Страница 51 из 56
Серафима машет ресницами, глаза широко распахнуты. Она одновременно выглядит
преисполненной надежды, испуганной и запутанной, но она боится поставить под
сомнение действие, когда книга раскрыта и читатель наблюдает за нами.
Уголком глаза я замечаю, что все остальные нервно переступают с ноги на ногу. В конце
концов, это не так сказка, которую они знают.
В правой руке что-то щекочет. Только я думаю о том, что Серафима расцарапала ее до
крови, как замечаю, что мое тело бледнеет, затем снова вспыхивает, как огонь, прежде чем
в какой— то момент исчезнуть.
— Твоя рука! — Серафима хватает ртом воздух и вместе с тем нарушает правила. Так я
предполагаю, пока не слышу, что Делайла тоже произносит это. Я выглядываю из книги и
вижу, как бестелесная рука парит между Эдгардом и Делайлой.
— Мне кажется, работает, — шепчет Эдгард.
Голова кружится, и я не могу дышать.
Опустив глаза, вниз вижу, что ткань моего камзола начинает дрожать, и внезапно
распадается и исчезает.
— Оливер, — говорит Делайла. — твой камзол ткется прямо здесь на наших глазах!
Мое сердце бьется так громко, что я уверен, все на пляже слышат его стук, и, возможно, даже Делайла с Эдгаром. Может ли так быть, что это действительно сработает?
Я действительно так близок, чтобы освободиться?
Я смотрю на Фрампа. На его маленькой меховой морде смесь из разочарованного доверия
и страха. Я не могу поговорить с ним, так как не нахожу слов, но беззвучно произношу:
"Живи в радость, мой друг."
Я закрываю глаза и надеюсь на лучшее.
— Эдгар? — незнакомый голос парит над морским берегом. — Что вы там двое читаете?
Мой мир шатается и начинает восстанавливаться. Делайла прикрыла книгу и прислонила
ее к монитору. Теперь я все еще могу рассмотреть помещение, но уже с другого ракурса.
Эдгар пошел вперед, так что мое прозрачные части, не заметны за его телом. И Жасмин
Якобс, когда входит в комнату, не видит, что только что произошло.
— Эту старую сказку, — говорит Эдгар странно высоким голосом. Она что не замечает
,что он лжет? — Я забыл, как она заканчивается.
— Конечно, наступает счастливый конец, — говорит Жасмин.
— Верно, — Делайла широко улыбается. — Конечно.
Внезапно я чувствую, как кровь снова стремительно мчится в груди и руке. Они горят как
огонь, как будто бы содрали кожу.
Застонав я падаю на колени на пляже, согнувшись от боли.
— Я только хотела пожелать спокойной ночи. Делайла, тебе еще что— нибудь нужно?
— Все замечательно... — она улыбается. — Спасибо. За все.
Несмотря на то, что стою на коленях, я замечаю, как я снова приближаюсь к Серафиме.
Ненатуральная сила поднимает меня на ноги. Моя рука против воли хватает руку
Серафимы и сжимает ее.
Я знаю, что только что произошло. Как и любая попытка вытащить меня из книги, эта
прошла неудачно. История всегда побеждает.
Жасмин подходит ближе, еще одна читательница. Я наблюдаю, как она рассматривает
страницу. — Мне особенно нравилась заключительная сцена...
Эдгар хватает книгу, и в моей голове все переворачивается. — Все равно, — говорит он и
захлопывает книгу так, что падаю на землю.
Мгновенно раздается гул голосов: Другие персонажи обсуждают странный инцидент,
который только что произошел на их глазах. Серафима плачет, закрывает лицо руками и
убегает вдоль пляжа. Орвилль подбегает ко мне и исследует мою руку. — Мой мальчик, что за черная магия была только что использована?
— Со мной все в порядке, — успокаиваю я его, затем поворачиваюсь к остальным. —
Только что все вышло из под контроля. Но теперь все снова стало нормальным.
После моих заверений, люди разбиваются по маленьким группкам, но все еще
продолжают говорить о том,
что только что произошло. Только Фрамп остается со мной и садится рядом. — Олли, —
говорит он, — мы уже так долго дружим, как ты можешь врать мне.
Я закапываю носки сапогов в песок. Так все началось, с шахматной доски, которую мы
нарисовали.
— Я хочу выбраться отсюда, Фрамп, — доверяюсь я ему.
— Я так же мало подхожу к этому миру, как ты телу собаки.
— Но это не в наших силах, — отвечает Фрамп.
— Как такое может быть, что счастливый конец наступает только у меня? — говорю я. —
Тебе никогда не казалось это неправильным?
— Я просто всегда считал, что ты счастливчик.
— Мы все можем быть счастливчиками, — предлагаю я.
— Мы все могли бы стать теми, кем хотели бы быть, вместо того, чтобы играть роли,
которые кто-то выдумал для нас.
Фрам качает головой. — Твоя фантазия сбивает тебя с толку ,Олли.
— Не появились ли мы вообще на свет только благодаря ней? — тихо произношу я.
Глаза Фрампа начинают светиться, когда он понимает, что для него, возможно другое
будущее чем то, которое он ожидает. И тогда на него обрушивается то, что произошло со
мной несколько минут назад. — Ты хотел покинуть историю, — говорит он медленно,
когда ему все становится ясно.
— Да, я не могу оставаться здесь.
Фрамп выпрямляется. — Тогда я иду с тобой.
Я киваю подбородком в ту сторону, где на каменной глыбе сидит Серафима и осторожно
утирает слезы. — Ты же не хочешь этого, верно? — я слегка улыбаюсь ему. — Если я
выберусь отсюда, честное слово, я сделаю все,что в моих силах, чтобы ты снова стал
человеком.
Погруженный в мысли он почесывает за ухом.
— Олли? Могу я еще кое о чем попросить? Если ты выберешься отсюда... мог бы ты хоть
как-то повлиять на нее... чтобы она заметила меня?
— Я думаю, она уже это сделала, — говорю я и
слегка пихаю его в бок. — Иди уже.
Он рысью двигается по морскому берегу к скале, где Серафима опустилась вниз.
Отстранено принцесса гладит его по голове. Фрамп бросает на меня один единственный
взгляд и довольно виляет хвостом.
Я поднимаю руку и машу на прощание. Правой рукой, которая находится там, где всегда
была и всегда будет, на моем нарисованном теле, в книге, из которой, вероятно, я никогда
не выберусь.
Глава 27
Делайла
Как только его мать покидает комнату, Эдгар поворачивается ко мне. — Это было очень
близко, — говорит он с большими глазами.
Я сразу же сажусь за компьютер и печатаю как сумасшедшая новый конец у
модифицированной сказки, который должен вызволить Оливера из истории, но курсор
прыгает вверх и начинает удалять слова, которые я написала.
Когда исчезает последнее слово НОВЫЙ, и остается только КОНЕЦ.
— Нет, — пыхчу я и осматриваюсь. Мое подозрение подтверждается: тело Оливера,
которое постепенно появлялось и начало материализоваться на наших глазах, снова
исчезло.
— — Куда он делся? — спрашивает Эдгар и смотрит под кроватью и в шкафу.
Я не знаю, почему мне не удается произвести такие простые изменения на компьютере.
Возможно, все из-за странного файерволла, который писательница установила для защиты
файла, возможно, даже какого-либо продвинутого вирус.
Во всяком случае, это наглядное подтверждение того, что говорила мне Жасмин Якобс, якобы история живет в головах ее читателей. Нельзя изменить ее, так как она уже
существует в своей изначальной форме.
Это также как раньше, когда Оливер пытался переписать конец книги в своем мире, или, когда он вырисовал меня в нее. Если что-то не принадлежит истории, изменения не за
горами.
Если что-то было однажды определено в истории, оно высечено в камне. Она имеет
начало, завязку и развязку, которые нельзя изменить, так как если бы это можно было
сделать,
это была бы другая история.
— Это происходит не впервые, — объясняю я Эдгару. — Это похоже на то, что у истории