Страница 38 из 56
идеально.
Что он пахнет свежим сеном. Что я совершенно ни о чем не могу думать, если мы
прикасаемся друг к другу.
— Я не знаю, что происходит, — говорю я. — Я хотела кое-что достать со шкафа,
и в другое мгновение я лечу кувырком на страницу, — я сжимаю руку. — Я сейчас
сплю?
— Нет, — отвечает Оливер. — Ты действительно здесь.
Это не вероятно. Я не могу поверить, что это сработало, — он улыбается. —
Твои веснушки выглядят гораздо меньше, если твое лицо не заполняет небо.
Я закрываю нос рукой, затем еще раз прокручиваю его слова в голове. — Ты не
можешь поверить, что это сработало, — повторяю я медленно. — Что ты имеешь
в виду?
Оливер прислоняет свой лоб к моему. Его дыхание пахнет клиновым сиропом. —
Когда я пытался выписать себя из книги, это не сработало. Так как я понял, что не
смогу в скором времени покинуть книгу, я попросил Раскуллио, в рисовать тебя
сюда.
Я отталкиваю его. — Что ты сделал?
— Я подумал, что так, по крайней мере, мы будем вместе.
Я знал, что с тобой ничего не произойдет. Он нарисовал бабочку, которая слетела
живой прямо с холста.
— Разве мы не хотели тебя вытащить из книги? Теперь мы оба застряли здесь
внутри.
И это, несмотря на то, что ты даже не спросил меня, а просто вырвал меня из
моей жизни!
Оливер удивленно качает головой. — Но разве ты не сказала, что хотела бы быть
со мной.
— Не таким образом, — говорю я, когда осознаю чудовищность ситуации. — А
если я больше никогда не смогу выбраться отсюда?
— Как только книга откроется, она исправит сама себя, — громко думает он, но я
вижу, что он не все продумал.
— И кто должен ее открыть, сейчас, когда я здесь? Книга стоит дома на моей
книжной полке среди дюжины других. Кроме того, даже если ее кто-то найдет, кто
сказал тебе ,что я снова окажусь в своем мире, а не исчезну полностью?
— Тогда оставайся со мной, — Оливер берет меня за руку.
— Навсегда. Это было бы так ужасно?
— Я никогда не смогла бы снова увидеть маму, — говорю я, и слезу подступают к
глазам. — Она будет задаваться вопросом, что со мной случилось, и никогда не
узнает правду. Кроме того, я не смогла бы сказать Джулс, что мне жаль... — я не
договариваю предложение, так как задумываюсь о нашем споре. — Для дружбы
нужны двое, Оливер, — повторяю я слова Джулс. Теперь я поняла их. Теперь я
понимаю как это разрушительно для дружбы, если один из друзей думает только о
себе. — Ты хотя бы задумался над тем, что это значит для меня, быть
отправленной сюда, в место, из которого ты так хочешь выбраться? Ты даже не
попытался спросить у меня разрешения. Ты хотя бы попытался подумать обо мне,
прежде чем побежал к Раскуллио?
Оливер смотрит на меня темным взглядом. На ее шее вздрагивают мышцы.
— Я думал только о тебе.
Я еще никогда не чувствовал себя такой одинокой, хотя Оливер стоит прямо
передо мной. — Ты хотел покинуть свою жизнь, — говорю я. — Но я не хотела
покидать свою.
Слезы катятся по моему лицу, когда я вслепую бегу по лабиринту. Я не знаю, куда
я иду, но мне стало это безразлично. Для меня все безразлично, если я не могу
попасть домой.
Я заставляю себя не оглядываться, чтобы посмотреть, следует ли Оливер за
мной. Я боюсь, что он сделает это.
Но еще больше я боюсь, что нет.
Мой уход из замка еще более несанкционирован, чем мое прибытие. Несколько
придворных дам кивают мне, когда я подхожу к фасадной площади, и сторож
предложил мне сыграть в шахматы, пожелал мне
хорошего дня. Я нахожусь в королевстве, которое не мое, в мире, к которому я не
принадлежу.
Как только я оставляю стены замка, я перехожу на бег. Я бегу через кулисы,
которые я знаю, не останавливаюсь, чтобы рассмотреть их точнее. Все, о чем я
могу думать, это моя мама, которая ждет меня в гостиной с миской попкорна. Как
долго это продлится, пока она не заметит, что я отсутствую?
Пойдет ли она в полицию? И как будет объяснять там мое исчезновение? Кроме
меня у моей мамы больше никого нет. С тех пор как мой отец ушел, остались
только мы.
Единственный человек, которому я здесь доверяю, обманул меня. И если я не
могу доверять Оливеру, у меня нет никакой причины оставаться здесь. Наверное,
было глупо создать идеального Оливера в моей фантазии. Это была только игра
моей фантазии.
Последствия правды о любви всегда умалчивают: Это очень больно, если твое
сердце разбивается.
В центре изрезанной ущельями скалистой глыбы, которая возвышается как зуб
акулы, я сажусь на морском берегу. Вдали качается корабль капитана Краббе на
горизонте. Башня угрожающе возвышается наверху скалы.
Я подтягиваю колени к груди. Теперь волнующее приключение, попытка вытащить
Оливера из книги, реализовало себя, так как я сама застреваю здесь, как в
абсолютном кошмарном сне.
Я срываю одуванчик рядом со мной, затем закрываю глаза и загадываю: просто
оказаться снаружи.
Тихий голос внутри меня говорит: "Именно этого и хотел Оливер."
Теперь я вынуждена плакать еще сильнее.
Единственный человек, который понимает, как я себя чувствую теперь, именно тот,
на которого я наорала и от которого я убежала.
— Я должна вернуться и поговорить с ним, — говорю я громко. Все же, когда я
собираюсь встать, кто-то хватает меня за запястье, и я кувырком лечу в море.
Объятая паникой я барахтаюсь и вращаюсь вокруг, чтобы выбраться на
поверхность, но быстро опускаюсь вниз. Я кричу, и при этом вода попадает в рот.
А если я сейчас утону? А если я умру здесь? В отчаянном усилии все еще
спастись, я барахтаюсь еще активнее.
Акула плывет в моем направлении. Я успокаиваюсь, когда вижу, как серебристое
тело рассекает воду как нож масло. Ее черные глаза фиксируются на мне, пока
пытаюсь вспомнить, что я выучила из телевизионных передач об акулах. Должна
ли я ударить ее в нос или уколоть его в глаз, что лучше?
Акула так близко от меня открывает рот, что вода всасывается как вакуум и
волоски на моих руках приподнимаются. Прежде чем она еще раз заходит на курс,
чтобы направиться на меня, что-то хватает меня за запястье и обхватывает вокруг
талии и держит меня. Я хочу стряхнуть это, но я слышу голос.
— Не борись с этим, — шипит женщина. Теперь я замечаю, что мои оковы — это
пряди ее длинных, густых волос. Ее лицо прямо перед моим, со впалыми глазами
и устрашающее. На ее щеках колыхаются жабры. Вся ее нижняя половина — это
толстый, мускулистый хвост.
Собственно, я сейчас должна смотреть на Ариэлль и Фабио, как они весело
танцуют на экране. Я открываю рот для следующего бессмысленного крика, но
морская нимфа хватает мое лицо и крепко целует меня в губы.
— Что за черт? — говорю я, плюясь и отталкивая ее от меня. Тогда я замечаю две
вещи: акула уплыла прочь. И я могу дышать.
Как будто на меня надели шлем для астронавтов. Для проверки я делаю
несколько вдохов и набираю полные легкие воздуха. — Как ты... я имею в виду...
Постепенно я начинаю видеть под водой, и я замечаю двух других нимф. Я
считала этих трех существ с водорослями в голове и худыми телами, с колючие
плавниками на спине, жабры, которые раскрываются при каждом вздохе, особенно
жуткими, когда читала сказку в первый раз.
Маленькие девочки мечтают быть морскими нимфами, но не такими как она. Если
видеть их в живую и в непосредственной близости, они еще более устрашающие,
чем на рисунке.
Я должна снова и снова беззвучно кричать себе, что Оливер говорил мне, что
персонажи в истории совершенно другие в жизни, если книга закрыта. Вероятно,
это значит, что морские нимфы не собираются убивать меня.