Обманы Локки Ламоры

Глава 15. Укус паука

— Хотелось бы надеяться, что вы с Жеаном проявите больше благоразумия, чем в последнюю неделю.

— Не забывайтесь, мастер Ибелиус. Вы не наша матушка, а всего-навсего врач, — отозвался Локки. — За сегодняшний день я уже десять раз повторил вам, что и душой, и телом абсолютно готов для похода в Воронов Насест. Уверяю вас, со мной все будет в порядке. Я — сама осторожность.

— Сама осторожность? Тогда упаси меня боги встретиться с воплощением неосторожности!

— Оставь его в покое, Ибелиус, — пророкотал Жеан. — Ты пилишь Локки не хуже ворчливой жены.

Он сидел на своем тюфяке — всклокоченный, изможденный. Отросшая щетина еще больше подчеркивала неестественную бледность лица. Прошло совсем немного времени с его ночной схватки, и весь обнаженный торс Жеана был перемотан самодельными бинтами. Точно такие же громоздкие повязки скрывали его левое бедро и правое предплечье.

— Очень удобно иметь своего домашнего врача, Жеан, — продолжал Локки, поправляя искрящиеся манжеты на камзоле, прежде принадлежавшем Мераджио. — Но, думаю, в следующий раз я предпочту заплатить подороже, но получить вариант посговорчивее.

— Ах так? Тогда сами перевязывайте свои раны, мой господин, и сами накладывайте компрессы! Хотя, на мой взгляд, самое разумное, что вы можете сделать — это взять лопаты и выкопать себе уютные могилки. Будет где спокойно переждать, пока ваши проблемы не утрясутся сами собой.

— Ну что вы, мастер Ибелиус, — произнес Локки, хватая старика за руки. — Мы с Жеаном чрезвычайно благодарны вам за помощь. Подозреваю, что, не вмешайся вы, нас обоих уже не было бы среди живых. И я собираюсь щедро вознаградить вас за то время, которое вы потратили на нас. В ближайшее время у нас на руках будет несколько тысяч крон, и часть этих денег перейдет к вам. Вы сможете уехать из Каморра и начать новую жизнь уже обеспеченным человеком. А оставшуюся сумму мы потратим на то, чтобы извести капу Разо. Порадуйтесь хотя бы тому, что Жеан уделал его проклятых сестриц!

— Да, это был подвиг, который я вряд ли смогу повторить в ближайшее время, — вздохнул его друг. — Поэтому береги себя, Локки. Я не смогу прибежать на помощь, если вечером что-то пойдет не так.

— Не сможет, но обязательно попытается, — съязвил лекарь.

— Не волнуйся, Жеан, это будет обычный праздник. Раз в год господин герцог собирает своих придурков-аристократов в шестисотфутовой стеклянной башне. Что там может пойти не так?

— Твой сарказм звучит как-то неубедительно, — покачал головой Жеан. — Ты уверен, что горишь желанием пойти туда?

— Конечно, дружище. Если бы Цепп был жив, то повеселился бы от души. Представляешь, дать спектакль в присутствии самого господина герцога и его чертовой знати — всех этих де Марров, Фелуччиа, старого Джаваррица… О, Святой Ловкач, да это действо станет венцом моей карьеры! При условии, конечно, что я отыграю все, как надо. А затем денежки окажутся у нас в кармане, и мы сможем отомстить!

— И когда ты должен быть в особняке у Сальвары?

— После двух. Кстати, мне надо торопиться, хватит тратить время попусту. Жеан, Ибелиус, как я выгляжу?

— Прекрасно, — ответил врач. — Трудно поверить, что совсем недавно этот человек лежал на смертном одре. Должен признать, Локки, что вы непревзойденный актер. То, что вы проделали со своим внешним видом… я даже не подозревал, что такое возможно.

— Это часть нашей работы, мастер Ибелиус, — приосанился Жеан. — Такое немногим под силу. Итак, вы смотритесь великолепно, мастер Фервит. Теперь бы добраться без приключений до Дюроны. А путь туда не близкий, не так ли?

— И не говори, дружище, — вздохнул Локки. — Пожалуй, лучше я пересеку кладбище и затем пойду через Закуток. Главное, ни с кем не столкнуться здесь, в Пепелище.

Он подобрал непромокаемый плащ одной из сестер Беранджиас, в котором Жеан вернулся со склада, и тщательно в него закутался. Ничего, что жарко, зато он скроет от любопытных глаз свой великолепный костюм… по крайней мере, пока не доберется до Холма Шепотов. Человек в вечернем наряде привлекает к себе нежелательное внимание, особенно среди обитателей трущоб.

— Все, я отправляюсь в Воронов Насест, — объявил он. — Увидимся позже. Отдыхай, Жеан. Мастер Ибелиус, не оставляйте его своими заботами. Надеюсь вернуться с добрыми новостями.

— Будет хорошо, если вы вообще вернетесь, — пробормотал себе под нос старый лекарь.

…Стоял семьдесят восьмой год Азы Гуиллы по теринскому календарю. И был День Перемен, знаменующий летнее солнцестояние. В этот день весь Каморр словно сошел с ума.

Для проведения Речных Игрищ выделили широкую округлую заводь посреди Плавучего рынка. В самом центре этой водной площадки разместилось поле для игры в ручной мяч, которое соорудили из сдвинутых вместе барж с плоскими палубами. Сюда по очереди поднимались команды, собранные из случайных игроков, и неумело мяли друг друга к удовольствию шумной толпы болельщиков. Стоило какой-нибудь команде одержать победу, как к плавучему полю спешила маленькая лодочка с пивной бочкой и щедро оделяла победителей живительной влагой. Стоило ли удивляться тому, что с каждым разом игра становилась все более грубой и необузданной? Время от времени кто-то из игроков падал в воду, и его вылавливали спасатели из «желтых курток»: они усердно патрулировали мероприятие, хотя и не изъявляли желания вмешиваться в разгоравшиеся потасовки.

В День Перемен улицы Каморра заполонили толпы горожан с пивными жбанами и винными бутылями. Тут и там сами собой возникали пикники — на радость богам, взирающим сверху на это действо. Реки гуляющих текли по мостовым, сливались, объединялись и снова рассредоточивались. Они бродили по жилам города подобно отравленной крови в венах пьяницы.

Особо оживленно было в Западне. Здесь в празднование включались случайные элементы — моряки с иноземных кораблей и другие посланцы дружбы. Через несколько часов каморрского гостеприимства гуляки-чужестранцы оказывались не способны отличить собственную задницу от барабанной перепонки. Мощный прилив веселья, азарта и выпивки захватывал их, перехлестывал через их головы, и несчастные гости добровольно тонули, погружаясь в пучины Дня Перемен. Немногие корабли рискнули бы на следующие утро выйти из порта Каморра — где взять силы поднять флаги, не говоря уже о парусах!

Не менее шумно было в Чертовом Котле, и в Муравейнике, и в Отстойнике — здесь люди капы Разо праздновали приход нового владыки. По его приказу по улицам разъезжали десятки повозок с бочками дешевого красного вина. Те члены банд, которые по каким-то причинам — по бедности либо по лености — не смогли добраться до центра веселья в Западне, пьянствовали прямо на ступеньках своих домов, что нисколько не умаляло их удовольствия. Гарристы расхаживали по ленным владениям Разо с огромными корзинами и раздавали буханки хлеба всем желающим. О, это были не простые буханки! В каждую из них пекари вложили по кусочку меди или серебра. Когда эти тайные дары были обнаружены (иногда ценой сломанных зубов), весь хлеб как рукой смело. Ни одна из буханок не дошла до границ Храмового района.

Плавучая Могила распахнула свои двери для посетителей. Несколько банд во главе со своими гарристами развлекались здесь игрой в карты, принявшей поистине эпический размах. Число участников все росло, пока не достигло нескольких десятков. Все эти люди пили и перекидывались картами, ссорились и орали, расположившись прямо на палубе галеона, над темными водами Деревяшек, совсем недавно поглотившими капу Барсави вместе со всей его семьей.

Самого Разо не было видно — он занимался какими-то делами в северной части города. Лишь немногие доверенные лица из личной охраны капы знали, что сегодня он намерен присутствовать на празднике у герцога и взирать на подвластный ему город с высоты Воронова Насеста.

В Храмовом районе День Перемен отмечали в более сдержанной манере. Обитатели каждого храма — как священники, так и молодые послушники — менялись местами со своими коллегами из соседних храмов. Отслужив службу, они переходили дальше и дальше в случайном выборе небесного покровителя. Служители Азы Гуиллы в черных рясах отправляли величественный ритуал на ступенях храма Ионо, в то время как их собственный дом отошел в пользование Повелителя алчных вод. Госпожа Эллиза и Азри, Моргайте и Нара, Гандоло и Сендовани — служители всех этих богов жгли свечи, возносили гимны к небесам и шли дальше. Особые, дополнительные молитвы произносились перед сгоревшим Домом Переландро — там, где в глубокой задумчивости стоял одинокий старик в белых одеждах. Он лишь недавно приехал из Ашмера и теперь растерянно обдумывал свой рапорт Верховному Служителю Переландро по поводу гибели храма. Как описать разрушения, царившие в подземном убежище из Древнего стекла… если до сего момента он даже не подозревал о его существовании?