солярия. — Я с радостью принял ваше приглашение. Увидимся в День Перемен, дона Ворченца, в Вороновом Насесте.

Интерлюдия. Дочери Каморра

Первая настоящая революция в преступном мире Каморра случилась задолго до появления капы Барсави, точнее, за пятьдесят лет до его возвышения. Причиной этой революции послужило прискорбное отсутствие самоконтроля у некого сутенера по имени Тревор Варгас и по прозвищу Громила.

У Громилы также имелось множество других прозвищ, употреблявшихся в узком кругу городских шлюх, которых опекал Тревор. И все они отражали нрав этого человека. Сказать, что он был невоздержанным кровожадным маньяком, значило бы смертельно обидеть большинство невоздержанных кровожадных маньяков. По сути, он представлял для своих подопечных куда большую опасность, чем те клиенты, которые расплачивались с ними медяками и серебряными тиринами. А если уж говорить о защите, то бедным шлюхам важнее всего было защититься от его пудовых кулаков — что они и делали, отдавая ему почти весь свой заработок.

И настал вечер, когда одна из девиц потеряла терпение. Надо сказать, что Тревор практиковал ежевечерние сеансы «расслабления», когда очередная жертва должна была его ублажать, стоя на коленях и активно работая языком, а он в это время мычал и нещадно драл ее за волосы. Не помня себя от боли, девица выхватила из-за корсажа нож и с размаху всадила его в мужское достоинство мучителя — слева, как раз у основания. Затем, довершая содеянное, полоснула лезвием слева направо и начисто срезала ненавистному Громиле предмет его гордости. Потом, как водится, было море крови и поросячьего визгу. Попытка Тревора схватиться с мерзавкой потерпела провал, так же, как и попытка бежать — слишком уж быстро утекала жизнь из раны между ногами. И вот его собственная шлюха повалила бывшего повелителя на пол и уселась верхом, чтобы не дать ему уползти из комнаты. Ждать ей пришлось недолго — силы Громилы таяли на глазах, и очень скоро он скончался к бурной радости всех собравшихся девиц.

На следующий же вечер местный капа прислал замену Тревору. В женском царстве его встретили самыми очаровательными улыбками и тут же предложили «угоститься», естественно, на дармовщинку. Не иначе, вместо мозгов у парня была груда битого щебня, ибо он с радостью согласился. Шлюхи тут же принялись за дело: раздели нового начальника, разоружили… и закололи кинжалами, как свинью на заднем дворе. Естественно, подобный поворот дел не порадовал капу, и назавтра он отправил пять или шесть молодчиков разобраться с непокорными дамами.

Но за минувшую ночь положение коренным образом изменилось. Вдохновленные примером, еще несколько команд шлюх освободились от своих сутенеров. Они объединились и решили организовать независимый дом терпимости в северной части Западни. Таким образом, когда люди капы прибыли на место, они обнаружили не шесть-семь перепуганных женщин, как им было обещано, а три десятка фурий, к тому же очень решительно настроенных. Девицы успели приобрести оружие, которым и встретили непрошеных гостей. Арбалеты — отличное средство уравнять силы, особенно если применить их неожиданно и на близком расстоянии. В общем, карательный отряд так и не вернулся к своему капе.

Так в городе началась настоящая война. Разъяренные капы, лишившиеся доходного бизнеса и своих людей, прилагали усилия для исправления ситуации. С другой стороны, все больше женщин присоединялось к вспыхнувшему восстанию. Не рассчитывая на собственные силы, они наняли пару банд для поддержки своего дела, считая его безусловно правым. Под их защитой шлюхи открыли так называемые «дома наслаждений», где дела велись в соответствии с теми правилами, которые установили они сами. Теперь они оказывали услуги в удобных чистых кабинетах, и богатые клиенты предпочитали обращаться к ним, а не к их товаркам, работавшим по старинке. Деньги решили исход войны.

Каморрские проститутки организовали свою гильдию. Прошло менее года после истории с Громилой Тревором, и последние сутенеры убедились, подчас путем весьма жестоких уроков, что лучше поискать себе применения в других областях. Так будет безопаснее для их мужского достоинства.

Конечно, не обошлось без кровопролития. Десятки «ночных бабочек» сложили свои жизни на алтарь борьбы за независимость, несколько публичных домов было сожжено дотла. Однако каморрские шлюхи держались стойко и жестоко мстили обидчикам: за каждую такую смерть капам приходилось расплачиваться жизнью своих людей. Око за око — священный принцип, которого придерживались все преступные авторитеты города. В конце концов между враждующими сторонами было заключено перемирие.

Город оказался поделен на две части: западный конец Каморра отошел к Портовым дамам, в то время как на востоке заправляла гильдия Лилий. В районе же Западни, где работы было особенно много, прекрасно уживались обе компании. Дело продолжало процветать. Теперь женщины имели собственных телохранителей и перестали прибегать к услугам головорезов из чужих шаек. И хотя их ремесло по-прежнему оставалось не слишком-то приятным, шлюхи, по крайней мере, занимались им в собственных заведениях и могли диктовать клиентам определенные правила.

Более того, они создали монополию и, в обмен на обещание не вмешиваться в прочие преступные расклады, выторговали у каморрских кап право жестоко расправляться с проститутками-одиночками, не входившими в их гильдии. Как водится, некоторые представители сильного пола проявили характерную тупость. Время от времени они пытались избить кого-нибудь из девиц, или надуть их с оплатой, или пренебречь стандартами чистоты и трезвости, установленными жрицами любви. Но жизнь заставила их усвоить хорошие манеры. Очень скоро выяснилось, что трудно буйствовать, когда одна разгневанная шлюха держит твое достояние в зубах, а вторая в это время приставила нож к твоему горлу.

Когда капа Барсави пришел к власти, сокрушив всех своих конкурентов, даже он не посмел нарушить равновесие, установившееся между каморрскими бандами и гильдией проституток. Он принял делегацию от Лилий и Портовых, причем встреча прошла в атмосфере взаимного уважения и понимания. В результате девицы сохранили свою автономию, а в благодарность согласились делать некоторые отчисления в пользу капы Барсави — кстати, гораздо меньшие, чем платили другие Правильные Люди.

Мудрый Барсави уяснил для себя одну важную вещь, которая оказалась недоступна многим мужчинам Каморра. Эта мысль получила развитие в его решении нанять для охраны небезызвестных сестер Беранджиас. И заключалась она в следующем: тот, кто недооценивает каморрских женщин, рискует окончить жизнь до срока.